На современном этапе исторического развития России становится актуальной задача распознать образ предпринимателя как социального организатора хозяйственной жизни общества. При этом важно не только выявить типические черты социальной группы предпринимателей (банкиров, промышленников, торговцев, фермеров и других собственников хозяйственных единиц-предприятий), выражающихся в конкретных личностях, но и охарактеризовать развитие человеческой деятельности в сфере предпринимательства по линии превращения идеального в материальное.
Национальные особенности ведения хозяйства влияют на характер предпринимательской деятельности. Здесь имеет значение и социальная среда, где предприниматель воспитывается, и культурно-этническая традиция, и особенности семейно-бытового уклада, и степень сочетания образованности с нравственной воспитанностью личности.
Уникальная история формирования и развития евразийской цивилизации в России также значительна в характеристике предпринимательской деятельности на различных этапах. Не следует забывать, что три четверти прошлого столетия понятия «бизнес», «предприниматель», «предпринимательство» были для нас откровенно чуждыми и «эксплуататорскими».
Владимир Тарасов «Генри Форд. Лучший предприниматель ХХ века»
Этому в немалой степени поспособствовали и порой анекдотичные или откровенно криминальные методы и принципы ведения бизнеса прошлого десятилетия. Разумеется, такое восприятие предпринимателей существенно уродовало и продолжает уродовать сам деловой климат в России. Конечно, данную проблему можно рассмотреть с нескольких сторон (например, со стороны обиженного жизнью рабочего или состоятельного человека). Однако, цель данного реферата — попытаться дать независимое описание облика предпринимателя в современной России.
Российское предпринимательство 20 века
Нельзя рассматривать феномен предпринимательства в отрыве от исторического контекста, а также без социально-значимых факторов и предпосылок, влияющих как на общественное мнение, так и на поведение индивида.
Судьба российского предпринимательства особенно противоречива в 20 в. По существу начавшись во времена петровских реформ, она явно складывается во второй половине 19 в., а более четко определяется в период интенсификации капиталистического развития России с 90-х годов позапрошлого века. В интересах социально-философского синтеза достаточно обозначить первый существенный этап развития российского предпринимательства периодом 1890 — 1917 г. Этот период связан с рельефным обнаружением капиталистической сущности предпринимательской деятельности в народном хозяйстве Российской Империи.
Приступая к характеристике образа российского предпринимателя надо обратиться к историческим свидетельствам о поведении и облике деловых людей России в начале и середине нашего века. Интересно высказался в свое время Д.И. Менделеев. Он считал, что предприниматели — прежде всего цивилизованные организаторы народного труда, который подчиняется всеобщему закону прогресса: «Нельзя требовать, чтобы люди не искали, с одной стороны, возможности удовлетворения умножающихся потребностей взамен данного количества своего труда, т.е. дешевизны всяких товаров, а с другой стороны — развития искусства получать потребное с наименьшею затратою людского труда. Этим определяется весь материальный прогресс человечества.»
CАМЫЕ УСПЕШНЫЕ БИЗНЕСМЕНЫ 20 ВЕКА
Крупнейшим поворотом в развитии российского предпринимательства явилась социальная революция, начавшаяся в феврале 1917 г. и превратившаяся в социалистическую в ноябре того же года. В ходе революции и гражданской войны хозяйственная деятельность принудительно централизуется, а затем подчиняется принципам военного коммунизма. Только с 1921-1922 гг. начинается поворот в сторону нормального регулирования многоукладного хозяйства при господстве госкапитализма в рыночной экономике. Новая экономическая политика вызывает к жизни предпринимателя особого склада: в нем хватка русского капиталиста-патриота соединяется с необходимостью прямого подчинения воле народного государства, стремящегося к утверждению социалистических начал в рыночной стихии. К «русскому хозяину» предъявляются новые, необычные требования: разрушается образ хозяина — частного накопителя и культивируется образ хозяина-государственника, пекущегося о благе народа и социалистического Отечества.
Еще более резкий поворот начинается с 1929-1930 гг., когда вводится принцип социалистического планирования. Круг предпринимательской свободы резко суживается. Следует отметить, что оправдание административно-командная система ведения хозяйства получила в период Великой Отечественной войны, но уже с 1947 г. логика хозяйственного развития крупной евразийской державы стала требовать реформирования жесткой государственно-социалистической системы в направлении развития хозяйственной инициативы «низов».
