Согласно статистике налоговиков, с начала 2015 года в республике прекратили свою деятельность 23 тысячи ООО. При этом лишь 3 тысячи из них обанкротились — остальные покинули рынок из-за внешних факторов. К настоящему моменту в регионе зарегистрированы 105 тысяч малых и средних компаний, иными словами, за это время приказало долго жить каждое пятое предприятие (а если учесть, что в это число — 105 тысяч — входят и вновь зарегистрированные, то масштабы бедствия еще серьезнее). О том, как банковский кризис, накрывший республику, сказался на самочувствии сегмента МСБ, говорили представители этого самого бизнеса на бранче, проведенном «Реальным временем». Партнером мероприятия выступила компания «Ростелеком».
Отложенные последствия
Айрат Сунгатуллин, координатор Совета по предпринимательству при президенте РТ, сравнил воздействие банковского кризиса на сегмент МСБ с отключением больного от систем жизнеобеспечения:
Если у вас кризис, срочно посмотрите это!
— Деньги — это, как известно, кровь экономики. Наши предприниматели оказались обескровленными. А что происходит, если у человека отказывает одна из систем? Он впадает в кому. Так и здесь: бизнес сейчас находится в коме, и давайте уже снимем розовые очки и признаем это.
В ходе бранча Сунгатуллин озвучил статистику Сбербанка, согласно которой последствия ликвидации банков группы ТФБ ощутили на себе около 13 тысяч татарстанских предпринимателей. Острее всего, по его мнению, ситуация в небольших населенных пунктах, где клиентом разорившегося банка являлось крупное системообразующее предприятие.
— Ко мне приходят директора таких заводов, где работает практически все мужское население поселка. Страдает владелец бизнеса, страдают сотрудники, страдают члены их семей, — рассказывает Сунгатуллин.
Вовлеченными в кризис оказались и индивидуальные предприниматели, которым положена компенсация от АСВ — в этом на собственном примере убедилась Алена Белоглазова, глава одноименного крестьянско-фермерского хозяйства:
— Не забывайте, что есть еще контрагенты, с которыми мы работаем и у которых на счетах в лопнувших банках были деньги. Мы поставляем продукт, они нам не платят, потому что нечем. И что нам прикажете делать в этой ситуации — в суд на него подавать? Он же, бедный, и так пострадал…
Непостроенный мост
Воздействие банковского кризиса на малый и средний бизнес, возможно, было бы куда менее жестким, если бы органы власти, крупные корпорации и контролирующие органы прониклись проблемами пострадавших чуть больше, чем это было на самом деле, считают предприниматели.
Директор многопрофильной клиники MEDEL, член совета региональной Ассоциации малого и среднего бизнеса Ленар Салахутдинов констатирует, мягко скажем, неудовлетворительную работу объединений, призванных строить мосты между государством и бизнесом:
Олег Тиньков — три лучших бизнеса в кризис
— В России создано несколько институтов — государственных и общественных, призванных отстаивать интересы предпринимательского сообщества. Институт бизнес-омбудсменов работает достаточно эффективно, и его взаимодействие с предпринимателями довольно тесное, чего не скажешь об институте общественных советов при министерствах и ведомствах, — говорит эксперт.
Напомним, федеральный закон об общественном контроле, регламентирующий в том числе создание и работу общественных советов при органах государственной исполнительной власти, был принят в 2014 году. Однако до сих пор значительной частью состава советов зачастую являются сотрудники подведомственных министерствам учреждений, а то и вовсе представители самих министерств. Вопрос, насколько эффективно в таком случае взаимодействие органов власти и представителей бизнеса, скорее риторический.
Ленар Салахутдинов приводит в пример «работу» общественного совета при республиканском Минфине:
— Я лично изучал протоколы заседаний совета в самый разгар кризиса — тогда, когда о проблемах пострадавших предпринимателей не говорил только ленивый. Так вот, ни в одном из этих документов проблема вообще никак не обозначалась! Это, на мой взгляд, наглядно иллюстрирует отношение к предпринимательству как таковому и рисует перспективы развития данного сегмента экономики.
