Генеральный директор компании «Восток -1» Александр Сайфулин в интервью KONKURENT.RU рассказал, что происходит на самом деле в глубоководном крабовом бизнесе сегодня.
– Александр Николаевич, РК «Восток-1» – лидер глубоководного промысла России. Сколько ваша компания добывала краба до начала крабовых аукционов?
– Более 20 лет АО «Рыболовецкий колхоз «Восток-1» целенаправленно занимается развитием глубоководного промысла водных биоресурсов. В течение этого времени «Восток-1» постепенно спускался с 600 м до 1000 м и затем до 1500-1800 м.
Освоение этих глубин на каждом отрезке требовало внедрения новых мировых технологий, модернизации флота с учетом особенностей, возникающих с увеличением глубины, и занимало по времени два-три года на каждую глубину, и только в 2018 г. мы добились полной, как мы считаем, эффективности и получили от краболовного флота, насчитывающего семь единиц, полной отдачи.
Навальный о крабовом бизнесе Ксении Собчак
Пример тому выбор квоты в 7,2 тыс. тонн глубоководного краба при общем вылове 13,5 тыс. тонны, т. е. остальные 15 компаний, имеющих квоты этого краба, выбрали всего 5,3 тыс. тонн. Практические собственные наработки компании и результаты научных исследований, проведенные совместно с Дальневосточным филиалом Всероссийского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии ТИНРО-Центром, позволили за 20 лет сформировать коллектив старожилов, знающих все тонкости глубоководного промысла. И этот костяк совместно с семью судами, выполненными по самым современным мировым технологиям, предопределил успех предприятия. И эти суда отработали бы еще минимум 20 лет и подтвердили бы прогнозы о высоком потенциале глубоководного промысла.
Еще одна модернизация позволила бы спуститься до глубин 3000 м, где фундаментальная наука исчисляет огромное количество гидробионтов, значительно превышающее их количество на континентальном шельфе. Во многом благодаря РК «Восток-1» глубоководный промысел утвердился как самостоятельное и весьма перспективное направление в рыбной отрасли, дающее огромную пользу и открывающее большие перспективы по освоению ресурсов Мирового океана. Россия точно бы стала первой страной, вышедшей на означенные рубежи.
– После того как Минсельхоз внес в Государственную думу законопроект о втором этапе инвестквот, ваши коллеги по цеху заявили о том, что часть малых и средних предприятий будет обанкрочена. При этом эксперты утверждают, что глубоководный промысел краба станет убыточным.
– Успех не только нашей компании, а всего российского глубоководного промысла «исчез» после того, когда, несмотря на представленную нами аргументацию, Федеральное агентство по рыболовству в 2019 г. выставило низкорентабельные глубоководные виды крабов-стригунов – красный и ангулятус – на инвестиционные аукционы в качестве инвестиционных объектов.
Собчак рассказала Соловьеву, зачем занялась крабовым бизнесом
До проведения инвестиционных аукционов на Дальневосточном бассейне ежегодно в среднем добывалось порядка 13,5 тыс. тонн глубоководных крабов. После проведения инвестиционных аукционов в 2019 г. вылов глубоководных крабов сразу упал почти в два раза. Вызвано это тем, что прежние обладатели квот были лишены 50% этой квоты, а новые владельцы инвестквот на глубоководного краба не могут наладить успешную работу на этом сложном и дорогом виде промысла в связи с незнанием особенностей работы на больших глубинах. Нам для изучения специфики понадобилось почти два десятилетия.
Показателен пример компании «Тефида», выигравшей аукцион после трехкратного снижения цены лота. В 2021 г. за предприятием закрепили 4 790 тонн аукционных квот краба, в 2022 г. – 4 345 тонн краба, а фактический вылов соответственно 919 тонн и 737 тонн. Общее неосвоение государственного ресурса за два года составило 7 479 тонн. Аналогичная ситуация по остальным компаниям, получившим аукционные квоты, – они не осваивают квоты.
