В Советском Союзе частная собственность на средства производства, а следовательно, и предпринимательская деятельность были запрещены. Но это не значит, что её вовсе не существовало, просто советские «бизнесмены» действовали на свой страх и риск вне советского законодательства. Вспомним, как это было.
Истоки проблемы
Советская экономика существенно отличалась от того, к чему мы с вами уже привыкли. Главная её особенность — централизованное принятие всех ключевых решений. Сверху спускались планы производства, а вся продукция предприятии реализовывалась через систему советской торговли по фиксированным ценам.
Отдельные предприятия в таких условиях не имели самостоятельности, а были винтиками в громадной машине государственной экономики. Это имело как свои плюсы, так и минусы. С одной стороны, централизация позволяла, координируя действия отдельных производств, реализовывать поистине масштабные проекты — запуск человека в космос, создание единой энергосистемы страны, прокладку Байкало-Амурской магистрали. С другой стороны, плановая экономика буквально захлёбывалась в номенклатурных вереницах при попытке организовать производство товаров народного потребления.
Предсказания Гитлера которые сбылись и происходят прямо сейчас
На практике оказалось практически невозможно точно учесть переменчивые потребности и вкусы каждого жителя страны, планы производства неизбежно содержали ошибки, которые порождали одновременно и перерасход ресурсов на производство невостребованных товаров, и дефицит продукции, которую на самом деле хотелось видеть людям. Старшее поколение, заставшее те времена, может вспомнить практику продажи «товара в нагрузку» — когда тебя вместе с действительно нужной вещью принуждали покупать всякое барахло. Это как раз была отчаянная (и безуспешная) попытка преодолеть последствия просчётов при планировании.
Дефицит рос, люди готовы были выкладывать дополнительные деньги, чтобы получить желаемое в обход очередей, растягивавшихся порой на годы. Кроме того, выбор товаров был достаточно ограничен. Модные, оригинальные вещи мигом сметались с прилавков, и тем, кто не успел их приобрести, приходилось довольствоваться тем, что осталось. И тут им на помощь пришли цеховики, готовые нелегально продать вещи, которые просто так не найдёшь в советских магазинах.
Кем же они были? Ответ на первый вопрос вряд ли может быть однозначным, потому как цеховиками становились совершенно разные люди. Хватало среди них нечистых на руку дельцов, которые с первых дней работы несли с предприятия всё, что плохо лежит. Но были и просто рискованные, предприимчивые граждане, которым сегодня никто слова бы не сказал — а в советское время они попадали в разряд преступников.
Цеховая организация складывалась по-разному. Например, моряки, ходившие в «загранку», покупали там джинсовую ткань и «лейблы» к ней, а портные в СССР уже делали из этого готовый продукт. Или директор предприятия мог собрать вечером бригадиров, известных умением держать язык за зубами, и поинтересоваться, не хотят ли они подзаработать.
Бизнес родом из СССР: к чему привёл дефицит, где начинал Чичваркин, как появились торговые центры
Получив согласие, директор предлагал выбрать наиболее надёжных рабочих и остаться с ними после окончания последней смены у станков. Всё, что будет произведено в неурочное время, попадёт в неучтённую продукцию, которая затем реализуется из-под полы, а доходы будут разделены на всех участников. Являлось ли это воровством? Да, конечно, — разворовывали сырьё предприятия, поставленное государством. Но, справедливости ради, никаким законным путём приобрести материалы для массового производства в Советском Союзе было нельзя.
Неучтённая продукция, выпускавшаяся цеховиками, была не хуже по качеству, чем серийная, — ведь она изготавливалась на тех же станках теми же рабочими. Цена на неё выставлялась куда более высокая — но, несмотря на это, в условиях дефицита неучтёнка разлеталась как горячие пирожки.
Даёшь стране неучтёнку!
Первые цеховики появились в Советском Союзе сразу после сворачивания Новой экономической политики (НЭП) в конце 1920-х годов. Запрет частнопредпринимательской деятельности загнал мелких производителей в подполье — но в сталинские времена нелегальное производство не имело больших масштабов, ограничиваясь преимущественно кустарным пошивом одежды, изготовлением мебели на заказ, сапожным ремеслом. Чаще всего этим занимались одиночки у себя на дому. Власть смотрела на подобное чаще всего сквозь пальцы, в том числе и потому, что кустари помогали до некоторой степени компенсировать нехватку товаров широкого потребления.