Возрождение предпринимательства в России начинается в период перестройки (1985-1991 гг.), которая вновь оборвалась разрушительной «реформацией» в 1992-1997 гг. Расширение и углубление кооперативного движения с началом перестройки, его распространение из сферы потребления и услуг в сферу производства одновременно давало свободу «теневой» экономике. Весь этот процесс можно осмыслить как продолжение и завершение нэповского пути влияния предпринимательства на рост общественного производства. Однако практическое развитие монетаристских реформ вылилось в реабилитацию «теневой» экономики и разграбление основных фондов, созданных народным трудом в условиях социализма. Воровская природа «предпринимателей», выросших «в тени» единого народного хозяйства страны, привела — с приходом их политических лидеров к власти — к разрушительным «реформам», к грабительскому «первоначальному накоплению» за счет народного богатства и к формированию коррумпированного государства с компрадорской буржуазией во главе.
Итак, трансцензус российского предпринимательства в 20 в. состоит в том, что отечественным деловым людям приходилось, во-первых, с колоссальными трудностями «прорываться» сквозь объективные границы, разделяющие феодальный, капиталистический и социалистический способы ведения хозяйства ради обеспечения жизни многонациональной страны. Им пришлось, во-вторых, «на ходу переживать смену идейно-политических парадигм, которая сопровождает цивилизационные разломы эпохальной глубины. Наконец, им приходится в условиях поэтапного ускорения научно-технического прогресса в 20 в. периодически обновлять свой культурный облик, чтобы выдержать все социально-политические потрясения и сохранить необходимую профессиональную практичность.
Источник: studbooks.net
Российские меценаты и предприниматели в начале 20 века
В начале XX века верхушку московского купечества составляли два с половиной десятка семей — семь из них носили фамилию Морозовы. Самым именитым в этом ряду считался крупнейший ситцевый фабрикант Савва Тимофеевич Морозов.
Савва Тимофеевич, внук Саввы Морозова — основателя текстильной промышленности г. Орехово-Зуево, родился 3 февраля 1862 года.
Морозовы жили в своем особняке в Большом Трехсвятительском переулке, перекупленном у известного откупщика В.А. Кокорева. Здесь прошли детские и юношеские годы Саввы. Двухэтажный дом с мезонином, окруженный обширным садом с беседками и цветниками, насчитывал 20 комнат; были здесь своя молельная и зимняя оранжерея.
Как и многие другие семьи текстильных фабрикантов, Морозовы были старообрядцы. В таких семьях по традиции критически относились к существовавшим порядкам. У старообрядцев детей воспитывали по древнему уставу благочиния — в строгости, беспрекословном послушании, в духе религиозного аскетизма. Однако и новое неумолимо вторгалось в жизнь.
В морозовской семье уже были гувернантки и гувернеры, детей обучали светским манерам, музыке, иностранным языкам. Вместе с тем применялись веками испытанные «формы воспитания» и, как вспоминал Савва, «за плохие успехи в английском языке драли». В 14 лет старшего сына определяют в 4-ю гимназию. Имена Саввы и его младшего брата Сергея Морозовых значатся среди выпускников 1881 года.
В 1881 г. Савва поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. В студенческие годы его интересы не ограничиваются естественными науками; увлеченно изучал он политэкономию и философию. В 1885 г. Савва был выпущен из университета со званием «действительного студента», которое присваивалось тем, кто окончил курс, сдал все экзамены, но не защитил диплома, не собираясь делать служебную карьеру; в таком случае имели значение сами знания, а не формальные данные.
Студентом Московского университета Савва влюбился в жену своего двоюродного племянника С. В. Морозова — Зинаиду (Зиновию) Григорьевну (1867-1947 гг.). В России развод не одобрялся ни светской, ни церковной властью. Бракоразводный процесс был скандалом, как и женитьба на разведенной. Отец невесты якобы даже заявил, что ему было бы легче видеть дочь в гробу, «чем такой позор терпеть».
Почти вся родня жениха тоже была настроена против родственницы. Не сразу родители смирились с браком старшего сына, и поэтому после окончания университета Савва уехал в Англию. Он изучает химию в Кембридже, собирается защищать диссертацию. Одновременно знакомится с организацией текстильного дела на английских фабриках. Болезнь жены и необходимость возглавить семейное дело заставили вернуться его в Россию.