Конечно, компании, купившие инвестиционные квоты глубоководного краба на аукционах, рассчитывали, что смогут освоить закрепленные за ними доли квот, и это даст им денежные средства для постройки краболовов в рамках своих инвестиционных обязательств. Строить флот без доходов от промысла практически невозможно, да и рассчитывать на банковские кредиты предприятиям очень сложно.
Приведу конкретные финансовые показатели по нашей компании. Возьмем базовый, перед аукционами, 2018 г. Мы имели следующие показатели: выловили всего 7,2 тыс. тонны глубоководных крабов, в том числе краб ангулятус 2,1 тыс. тонн (освоение 70%), краб красный 5,1 тыс. тонны (93% освоения). Отличная работа, основанная на пополнении флота для выбора всего выделенного лимита. Реализации всей продукции – 3,8 млрд руб., в том числе реализации крабовой продукции – 2 млрд руб., что больше половины от всей выручки компании. Прибыль компании в 2018 г. составила 261 млн руб.
После введения инвестиционных аукционов и отбора квот глубоководного краба вылов нашей компании сократился вдвое. В 2020 г. он составил 3 758 тонн, в 2021 г. – 4266 тонн. А по состоянию на 15 сентября 2022 г. вылов – 2 383 тонны. Три судна мы были вынуждены поставить на отстой. При этом сокращенные члены экипажей не смогли найти себе новую работу, так как новые обладатели квот глубоководного краба не могут наладить его промысел.
Убытки компании в 2021 г. составили 433 млн руб. В 2016-2018 гг. рыболовецкий колхоз «Восток-1» занимал первое место в рейтинге по общим итогам работы, в том числе и по уплате налогов, крупных и средних предприятий рыбохозяйственного комплекса Приморского края, составляемом администрацией Приморского края. Теперь за три года недолов только по нашей компании составил порядка 15 тыс. тонн краба. Все это повлекло соответствующие потери для бюджетов и экономики регионов.
– В рамках первого этапа инвестквот государство зафиксировало, что квоты выделены, а суда не построены. Может ли ситуация измениться?
– Давайте рассмотрим эту ситуацию именно с государственной позиции. Страна только за два года потеряла из-за невылова более 8 тыс. тонн федерального крабового биоресурса. Второй после нас крупный игрок ЗАО «Тефида» (подан судебный иск, который рассматривается в суде города Москвы, о наличии факта установления иностранного контроля. – Прим. ред.) за два года выловил 1 656 тонн крабов, его недолов более 7 тыс. тонн краба.
Наверное, не нужно удивляться, что пока ни одна судостроительная верфь даже не заявила о начале строительства краболова для глубоководного промысла. Не делают даже корпуса этих судов, так как эти краболовы по стоимости гораздо дороже, чем стоимость судов для промысла других видов краба. Возможно, что отрасль получит 100%-ное невыполнение программы по строительству флота для промысла глубоководного краба.
– На ВЭФ президент страны Владимир Путин заявил, что в стране поддерживаются малые и средние предприятия. Также он обратил внимание, что небольшие предприятия, получив квоту, не могут своевременно реализовать взятые на себя обязательства…
– Именно поэтому выставление на аукцион остатков исторических квот глубоководного краба на второй этап будет губительным для государства решением. Это идет вразрез с национальными интересами России, с интересами предприятий и общества в целом. Этот шаг окончательно загубит целое направление в промышленном рыболовстве. Ведь глубоководный промысел краба на глубинах до 2500 м – это перспектива для дальнейшего развития рыболовства в России.
Как показывает фундаментальная наука, глубины до 3 тыс. м обладают широким потенциалом биоресурсов и их гораздо больше, чем на континентальном шельфе. Но эти ресурсы труднодоступные и имеют малую товарную стоимость, поэтому их промысел является низкорентабельным, то есть Федеральному агентству по рыболовству нужно помогать развивать это направление деятельности, а не строить препоны в виде аукционов. Если чиновники ФАР не способны помогать, то они должны не мешать развитию этого направления.