Алена Белоглазова, в свою очередь, отметила, как усугубила ситуацию позиция контролирующих органов:
— Налоговая инспекция не то что не помогла предпринимателям, не то что не пошла им, оставшимся без средств, навстречу — она еще больше затянула удавку, в которой они оказались. Фискальные органы воспользовались сложным моментом, чтобы проанализировать финансовое положение компаний и усилить контроль над ними.
По словам Белоглазовой, крах банков привел еще и к тому, что у части индивидуальных предпринимателей, держащих в них свои счета, вырос оборот наличных денежных средств, что резко увеличивает риск попасть под пристальное око налоговой службы.
Большой и безразличный
Банковский кризис позволил крупным (как правило, федеральным) банкам без каких-либо усилий «отжать» долю рынка, которую раньше держали ликвидированные большие и малые региональные банки. Предпринимателям это жизнь никак не облегчило. Участники бранча были практически единодушны в следующем мнении: укрупнение финансового рынка и снижение конкуренции на нем ведет к тому, что банки становятся все более и более неповоротливыми и нелояльными. По крайней мере, в отношении клиентов, представляющих сегмент МСБ.
Известный серийный предприниматель Марат Бикмуллин (область его интересов включает десять направлений и простирается от аптечного бизнеса до индивидуального домостроения) сравнивает это с несварением, вызванным перееданием:
— Если человек невоздержан в еде, это ведет к нежелательным последствиям для здоровья, следствием чего является утрата интереса к еде. Так для крупных банков мелкие предприниматели — это еда, интерес к которой они уже утратили.
Марат Бикмуллин: «Для крупных банков мелкие предприниматели — это еда, интерес к которой они уже утратили»
Одновременно — и это тоже факт — банки постоянно совершенствуют собственные сервисы, которыми пользуются в том числе предприниматели. В этой связи повезло компаниям, занятым разработкой софта для кредитных организаций. Например, компании «Технократия», если верить словам ее директора по развитию Булату Ганиеву:
— В плане диджитализации российский банкинг обгоняет западный. Спрос со стороны кредитных организаций на разработчиков огромен, он неудовлетворен. На этой волне российские IT-компании могут развиваться очень активно.
«Ловите сигналы!»
Первый из двух извечных русских вопросов (кто виноват и что делать?) участники бранча оставили без внимания. Зато ответили на второй, предложив несколько рецептов минимизации настоящих потерь и будущих рисков малого и среднего предпринимательства.
Айрат Сунгатуллин полагает, что «соломкой» для МСП мог бы послужить резервный фонд — аналог АСВ:
— Лимит возмещения можно было бы сделать таким же, как для физических лиц и индивидуальных предпринимателей (1,4 млн руб., — прим. ред.), — полагает представитель Совета по предпринимательству при президенте РТ. — Практика показывает, что этой суммы хватило бы, чтобы бизнес не только остался на плаву, но и продолжил свое развитие.
Сунгатуллин ссылается и на подсчеты вице-президента «ОПОРЫ России» Павла Сигала, согласно которой 90% компаний, оказавшихся в подобной ситуации, закрывают свои текущие потребности суммой в 1,5 млн рублей.
Отметим, что своего рода резервный фонд уже есть у российской Ассоциации предпринимателей-мусульман. Президент объединения Айдар Шагимарданов рассказал в ходе бранча, что его объем составляет сегодня миллион долларов США, а работа фонда основана на принципах исламских финансов, внедрение которых в России уже на протяжении многих лет ограничивается лишь обсуждением перспектив исламского банкинга.
— У членов нашей ассоциации глобальных проблем с финансами практически нет — мы стараемся не держать деньги в банках, а по максимуму пускать их в оборот, — рассказывает Шагимарданов. — Тем же, кто все-таки попал в трудную ситуацию, мы оказываем помощь в продвижении продукции в регионы РФ и содействие в создании режима наибольшего благоприятствования в части импорта.