С.Т. Морозов становится руководителем Никольской мануфактуры — правда лишь номинально: большинство паев, а следовательно, и голосов на собраниях совладельцев принадлежало отцу и матери; после смерти Т.С. Морозова главным и основным пайщиком товарищества осталась его вдова. Таким образом, в своей деятельности Савва Тимофеевич всецело зависел от воли матери, которая оставалась и формально директором-распорядителем, то есть совмещала должности председателя правления и директора. Ее старший сын, по сути дела, стал совладельцем-управляющим, но не полноценным хозяином.
В обществе циркулировали слухи о баснословных доходах «Саввы Второго», однако размеры их никогда не документировались. Поступления С.Т. Морозова состояли из директорского жалованья (10-12 тыс. руб.), наградных (отчисления из чистой прибыли) и дивиденда (процент дохода с каждого пая).
За 10 лет, с 1895 по 1904 г., он получил 112 тыс. руб. в качестве директорского содержания, примерно 1 млн. руб. наградных и не менее 1,3 млн. руб. дивиденда, всего около 2,5 млн. руб. Учитывая, что ему принадлежала еще и городская недвижимость, сдававшаяся в аренду, и земельные владения вне черты города (имения), что он занимал должности в других фирмах (много лет был директором высокодоходного Трехгорного пивоваренного товарищества в Москве), не будет преувеличением определить его личные доходы в тот период в среднем в размере 250 тыс. руб. в год. В условиях тогдашней России это было очень много.
Он был лишен амбиций, которые заставляли многих предпринимателей вкладывать большие средства в произведения искусства и козырять перед другими своими собраниями. К числу коллекционеров он не принадлежал и, хотя приобретал значительные живописные работы (в их числе «Голова старушки» Н.А. Касаткина и «Венеция» И.И. Левитана), сколько-нибудь заметной коллекции не составил.
Его непритязательность в быту отмечалась многими. За этим, насколько можно судить, стояла не жадность, его увлекали другие цели и интересы. Большие материальные возможности не сделали его счастливым человеком. «Легко в России богатеть, а жить трудно «,- с горечью заметил он однажды.
Однако Зинаида Григорьевна придерживалась противоположных взглядов, и Савва часто потворствовал ей. Умная, но чрезвычайно претенциозная женщина старалась удовлетворить свое честолюбие путем, наиболее понятным купеческому миру: немыслимые туалеты, модные и самые дорогие курорты, собственный выезд, ложа в театре.
В начале 90-х годов XIX в. Савва Морозов покупает на тихой аристократической Спиридоновке (ул. Ал. Толстого) барский особняк с садом. Купчая была оформлена на имя жены. В 1893 г. ветхий дом был сломан и на его месте началось строительство.
Это была первая крупная самостоятельная работа молодого архитектора Ф.О. Шехтеля, только начинавшего входить в моду. Постройка была завершена в 1896 г. Особняк необычного стиля (сочетание готических и мавританских архитектурных элементов, спаянных сведено пластикой модерна) сразу же стал одной из московских достопримечательностей.
Хозяйка дома всячески старалась превратить его в светский салон: здесь устраивались вечера, балы, приемы. Зинаида Григорьевна стремилась к тому, чтобы в ее доме непременно присутствовала «аристократическая элита». Игра в светскость продолжалась довольно долго и требовала не только усилий, но и больших расходов.
Приобретается обширное имение Покровское-Рубцово, строится дача во Владимирской губернии. Люди, мало знакомые с хозяином не понимали такой «пляски миллионов». Чем дальше, тем больше Морозову претили светские устремления жены. Начавшееся взаимное охлаждение со временем переходит в отчуждение.
Как представитель одной из крупнейших отечественных фирм С.Т. Морозов пользовался влиянием в предпринимательских кругах, ряд лет возглавлял Ярмарочный комитет на крупнейшем российском «торжище» — в Новгороде. Именно его в 1896 г. выдвинуло купечество для приветствия и поднесения хлеба-соли на Всероссийской промышленной выставке государю-императору.
Получал он и знаки «монаршей милости»: ему было присвоено звание мануфактур-советника, он состоял членом «высочайше утверждаемого» Московского отделения Совета торговли и мануфактур. Брался Морозов и за новые дела: основал, например, крупное химическое акционерное общество «С.Т. Морозов, Крель и Оттман», зарегистрированное в Германии, но владевшее предприятием в России и специализировавшееся на производстве красителей.