Корпоративные ассоциации рыбаков предупреждали федеральный орган исполнительной власти в области рыболовства, что при любом варианте выставления глубоководных крабов на инвестиционный аукцион его промысел не попадает в зону рентабельности. Сам по себе глубоководный промысел можно отнести к малому и среднему бизнесу, который нуждается в поддержке. Обстановка еще более усугубляется внешним влиянием, нарушением логистики реализации глубоководного краба – закрыты рынки США и Евросоюза, что повлекло падение цен на все виды крабовой продукции, и особенно по самой маловостребованной продукции из глубоководных крабов.
По информации от наших покупателей, на складах уже скопилось более 800 тонн готовой продукции, которую никто не берет, и они отказываются от будущих закупок продукции, что может повлечь полную остановку промысла. Эти обстоятельства сводят промысел глубоководных крабов на грань рентабельности и без инвестиционных обязательств, а с аукционными расходами и инвестиционными обязательствами этот вид промысла заведомо убыточный.
– Как вы думаете, в правительстве понимают, что глубоководные крабы не являются инвестиционным объектом промысла? Ведь негативный эффект от выставления глубоководных крабов на первый этап инвестиционных аукционов уже обрел конкретные финансовые потери и проявится в значительно большем масштабе после выставления их на второй этап.
– Катастрофическое падение объемов вылова точно характеризует негативные последствия. Суммарный вылов глубоководных крабов по Дальневосточному бассейну до инвестиционных аукционов составлял 13,5 тыс. тонн. После их проведения упал до 7,7 тыс. тонн в 2020 г., по состоянию на 01.09.2022 общий вылов составляет всего 6 тыс. тонн глубоководных крабов и до конца года увеличится несущественно.
Поскольку глубоководный промысел – это низкорентабельное, крайне сложное и дорогое направление рыбной отрасли, рыбацкое сообщество вновь обращается в Федеральное агентство по рыболовству, председателю комитета Государственной думы Российской Федерации по аграрным вопросам с просьбами разобраться в специфике глубоководного промысла и не переводить квоты по добыче глубоководных крабов-стригунов из промышленной квоты в инвестиционную. Технически это можно сделать и правительству. Оно может исключить глубоководные крабы красный и ангулятус из перечня объектов, которые правительство оправит на аукцион.
– А что будет с этой неосвоенной квотой? Ведь если предприятие не осваивает 70% своих квот, то с ним расторгается договор и право распоряжения квотой переходит опять государству.
– А здесь все очень просто. Если какое-то предприятие, купившее лоты на первом этапе, не выбрало 70%, закрепленных за ней лимитов, то регулятору нужно вернуть право добывать глубоководных крабов тем 15 компаниям, у которых эти объемы были изъяты.
Источник: konkurent.ru
Самый богатый депутат России и крабовый король: кто такой Дмитрий Пашов, бизнес которого пытается купить Собчак
20.09.2020 — Скандал вокруг крабового бизнеса, долю в котором хочет выкупить телеведущая Ксения Собчак, вышел на новый виток. Налоговики на Сахалине снова отказались зарегистрировать эту сделку, по которой 40% крабового бизнеса отошло бы телеведущей. Сейчас компании принадлежат сахалинцу Дмитрию Пашову, который оказался самым богатым депутатом в России. Кто он такой, как ему удалось построить рыбную империю и остаться при ней даже после заочного ареста своего главного партнёра — Олега Кана, объявленного в розыск за организацию убийства.