Вообще, по мнению главы ассоциации, работать надо «с полицейским в сердце» и не из страха перед контролирующими и надзорными органами, а из уважения к Всевышнему. Видимо, именно «полицейский в сердце» не позволил оставить в беде его коллег-предпринимателей, работающих через Центр исламского банкинга (являлся филиалом лишенного лицензии «Татагропромбанка», — прим. ред.) и финансовый дом «Амаль» (его партнером выступал также приказавший долго жить «Булгар Банк») — все они были своевременно предупреждены о надвигающейся грозе. На вопрос «Реального времени», почему в таком случае не были предупреждены остальные предприниматели, Шагимарданов ответил буквально следующее:
— Мы не благотворительная организация и мы не работаем на благо всего мира. Мы работаем на благо предпринимателей — членов Ассоциации.
На такой инструмент, как страхование финансовых рисков, гости бранча рекомендуют особо не уповать: страховые компании суть кредитные организации, которые так же привлекают материальные средства и так же отвечают (или не отвечают) по своим обязательствам перед клиентами.
— Страхование рисков — это вопрос стабильности системы, — поясняет глава КФХ Белоглазова. — На Западе, где этот инструмент развит и востребован, система будет работать вне зависимости от внешних и субъективных факторов.
Эту точку зрения, в том числе в проекции на банковскую деятельность, разделяет заместитель директора компании IT-компании Neti Руслан Кафиатуллин:
— Система не может работать бесконечно долго, если нарушаются базовые принципы отрасли. Если банки для кредитования инвестиционных проектов используют «короткие» деньги вкладчиков, рано или поздно эта конструкция рушится.
Марат Бикмуллин, в свою очередь, советует как можно пристальнее прислушиваться к сигналам извне: предприниматель имеет в виду «старый, замшелый» (определение Владимира Путина) анекдот, которым глава государства открыл свою ежегодную большую пресс-конференцию в 2015 году.
— Те, кто правильно «расшифровал» намек президента, сейчас живут и процветают — источник авторитетнее вряд ли можно себе представить.
Руслан Кафиатуллин: «Если банки для кредитования инвестиционных проектов используют «короткие» деньги вкладчиков, рано или поздно эта конструкция рушится»
Чтобы было понятно, о чем речь, приводим текст анекдота.
«Встречаются два приятеля. Один другого спрашивает:
— Ну как… В полоску — черное-белое.
— Ну, как дела? Знаю, в полоску. Сейчас какая?
— Так была же уже черная!
— Нет, выясняется, что та была белая, — сказал Путин, добавив, что такая ситуация сейчас и в России.
Партнер бизнес-бранча — компания «Ростелеком»
Источник: realnoevremya.ru
Массовое закрытие ИП: их убивает экономический кризис и самозанятость
01 : 55 , 31 августа 2021 г. Иллюстрация: https://pixabay.com/
Убыль ИП началась в кризисном 2020 году, а в 2021-м ускорилась в восемь раз, пишет Forbes со ссылкой на данные СПАРК-Интерфакс . До этого столь массово ИП в России сокращались лишь в 2013 году, когда правительство удвоило для их владельцев ставки страховых взносов. В этом году «звезды не сошлись» по всем направлениям: экономический кризис, карантинные ограничения, необходимость прививать 60% работников и закупать средства индивидуальной защиты, нехватка рук из-за оттока мигрантов.
За семь месяцев 2021 года ликвидировались 576 000 ИП, а открылись — всего 446 000. Таким образом общее количество ИП сократилось на 4%, в России сейчас зарегистрированы 3,6 млн индивидуальных предпринимателей.
В этом году стало ИП меньше практически во всех отраслях экономики: в торговле, строительстве, сельском хозяйстве, добыче, обрабатывающей промышленности, энергетике, транспорте, финансах, гостиничном и ресторанном бизнесе и других услугах. Исключения — связь, благодаря буму, который переживает почтовая и интернет-торговля: количество занятых в ней ИП за январь-июль увеличилось на 60%. По численности они обогнали таксистов и стали одним из самых массовых направлений малого бизнеса в России .