В начале ХХ в. Морозов приобрел известность и в среде лидеров либерального движения, а в его особняке происходили полулегальные заседания земцев- конституционалистов. Морозов не был революционером, т. е. человеком, ставящим себе целью радикальное изменение жизни общества, ведущим борьбу против системы.
Однако он ощущал потребность в изменении общественных порядков и помогал революционному движению деньгами. Задолго до революции Морозов почувствовал ее приближение. Он отдавал себе отчет в том, что революция могла смести ему подобных, но не был равнодушен к судьбе страны. Большевикам Морозов помогал вполне осознанно и деньгами и даже личным участием. Он полагал, что это течение в русском освободительном движении сыграет «огромную роль».
Кем же он был? Человеком, потерявшем свои социальные ориентиры — или увидевшим то, что другим было не дано увидеть? Очевидно, и то и другое. Вступая в безысходный разлад с окружением, он пытался найти себе моральную опору в иной среде, но тоже без успеха.
Чем больше он отрывался от своего круга, чем дальше отходил от обычных купеческих «чудачеств», чем сильнее связывал себя с людьми и делами, враждебными существовавшим порядкам, тем ощутимее было недоброжелательное отношение к нему и со стороны властей, и со стороны родственников. С родней он сколько-нибудь тесных отношений не поддерживал.
К началу ХХ в. признанной главой морозовского рода была Мария Федоровна Морозова, которая умерла в 1911 г. в возрасте 80 лет, скопив 30 млн. рублей. Чрезвычайно набожная, она была окружена многочисленными приживалками, не пользовалась электрическим освещением, не читала газет и журналов, не интересовалась литературой, театром, музыкой, даже не решалась «из боязни простуды мыться горячей водой с мылом, предпочитая всевозможные одеколоны».
Ей, представителю «темного царства», конечно, были чужды и окружение старшего сына и его духовный мир. Однако довольно долго она мирилась с этим: во-первых, Савву практически некем было заменить (его деловые качества были вне конкуренции), во-вторых, отстранить его от управления нельзя без нежелательной публичной огласки. Учитывая косвенные свидетельства, можно заключить, что не раз она, должно быть, пыталась наставить своего сына на путь истинный. Общение с «неблагонадежными» и вообще интерес Саввы к политическим и социальным вопросам были особенно неприятны набожной старухе. В конце концов, между ними произошел полный разрыв.
9 января 1905 г. Морозов вместе с Горьким был очевидцем «кровавого воскресенья» в Петербурге и не мог оставаться безучастным. Он посетил председателя Комитета министров, говорил о необходимости покончить с самодержавием, об установке парламентарной системы со всеобщими прямыми и прочими выборами, о том, что так жить нельзя далее, и т. д. Эти речи, разумеется, не слишком взволновали Витте.
Выступать надо было с трибуны. Вернувшись в Москву, Морозов на несколько дней уединился в своем особняке, составляя программу неотложных социальных и политических реформ. По сути дела речь шла о введении в России конституционной формы правления. Отдавая себе отчет в том, что выдвижение подобной программы могло бы иметь вес лишь как коллективная акция, Морозов обратился к другим капиталистам, но поддержки не получил.
В феврале 1905 г. забастовочная волна докатилась и до Никольской мануфактуры. За 20 лет после «Морозовской стачки» 1885 г., когда к управлению пришел Савва Тимофеевич Морозов, положение рабочих изменилось: были отменены штрафы, повышены расценки, построены новые спальни для рабочих, учреждены стипендии для учащихся и т. д. Однако коренного улучшения условий труда и быта произойти не могло, потому что любые нововведения, финансовые расходы надо было утверждать на правлении, где требовалось большинство голосов.
У многих рабочих Савва Морозов, в отличие от своего отца и матери, пользовался доверием. Забастовав, рабочие потребовали 8-часового рабочего дня и повышения зарплаты, но он им отказал, так как не мог принимать подобные решения: реальным хозяином предприятия была М. Ф. Морозова, а она категорически воспротивилась желанию сына пойти навстречу рабочим. Савва потребовал, чтобы мать полностью передала распоряжение делами на фабриках в его руки, но в ответ на это в начале марта сам был устранен от управления. При этом мать пригрозила ему учреждением опеки.