Делёжка крабовой империи началась после того, как Олег Кан, которого называют главным неформальным владельцем этого бизнеса, оказался под уголовным преследованием и сбежал из страны. До 2019-го компании «Монерон» и «Курильский универсальный комплекс» (КУК), где Кан выступил сооснователем, были крупнейшими добытчиками краба на Дальнем Востоке, имея квоты на вылов этого животного 19 000 тонн (добыча краба в России разрешена по квотам, которые выдаёт государство). Эти предприятия заработали в прошлом году более 17 млрд рублей, следует из данных базы «СПАРК-Интерфакс».
В прошлом году сооснователь бизнеса Олег Кан стал обвиняемым по уголовному делу. Следственный комитет заподозрил его в организации убийства десятилетней давности, жертвой которого стал предприниматель Валерий Пхиденко. Кроме того, его обвинили в контрабанде краба и незаконной ловле. Кан бросил крабовые предприятия и сбежал за границу.
Заработал больше своего бизнеса
Дмитрий Пашов
Бизнес сосредоточил в своих руках давний партнёр Кана Дмитрий Пашов, председатель правления Ассоциации рыбопромышленников Сахалинской области, то есть фактически — главный рыбак Сахалина.
Пашов также является депутатом Сахалинской областной думы. Forbes назвал его самым богатым госслужащим и парламентарием в России.
За 2019 год, согласно декларации, опубликованной Сахалинской областной думой, Пашов заработал 6,2 миллиарда рублей.
Трудно представить, как депутату это удалось, учитывая, что его главный бизнес-актив (компания «Монерон») заработал за прошлый год 4,8 миллиарда рублей.
Жена-землевладелица
Конечно, на Пашова оформлено ещё два десятка коммерческих структур, связанных с ловлей рыбы на Сахалине и в Приморье, но подавляющее большинство из них уже закрыты. По недвижимости Пашов отчитался скромно, указав одну квартиру. Зато его жена оказалась обладателем 1000 квадратных метров земли, жилого дома (228 кв. м) и квартиры (124 кв. м).
Ловцы краба vs ФСБ
С Каном Пашов, похоже, познакомился в 90-х. Во всяком случае, в 1996-м Пашов был заместителем гендиректора совместного российско-японского предприятия «Вакканай» в Невельске, руководителем и владельцем которого являлся Олег Кан.
До 2012 года Пашов также руководил ООО «Приморская рыболовная компания», фигурирующем в уголовном деле о контрабанде краба, где обвиняемым выступает Олег Кан. В том же деле упоминаются ещё две вышеназванные компании — «Монерон» и «Курильский универсальный комплекс». Последняя ранее принадлежала сыну беглого бизнесмена Александру Кану, который после начала уголовного разбирательства продал свои доли в крабовом бизнесе. Он также покинул и пост президента фонда «Родные острова», созданного рыбопромышленниками для реализации социальных проектов.
В УФСБ сомневались, что эти компании сполна соблюдают таможенное законодательство при продаже краба за рубеж. «Монерону» неоднократно приходилось судиться с пограничниками. Из судебных актов следует, что суда компании пересекали водную границу России без разрешения ФСБ. Один из споров был связан со сделкой на 700 тысяч долларов (вывоз 22 тонн краба в Южную Корею).
Весной 2020 года долю в бизнесе, связанном с Олегом Каном, захотела приобрести телеведущая Ксения Собчак. Она даже успела заключить соглашение, но Южно-Сахалинский городской суд сделку запретил, арестовав активы компаний КУК и «Монерон».
Не убийство, так неуплата налогов
Собчак оспорила запрет, но у государства появились новые претензии к компаниям, связанным с Олегом Каном (КУК и «Монерон»). На этот раз уголовное преследование касалось неуплаты 4 миллиардов рублей налогов. Эта огромная сумма сравнима со стоимостью двух российских самолётов Superjet. Гендиректор коллекторского бюро Дмитрий Жданухин говорит, что крупный бизнес мог недоплатить государству такую сумму, например, не выплачивая налог на добавленную стоимость, который составляет 20% от проданной продукции.