Так, с 1 января по 1 августа количество салонов красоты сократилось с 112 000 до 95 000. На втором месте — такси: их число упало на 14% — с 83 000 до 72 000. Численность ИП, занятых ремонтом и техобслуживанием автомобилей, сократилась с 79 000 до 72 000, или на 8%.
Самая большая в абсолютном выражении убыль ИП случилась в таких густонаселенных регионах как Москва и Московская область , Санкт-Петербург и Краснодарский край , а также в небольшом по численности Дагестане . Дагестан , известный как регион с самыми богатыми ИП, за семь месяцев потерял 31%. Самая большая убыль пришлась на предпринимателей, занятых торговлей на рынках и «нестационарных торговых объектах» — лотках, палатках, киосках, автолавках; вторая по численности — среди торговцев непродовольственными товарами в универмагах.
Очевидная причина сокращения ИП — кризис в экономике: предприятия закрываются, потому что не могут существовать в убыток. Введенная на время пандемии господдержка прекратилась, в то время как «ограничения кое-где все еще действуют». Одной из неочевидных причин исчезновения ИП стала самозанятость.
В месяц в России регистрируется 100 000 новых самозанятых, около 30% из которых — бывшие владельцы ИП. В июне 2021 года количество самозанятых приблизилось к 2,4 млн, большинство из них оказывали услуги строительства и красоты. Напомним, специальный налоговый режим «для самозанятых» появился в 2019 году, чтобы легализовать доходы от фриланса, подработки, нерегулярной занятости.
Перетока из более обременительных налоговых режимов в менее обременительные следовало ожидать, считает президент «Опоры России» Александр Калинин . В отличие от ИП, самозанятому не нужно отчислять взносы в государственные страховые фонды и сдавать отчетность:
Люди поняли, что нельзя планировать далеко вперед, нужно быть мобильным, готовым, что бизнес может всегда прекратиться. Многие поняли, что долгоиграющие модели даже опасны. Лучше иметь твердый доход, нормальные взаимоотношения с государством в виде самозанятости, чем строить воздушные замки.
Самозанятость — одна из главных причин ликвидации ИП в индустрии красоты, говорит вице-президент Ассоциации предпринимателей индустрии красоты Нина Литвинова . Последнюю волну перехода ИП в самозанятые, по словам Литвиновой , спровоцировало введение требования о вакцинации 60% сотрудников салонов красоты, в то время как самозанятых прививаться не обязали. В то же время некоторые сферы деятельности, такие как торговля или аренда, для самозанятых пока полностью закрыты. С этим и связан рост количества ИП в интернет-торговле.
Читайте на DK.RU: «Зарплата укладчика плитки в Москве — 150 тыс. руб. Как бизнесу конкурировать за людей?» — колонка Дениса Яхно
Источник: news.myseldon.com
Что падает в кризис первым?
Вы живёте в России? Как Вы оцениваете нынешнее состояние экономики?
Думаю, сегодня не самый бурный период её развития. Более того, сегодня всё как раз наоборот. По данным минфина, по итогам нынешнего года падение ВВП составит 1%.
То есть кризис? Кризис. А что в первую очередь падает в кризис? Какие отрасли экономики?
Наверняка Вы скажете…
…Вы скажете: «Все практически. Кризис же». Это верно. Но всё же: какие падают первыми?
Строительная отрасль падает первой? Мне кажется, что нет. Потому что цикл строительства достаточно продолжительный. Даже в кризис для завершения проектов, которые начаты полгода-год назад, ещё есть средства. И есть шанс их «отбить» и даже получить прибыль за счёт ввода объекта в строй.
Падают ли машиностроение с автопромом первыми? Они падают, но не первыми. Есть контракты на поставку продукции. Они заканчиваются не в момент начала кризиса. Есть кредитование. Сегодня, правда, благодаря политике Центробанка, количество предприятий, которые желают взять кредит, стремится к нулю. В такой ситуации приходится констатировать, что эта отрасль сильно падает.
Но падает не раньше всех.