Положение усугублялось личным одиночеством, отсутствием взаимопонимания с женой. Морозов начинает избегать людей, много времени проводит в полном уединении, не желая никого видеть. Изоляции способствовала и Зинаида Григорьевна, бдительно следившая за тем, чтобы к нему никто не приходил, и изымавшая поступавшую на его имя корреспонденцию. Пополз слух о сумасшествии. Такая версия всем «заинтересованным лицам», включая родственников, была удобна, позволяла объяснить неожиданный отход его от общественной деятельности.
По настоянию жены и матери был созван консилиум, констатировавший 15 апреля 1905 г., что у мануфактур-советника Морозова наблюдалось «тяжелое общее нервное расстройство, выражавшееся то в чрезмерном возбуждении, беспокойстве, бессоннице, то в подавленном состоянии, приступах тоски и прочее». Рекомендовалось направить его для лечения за границу.
Через несколько дней, в сопровождении жены и врача Селивановского Савва Тимофеевич выехал сначала в Берлин, а затем на юг Франции, в Канн. Здесь, на берегу Средиземного моря, в номере «Ройяль-отеля», 13 (26) мая 1905 г. он застрелился. Сохранилась предсмертная записка, пересланная из Франции по каналам Министерства иностранных дел московскому губернатору. На клочке простой бумаги всего несколько слов: «В моей смерти прошу никого не винить».
Прожив недолгую жизнь, Морозов оставил о себе память как щедрый филантроп. Он помогал и отдельным лицам, и различным учреждениям, организациям. Заслуги Морозова перед потомками измеряются не только этим. Велики они и в области национальной культуры. Он оказал неоценимую поддержку Московскому художественному театру в самый тяжелый период его становления и развития.
Савва Тимофеевич Морозов принадлежит к числу необычных, удивительных людей, достойных памяти народа. Его деятельность протекала в бурное, сложное, неоднозначное время: рушились старые авторитеты, архаичные представления, взгляды; все новое неумолимо врывалось в повседневную жизнь. Родившийся и выросший в консервативной купеческой среде, он во многом преодолел религиозные и корпоративные предрассудки, смог понять или почувствовать насущные задачи общественного развития. Многими своими поступками, жизненными идеалами он высоко поднялся над остальными. Но противоречивость натуры фабриканта привели к личной катастрофе.
Отечественные предприниматели были чрезвычайно трудолюбивы. Даже главы крупных династий, сказочно богатые, много и упорно работали — это было в крови русского делового человека. Таких неоднозначных, богато одаренных и талантами, и порокам личностей немало встречалось среди российских предпринимателей.
Однако большинство фабрикантов и торговых деятелей были заняты упорной повседневной работой, тем самым способствуя развитию отечественной промышленности. И таким образом, в России к концу XIX в. была создана сильная национальная промышленность. Постепенно страна вышла на пятое место в мире по темпам промышленного производства. Страна уверенно шла по пути индустриального развития, благодаря таким людям как Савва Тимофеевич Морозов.
Источник: vuzlit.com
Выдающиеся предприниматели царской России
В экономическое освоение огромной территории России предприниматели вложили гигантские усилия. Осуществляя торговлю теми или иными товарами, они нередко принимали участие в организации их производства. Как пример характерного перерастания торгового капитала в промышленный можно привести купца Светешникова.
Он вел крупные операции по торговле пушниной, занимался ростовщичеством, затем начал вкладывал свои средства в солепромышленность. Его богатство оценивалось к середине XVII века в 35,5 тысяч рублей. Другой русский купец из посадских людей города Ярославля Григорий Леонтьевич Никитников вел крупную торговлю в Европейской России, Сибири, Средней Азии и Иране.
В конце 30-х годов XVII-го века только в Соликамском уезде Никитникову принадлежали 30 варниц. Одним из характерных предпринимателей XVII века был купец Гаврила Романович Никитин. Его капитал в 1697 году составлял 20 тысяч рублей.
Служилые люди, дворяне и бояре, в предпринимательство шли с неохотою, поэтому весьма характерно, что большая часть русских предпринимателей Петровского времени, как и в более поздний период, вышла из крестьян или посадских людей. И это, прежде всего, самые выдающиеся фамилии русских предпринимателей — Морозовы, Рябушинские, Прохоровы, Гарелины, Грачевы, Локаловы, Горбуновы, Скворцовы и многие другие. Каждый из этих предпринимателей организовывал огромные производства, которые снабжали своей продукцией десятки, а то и сотни тысяч людей в России и за границей. В конце XVIIвека в стране насчитывалось более 40 металлургических, текстильных и других мануфактур.