Из-за уголовного дела о налогах Южно-Сахалинский городской суд снова арестовал имущество рыбопромышленников и повторно отказал Собчак в сделке по покупке доли в этом бизнесе. Помимо Собчак долей в крабовом бизнесе интересовалась Русская рыбопромышленная компания Глеба Франка, которая была готова выкупить весь крабовый бизнес (КУК и «Монерон») за 150 миллионов долларов. Но договориться о сделке сторонам не удалось.
На момент публикации связаться с депутатом Дмитрием Пашовым не удалось, телефоны его приёмной не отвечали.
Источник: kompromat.wiki
Юридическая социальная сеть
3.9М
Подписаться
13 270 443
Актуальные темы
Публикации
Вопрос дня
Техническая поддержка 9111.ru
Юридическая публикация
Астрология
Государство
Жалоба на действия или бездействие
Мнение о специалистах и организациях
Образ жизни
Образование
Отзывы о товарах и услугах
Светская жизнь
Технологии
Курьёзные вопросы
Социальные сети
Законы и кодексы
Сообщества
Автор публикации
Анатолий Иванович Подписчиков: 7892
3.9М
Империя «крабового мальчика» рушится.
882 просмотрa
145 дочитываний
10 комментариев
На сегодня эта публикация уже заработала 9,60 рублей за дочитывания Зарабатывать
Прошли те счастливые советские времена, когда крабами были завалены все магазины, и их особо никто не хотел брать.
С тех пор крабы стали не только серьезной валютой, но и объектом коррупционных преступлений в масштабах страны.
Напомню, в 90-е годы рыбную отрасль России не просто лихорадило — она шла вразнос. Крабовая монополия государственного «Дальморепродукта» рухнула. Государственные предприятия массово акционировались и разорялись.
В российских прибрежных водах беспрепятственно орудовали иностранные, в первую очередь японские рыболовы. Конкуренцию им составляли преимущественно браконьеры и полулегальные добытчики. На крабах и ценных породах рыб «поднялись» не только серьезные владивостокские и московские бизнесмены, но и целые дальневосточные преступные группировки.
Браконьеры быстро взяли на вооружение американскую технику лова краба, что привело к резкому росту его нелегальной добычи. Как следствие, уже к началу нулевых были практически «выбиты» самый ценные виды крабов: камчатский, синий и равношипный. Им на смену пришла добыча двух видов краба-стригуна — обыкновенного и японского.
В период с 1995 по 2009 годы средний объем фактической добычи крабов составлял 132 тысяч тонн в год, и практически весь был нелегальным. Напомню, розничная цена камчатского краба в России начинается от 1000 рублей за килограмм, стригуна — от 700. Таким образом, доход нелегальной крабовой мафии превышал бюджет всего Приморского края.
Начиная с 2010 года, государство начало активно вмешиваться в нелегальный крабовый бизнес, что за пять лет позволило существенно сократить объем нелегального вылова. Однако на смену крабовой мафии, как это всегда бывает, пришли легальные «акулы». И главной акулой стала «Русская рыбопромышленная компания» (РРПК), принадлежащая сыну бывшего министра транспорта России Глебу Франку.
Кто такой Глеб Франк.
Глеб Сергеевич Франк родился в 1982 году во Владивостоке. Его отец, Сергей Франк, трудился генеральным директором компании «Совкомфлот», а с 1998 по 2004 год занимал пост министра транспорта России. С 1995 года семья жила в Москве. Там Глеб окончил столичную школу с углубленным изучением английского языка и поступил на международно-правовой факультет МГИМО.
В 2004 году он уехал в Европу, где получил степень магистра делового администрирования (MBA) французской бизнес-школы INSEAD (2010 г.). В швейцарском Международном институте управленческого развития прошел курсы High Performance Boards и Leading Family Office
Не отрываясь от учебы, юный талант в 2011 году создал ООО «Русская рыбопромышленная компания» (ОГРН 1117746801424) и вошел в ее совет директоров. 95.43% акций компании принадлежит самому Глебу Франку, еще 4.57% — ООО «РМД ЮВА» (ОГРН 1147746035854), которая, в свою очередь, полностью принадлежит ООО РРПК. Напомним, на тот момент Глебу Франку исполнилось 29 лет, ничем, кроме образования, он не занимался, и средств для создания самой мощной промысловой компании в России взять ему было неоткуда.