Первой падает нефте- и газодобыча? Нет, конечно. Пожалуй, это одна из немногих отраслей, которая потенциально выигрывает от нынешнего кризиса и обесценения национальной валюты. Если раньше баррель нефти стоил 30 рублей, то теперь 66-67 рублей (с учётом колебаний валютного рынка).
Я написал «потенциально выигрывает», потому что на рентабельность влияют множество факторов, включая мировые цены на углеводороды и налоговую политику внутри страны. В любом случае экспортные отрасли сегодня если и падают, то в последнюю очередь.
А что тогда падает первым?
Вы, конечно, помните тот декабрь
Кризис – это стресс. Помните декабрь 2014 года, когда рубль резко обвалился? Тогда многие, посчитав, что покупать валюту очень дорого, бросились в автосалоны и торговые центры.
А что сделали продавцы? Они воспользовались паникой и задрали цены. В итоге на те же деньги покупали меньше товара или более дешевый товар. Средства, которые были вчера, сегодня обесценились.
А нынешний кризис – это не кризис перепроизводства, это кризис системный. Это означает, что старая экономическая модель, по которой мы жили последние четверть века, больше не работает. То есть выйти на прежний уровень доходов без глобальных экономических преобразований не получится.
Что в этой ситуации начинают делать потребители? Они начинают экономить. Массовая экономия – вот тот фактор, который отличает кризис нынешний от кризиса 2008-2009 годов.
Итак, в нынешний кризис люди начинают массово экономить. Они начинают экономить на всём. В структуре их расходов на первое место снова (как в «лихие 90-е») выходят траты на продукты питания.
В этой ситуации потребители становятся максимально разборчивыми и экономными. Они урезают обязательные расходы (к примеру, ищут самые дешёвые по цене продукты, но приемлемого качества) и отказываются от необязательных расходов.
От необязательных расходов сегодня избавляются не только обычные граждане, но организации и индивидуальные предприниматели.
Избавляются одновременно все
Есть ли такая сфера деятельности, от которой избавляются одновременно все? Да. Эта сфера — консалтинг.
Да, именно консалтинг падает в кризис первым и падает сильнее всего. Но почему консалтинг? Почему именно он? Потому что это ниша дополнительных знаний и навыков, это сфера оптимизации и улучшений. А многие считают, что в кризис не до улучшений.
Как говорится, не до жиру – быть бы живу.
Консалтинг в общем – это услуга предоставления информации. К консалтингу можно отнести как собственно консалтинговые компании, так и бизнес-тренеров. Строго говоря, между ними есть определённые различия, о которых я рассказал здесь, но в данном случае это не играет существенной роли. К консалтингу можно отнести и инфобизнес.
Инфобизнес в эпоху интернета востребован обычными людьми. И это закономерно. Они получают свежие навыки, осваивают новые программы. У них есть шанс сменить профессию: стать дизайнерами, программистами, копирайтерами.
Поскольку инфобизнес ориентирован, как правило, на обычных людей, а покупательная способность рухнула, то ниша инфобизнеса пострадала больше, чем консалтинг в целом. А консалтинг, повторюсь, рухнул первым и сильнее всего.
Он умирает
Сегодня инфобизнес замирает, если не сказать, умирает. Но это не навсегда. Логично, что при восстановлении экономики инфобизнес снова возродится из пепла.
Повторюсь, главная причина затухания инфобизнеса – это сокращение денежных доходов населения и отсутствие возможности их увеличения в краткосрочной перспективе.
Но есть ещё одна причина. Ранее я написал, что инфобизнес помогает осваивать новые профессии. Почему же инфобизнес падает, да ещё быстрее всех? Вот здесь и появляется вторая причина: всё дело в качестве нынешнего инфобизнеса. Но об этом я расскажу в другой раз.
Это было моё мнение. А как считаете Вы, уважаемый читатель, что падает в кризис первым?
С уважением,
Сергей Петров,
автор проекта «Текст-Центр» — студии по созданию продающих текстов, мини-книг, вебинаров, воронок продаж.
Источник: text-center.ru