Для развития индустриального предпринимательства при Петре I создаются специальные правительственные органы – «Берг-коллегия» и «Мануфактур-коллегия», которые разрабатывают программу мероприятий содействия промышленному развитию путем предоставления различных привилегий и льгот. Частные предприниматели для устройства фабрик и заводов получали ссуды без процентов; их снабжали инструментами и орудиями производства; освобождали от государственной службы; предоставляли временные льготы от податей и пошлин, беспошлинный привоз из-за границы машин и инструментов; обеспечивали гарантированными государственными заказами.
Ниже приведены краткие сведения о некоторых выдающихся русских предпринимателях, по своей значимости для российского бизнеса и российского государства равные, а возможно, и превосходящие роль Морганов, Рокфкеллеров, Фордов и других западных бизнесменов для экономик своих стран.
Никита Демидович Антуфьев, более известный как Никита Демидов (26 марта (5 апреля) 1656, Тула — 17 ноября (28 ноября) 1725, Тула) — русский промышленник, основатель династии Демидовых.
Фото 1.1. Русский промышленник Никита Демидов
Никита Демидович происходил из мастеров-оружейников, владел в Туле оружейной фабрикой и «вододействующим» чугуноплавильным заводом. Его отец, Демид Григорьевич Антуфьев (или Антюфеев), происходил из государственных крестьян и приехал в Тулу из села Павшино, чтобы заняться в городе кузнечным ремеслом.
Никита Демидов встретился с царём Петром I, и эта встреча изменила его жизнь. По поводу этой встречи существует несколько легенд. По одной из них Никита стал известен царю тем, что починил сподвижнику Петра, барону Шафирову, его немецкий пистолет, да еще и изготовил точную его копию. По другой — Никита Демидов был единственным из тульских оружейников, взявшимся в 1696 выполнить заказ царя на изготовление 300 ружей по западному образцу. В третьей — также в наличии история с пистолетом, починив который Демидов подрядился построить оружейный завод на субсидии из казны.
В 1726 году Никита Демидович был возведен в потомственные дворяне и получил фамилию Демидов.
В это время из двадцати двух металлургических заводов России Демидовым принадлежали восемь. По некоторым сведениям, годовой доход Никиты Демидова в это время составлял более 100 тысяч рублей.
Савва Тимофеевич Морозов (3.2.1862 — 26.5.1905), русский предприниматель и меценат.
В начале XX века верхушку московского купечества составляли два с половиной десятка семей — семь из них носили фамилию Морозовы. Самым именитым в этом ряду считался крупнейший ситцевый фабрикант Савва Тимофеевич Морозов.
Он поступил на физико-математический факультет Московского университета. Там серьезно изучал философию, посещал лекции по истории В.О.Ключевского. Потом продолжил образование в Англии. Изучал химию в Кембридже, работал над диссертацией и одновременно знакомился с текстильным делом.
В 1887-м, после морозовской стачки и болезни отца, вынужден был вернуться в Россию и принять управление делами. Было Савве тогда 25 лет.
Вплоть до 1918 года Никольская мануфактура была паевым предприятием. Главным и основным пайщиком мануфактуры была мать Саввы Мария Федоровна: ей принадлежало 90% паев.
Дела в Товариществе шли блестяще. Никольская мануфактура занимала третье место в России по рентабельности. Морозовские изделия вытесняли английские ткани даже в Персии и Китае. В конце 1890-х годов на фабриках было занято 13,5 тысяч человек, здесь ежегодно производилось около 440 тысяч пудов пряжи, почти два миллиона метров ткани.
Николай Александрович Второв. Второва называли «сибирским американцем» и «русским Морганом» за деловую хватку, умение разрешать сложные конфликты и сказочное богатство. Сын иркутского купца 1-й гильдии унаследовал вместе с братом 13,6 млн. рублей и в 1897-м перебрался в Москву. Став единоличным владельцем торгового товарищества «А.Ф.
Второва сыновья», он десятками скупал компании и банки. Ему принадлежали акционерное общество «Поставщик» (военные заказы), Московский промышленный банк и Донецко-Юрьевское металлургическое общество. Кроме того, Второв, как сказали бы сейчас, «инвестировал в создание новых производств».