Секрет успеха, однако, прост. Годом ранее, в 2010 году, Глеб Франк женился на Ксении Тимченко — дочери известного предпринимателя Геннадия Тимченко. Именно после этого у юного предпринимателя появились и деньги, и связи, и возможности.
В 2014 году Глеб Франк занялся нефтянкой, возглавив совет директоров ЗАО «Стройтрансгаз» – холдинга, занимающегося обслуживанием крупных проектов, поставками и настройкой специализированного оборудования. Учитывая, что юношу не отстрелили еще на подлете к столь зарегулированной отрасли, очевидно, что его кандидатура была согласована на весьма высоком уровне.
В 2016 году Глеб Франк вошел в долевую собственность компании «Норд», занимающейся перевозками нефти. Затем была приобретена часть предприятия «Инфотек-Балтика», специализирующегося на транспортировке и сопровождении грузов, пересылаемых морскими путями.
Кроме этих компаний, в собственности Глеба Франка еще семь фирм, так или иначе связанных с крабовым промыслом.
Грязная история с квотами.
В 2015 году Владимир Путин заявил, что страну не устраивает, когда «в рыбной отрасли расплодились разного рода рантье, использующие наши биоресурсы». Президент поручил внести в Госдуму необходимые поправки в Федеральный закон «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов», закрепив так называемый «исторический принцип» распределения квот на вылов рыбы, краба и других видов биоресурсов.
Поправки были приняты, и с лета 2016 года рыбопромысловые компании получили возможность спокойно работать, один раз приобретя на аукционе квоты, не беспокоясь, что их могут лишить права выходить в море на промысел. Это дало возможность предприятиям отрасли планировать развитие на многие годы вперед, брать долгосрочные кредиты на строительство заводов и рыболовных судов.
Казалось бы, вопрос решен. Однако в 2016 году Глеб Франк и связанные с ним высокопоставленные лоббисты начали пытаться устанавливать новые правила игры. Через лоббистов в Госдуме им удалось протащить новый закон, фактически предусматривающий отзыв квот, приобретенных на аукционах всего несколько лет назад.
Как выяснилось, идея так называемых «инвестиционных квот», по которым значительные квоты получает компания, вложившая средства в развитие собственного флота в текущем году, исходила из недр «Объединенной судостроительной коопорации». Председателем совета директоров которой был. Сергей Франк, отец Глеба Франка. Идея была несправедливой, так как значительное количество компаний уже имело свой флот и не нуждалось в новых судах.
Одновременно была начата мощная информационная атака на ФАС, Минпромторг, Министерство развития Дальнего Востока, которые обвинили в волоките и затягивании реализации закона.
В результате оказалось, что в вопросе распределения квот есть более «равные» предприятия и все остальные. В числе «более равных» чудесным образом оказались, в первую очередь, структуры, принадлежащие Глебу Франку. РРПК фактически обвалила квотовый аукцион, заявив о строительстве десяти супертраулеров на верфях «Объединенной судостроительной компании» и трех заводах на берегу.
Кроме того, группа Глеба Франка начала агрессивную инвестиционную политику, скупая рыбопромысловые компании вместе с принадлежащими им квотами. В Приморье хорошо известна история компании «Дальморепродукт», у владельца которой Дмитрия Дремлюги вдруг обнаружилось украинское гражданство. Под мощным давлением со стороны силовиков предприниматель согласился фактически за бесценок продать компанию Глебу Франку.