Им были основаны первые в России фабрики химических красителей, завод «Электросталь», Московское товарищество автомобильного завода «АМО» (совместно с Рябушинскими, ныне ЗИЛ). В годы Первой мировой синдикаты Второва перешли на военные заказы, принеся промышленнику сверхприбыли. После Октября 1917 года, по утверждению ряда историков, Второв выразил лояльность новой власти, но в мае 1918-го был убит при невыясненных обстоятельствах. В московском особняке Второва разместилась резиденция американского посла («Спасо-Хауз»).
Братья Поляковы. В историю банковского и промышленного дела в России навсегда вписаны имена братьев Поляковых — Якова, Самуила и Лазаря. Они происходили из небогатой семьи белорусского еврея Соломона Полякова. Все три брата были возведены в дворянство и получили чин тайных советников.
Старший брат — Яков сначала занимался винокурением, а с 1860-х годов — банковским делом. Совместно с братьями строил железные дороги, учредил Азовско-Донской коммерческий, Донской земельный и другие банки. В 1890 году Яков получил концессию на устройство Ссудного общества в Персии, которое в 1894 году было приобретено Государственным банком и позднее преобразовано в Учетно-ссудный банк Персии.
Средний брат — Самуил Поляков был основателем и членом правлений многих акционерных банков — Московского и Донского земельных, Санкт-Петербургского-Московского, Азовско-Донского и других.
Самуил Поляков являлся наиболее колоритной фигурой периода железнодорожной лихорадки 60—70-х годов XIX века. Сравнительно небогатый человек, содержатель почтовой станции в имении графа Толстого, он еще в 1850-х годах положил начало своему состоянию строительством шоссейных дорог для почтового ведомства, а потом составил себе состояние в период раздачи железнодорожных концессий в 1860—1870-е годы, построив Курско-Харьковскую, Харьковско-Азовскую, Орловско-Грязскую, Фастовскую и Бендеро-Галицкую железные дороги.
“Железнодорожный король” Самуил Поляков построил в Российской империи две тысячи пятьсот верст железнодорожных путей и за небывалую быстроту и качество строительства получил высшую награду на Всемирной выставке в Париже.
Наибольшую известность среди братьев Поляковых приобрел младший брат Лазарь Соломонович (1842—1914). Лазарь Поляков, участвуя вместе с братом в железнодорожном предпринимательстве, в 1873 году основал банкирский дом “Л.Поляков” (капитал в 1900 году — 5 млн рублей). Именно этот человек создал один из крупнейших в России банковско-промышленных концернов.
К концу 1890-х годов банкирский дом Полякова контролировал акционерные компании в различных отраслях промышленности с капиталом свыше 40 млн рублей. Лазарь Поляков был главным акционером и руководителем четырех коммерческих (Московского международного, Орловского, Южно-Русского промышленного и Петербургско-Московского) и двух земельных (Московско-Ярославского и Костромского) банков. Под его контролем находились Коммерческое страховое общество, Московское товарищество резиновой мануфактуры, Московское лесопромышленное общество, Товарищество для торговли и промышленности в Персии и Средней Азии и др.
Петр Ионович Губонин. Родился в 1825 году в семье крепостных крестьян. Его родина – деревня Борисово Коломенского уезда Московской губернии.
Внес огромный вклад в развитие российского предпринимательства XIX столетия
26 января 1857 года Александр II подписал Указ о создании разветвленной сети железных дорог. Большой вклад в развитие российских железных дорог вносит П. Губонин. Уже с 1858 года он числился купцом первой гильдии. Отныне Петр Ионович становился железнодорожным подрядчиком и концессионером.
П. И. Губонин не остановился и в 1871 году построил Московско-Брестскую железную дорогу, протяженность которой составляла 1012 верст, в том же году – Грязе-Царицынскую — 520 верст, в 1872 г. — Балтийскую (Гатчина-Ревель) — 415 верст, в 1875 – Лозово-Севастопольскую — 613 верст, а в 1878 – Уральскую горнозаводскую от Перми до Екатеринбурга — 729 верст.
В сферу кипучей деятельности П. Губонина входила и добыча угля, и развитие нефтяной промышленности.
В страховой сфере Губонин тоже обозначился – он состоял в учредителях Северного страхового общества, во главе которого стоял вместе с В. А. Кокоревым и других финансовых структурах.
Построенные П. И. Губониным железные дороги имели большое народнохозяйственное и военное значение, особенно, если принять во внимание русско-турецкую войну 1877-1878 гг.
Династия Прохоровых. История славной российской промышленной династии Прохоровых началась в 1799 г., когда ее основатель, Василий Иванович Прохоров (1755 — 1815) вместе со своим компаньоном, Федором Ивановичем Рязановым основал небольшую ситценабивную фабрику в Москве, ставшую в последствие знаменитой Прохоровской Трехгорной мануфактурой.
После смерти Василия Ивановича в 1815 г. руководство делом взял на себя второй сын, Тимофей (1813 — 1833). Именно с его именем связана неизвестная доселе в России частная инициатива: создание «самовоспроизводящейся» системы хозяйствования (в современной экономической теории эту систему называют японской). Новый владелец революционно решил вопрос комплектования штатов предприятия.
Его не устраивал стандартный путь — выписывать обученных иностранцев, что было дорого и не решало проблему в целом. В 1816 г. на фабрике открылась первая в России ремесленная школа. Часть дня дети обучались в фабричных мастерских, часть проводили в школе, где уроки вели приглашенные учителя. Причем детишки занимались тем ремеслом, которое им нравилось, и к которому они имели талант.
Сам Тимофей активно следил за процессом обучения, он успевал всюду, и это было залогом успеха его начинания. Мальчиков он принимал по контракту на 4-5 лет, с родителями заключал договор. Ему удалось подготовить сплоченную команду образованных мастеров, которые чаще всего оставались на фабрике на всю жизнь.
В 1833 г., окрыленный успехом ремесленной школы, Тимофей Васильевич покупает обширный дом на Вшивой Горке и открывает здесь фабрику-школу. Программа была составлена так, чтобы дети московских мещан становились мастеровыми, а из мастеровых — мастерами и даже учителями мастерства. В доме были мастерские, спальни, кабинеты, классы, причем помещение было устроено так, чтобы хозяин мог в несколько минут обозреть всю территорию.
На фабрике было сделано все, что можно: больница существовала с 70-х годов, амбулатория, родильный приют, богадельня; школа была устроена в 1816 году; ряд ремесленных училищ для подготовки квалифицированных рабочих, ряд библиотек, свой театр и т.д.
После Октября 1917 г. Прохоровские предприятия были национализированы, но след этой фамилии навсегда вошел в историю отечественной промышленности и предпринимательства.
Рябушинские. Р оссийские промышленники и банкиры, вышедшие из крестьян-старообрядцев Калужской губернии. Братья Василий Михайлович и Павел Михайлович в 1820-30-е гг. начали с мелкой торговли, затем открыли небольшую текстильную фабрику в Москве, затем несколько в Калужской губернии. В 1840-е гг. уже считались миллионерами.
В 1867 братья учредили торговый дом «П. и В. Братья Рябушинские». В 1869 приобрели бумагопрядильную фабрику около Вышнего Волочка, в 1874 выстроили при ней ткацкую фабрику, в 1875 также красильную и и апперитурную фабрики. После смерти Василия Павел Михайлович реорганизовал в1887 торговый дом в «Товарищество мануфактур П.М.Рябушинского с сыновьями» с основным капиталом в 2 мил. Рублей.
В семье Павла Михайловича было 13 детей, 8 братьев и 5 сестер. Сыновья (все имели хорошее образование) после смерти отца расширили дело и приобрели предприятия стекольной, бумажной и полиграфической промышленности; во время первой мировой войны также лесопромышленные и металлообрабатывающие предприятия.
В 1902 году был основан «Банкирский дом Рябушинских», преобразованных в 1912 в Московский банк. Среди братьев наиболее видное общественное положение занимал Павел Павлович, который был инициатором создания и председателем московского Военно-промышленного комитета, член государственного совета от промышленности.
Дмитрий Павлович (другой брат) основал в Кучино аэродинамический институт при содействии Жуковского Николая Егоровича. Другие братья известны также как собиратели искусства. Особенно славились собранием икон, также занимались вопросами реставрации икон. Все братья после октябрьской революции 1917 года иммигрировали. В заграничных банках у них сохранился капитал (ок.
500 тыс. стерлингов), что позволило им продолжить дела. Но в конце 1930-х большинство их предприятий разорились вследствие Великой депрессии (1929-1939, последствия вплоть до 1945).
Источник: studopedia.su