В 2018 году Глеб Франк инициировал уголовное дело в отношении своего главного конкурента — Олега Кана. Кореец Олег Кан был бенефициаром крупных компаний «Курильский универсальный комплекс» (КУК) и «Монерон», и считался настоящим «крабовым королем» Дальнего Востока до прибытия туда Глеба Франка. В 2018 году неожиданно у следствия появилось подозрение, что Кан причастен к убийству в 2010 году бизнесмена Валерия Пхиденко. За это преступление еще в 2011 году приговорен к семи годам заключения Дмитрий Поляков.
Олег Кан предпочел выехать на родину, так как расследование было выведено на федеральный уровень, и его финал был предсказуемым. Не секрет также, что к раскрутке дела в отношении Кана был причастен именно Глеб Франк.
Финансовая ловушка.
Агрессивная политика в отношении квот, инвестиций и конкурентов раздули инвестпрограмму РРПК до одного миллиарда долларов (75 миллиардов рублей по текущему курсу). Речь при этом идет о весьма долгосрочных вложениях, связанных с высокими рисками — рыболовные суда не строятся ни за месяц, ни за два.
Естественно, что собственных средств у Глеба Франка для реализации инвестиций не было. К началу 2019 года общий долг РРПК перед Сбербанком составлял около полутора миллиардов долларов. В октябре 2019 года прошли новые аукционы. Долг пришлось реструктурировать, в итоге РРПК купила примерно треть выставленного на торги дальневосточного краба за 38 миллиардов рублей.
В итоге аукционы вывели РРПК на второе место по объему квоты на краба. А вот остальная отрасль погрузилась в глубокую депрессию. Итог «реформы», инициированной Глебом Франком, оказался крайне прискорбным. Новые суда перестали строиться. Многие сотрудники компаний остались без работы.
Социальные программы свернуты.
Да и сами компании Глеба Франка такие объемы долгов поставили в крайне тяжелое положение. В сводном отчете СПАРК среди негативных факторов для компании указано повышение совокупного долга на 289%, в то время как собственный капитал вырос лишь на 105%.
Естественно, никто не мог прогнозировать ни коронавирусную пандемию, ни падение спроса на нефть, ни связанный с этим рост курса доллара. У игроков, обладающих небольшим собственным капиталом и большим объемом кредитов, ситуация ухудшилась практически молниеносно. Очевидно, что в бизнес-империи Глеба Франка настроения, близкие к паническим. Вслед за распространением коронавируса и массовым карантином, неизбежно упадет и спрос на деликатесы, к которым относится мясо краба. Недополученная выручка РРПК на сегодня исчисляется только за первый квартал 2020 года десятками миллионов долларов.
Еще в январе 2020 стало известно, что РРПК продала несколько своих юридических лиц, которые владеют квотами на ловлю 8,6 тысяч тонн морских биопродуктов в год. Сейчас появляются устойчивые слухи о том, что входящее в структуру РРПК ООО «ПримКраб» Может быть поделено на три равные доли и продано частями. Между тем именно «ПримКраб» — один из основных активов Глеба Франка. Компания была создана в 2017 году как операционная компания для освоения квот вылова крабов.
Естественно, с началом кризиса Глеб Франк попытался получить господдержку своего бизнеса. Однако в апрельский список системообразующих предприятий Минпромторга РРПК не вошла. Не исключено, впрочем, что она получит господдержку через Минсельхоз — что будет означать, что частный бизнес Глеба Франка будет поддержан за счет налогов россиян.
Однако вряд ли госдотации спасут бизнес-структуры Франка. Апрель гарантированно будет провальным в отношении бизнеса, а май может стать вообще катастрофическим. Не исключено, что Франку придется продать с таким трудом добытые квоты, а в ближайшем будущем и вообще расстаться с бизнесом.
Как говорится, богатые тоже плачут.
Подпишитесь на канал 9111.ru в «Дзен» и «Телеграм »
Интересно ?
Проголосовали: 5
Проголосуйте, чтобы увидеть результаты
Источник: www.9111.ru