Ситуация изменилась в 1950-е годы. Вырос уровень жизни и покупательская способность людей, увеличился спрос на товары разного плана — и появились те, кто захотел восполнить его, неплохо заработав. Они уже не удовлетворялись мелкими мастерскими, а создавали достаточно крупные производства.
Первым из дел против цеховиков, которое получило широкую огласку, стал процесс Шаи Шакермана и Бориса Ройфмана. Первый был начальником мастерских в одном из московских психдиспансеров, когда ему в голову пришла мысль об организации небольшого швейного цеха по выпуску одежды. Ройфман, занимавший должность директора Перовской текстильной фабрики, обеспечивал приятеля сырьём за счёт незаконно списанной ткани и помогал с реализацией товара. Организовав первое производство в 1958 году, через несколько лет они имели почти 60 нелегальных цехов в разных районах страны — однако в 1962 году оказались арестованы и год спустя приговорены к смертной казни.
Настоящий расцвет цеховиков начался во второй половине 1960-х годов, параллельно реформе Косыгина. Затеянные с приходом Брежнева преобразования в экономике ставили целями преодоление дефицита товаров и общее повышение эффективности командно-административной системы. Предприятиям дали больше внутренней свободы, жёсткие количественные планы сменились финансовыми показателями эффективности, были приняты меры по стимулированию производительности труда. Однако реформа, в конечном счёте остановленная на полпути, не смогла в полной мере достичь успеха — зато породила рост количества цеховиков. Большая свобода, предоставленная предприятиям, создала условия, когда прикрыть исчезновение материалов со складов стало куда проще — достаточно было лишь грамотно подтасовывать отчётную документацию.
Цеховики облюбовали себе множество видов деятельности, выбирая производство либо наиболее востребованных товаров, либо тех, сырьё для которых было проще украсть у государства. Так, в 1960-е годы одним из любимых среди подпольных бизнесменов производств было изготовление галош.
Резину для них можно было с лёгкостью получить на множестве мелких предприятий, таких как бытовые комбинаты, выпускавшие шланги, резиновые прокладки, пробки и прочее. Подобная готовая продукция стоила копейки, потому руководство производств охотно шло на сделку с совестью, клепала ночами галоши и реализовывала их через директоров магазинов, находившихся в доле. Получалась двойная выгода: и деньги в кармане, и отличные показатели финансовой эффективности, полностью удовлетворявшие начальство. А то, что людям нередко не хватало элементарных резиновых шлангов, никого не волновало.
Схожие схемы действовали на производстве пуговиц или расчёсок, маек и халатов, замшевых пиджаков и кепок. Настоящим золотым дном для цеховиков были спирт и мясо. Имевшие доступ к ним всеми силами списывали сырьё, выносили его с госпредприятий и отдавали в подпольные производства, выпускавшие контрафактную водку и колбасу.
В одном строю с коррупцией
Надо признать, что в условиях централизованного хозяйства деятельность цеховиков была бы практически невозможна, не существуй в СССР взяточничества и кумовства. Цеховики нередко действовали в спайке даже с представителями органов
власти самого высокого уровня. К примеру, директор одного из крупнейших столичных универмагов «Москва» Мария Коршилова при покровительстве министра культуры Екатерины Фурцевой на вполне законных основаниях открыла трикотажный цех, который, однако, работал по серым схемам, сбывая львиную долю продукции из-под полы. Махинации в конце концов вскрыли, нескольких участников цеха расстреляли, конфисковав 2,5 миллиона рублей — но Коршилова, дружившая с Фурцевой, даже не попала под следствие, проходя по делу как свидетель.
Практически каждому цеховику приходилось тратить существенные средства на взятки. Въедливый чиновник решил перепроверить показавшийся подозрительным финансовый отчёт на месте? Ему накрывали шикарный стол и дарили плотный конверт с пачкой денег. Милиционер заглянул на предприятие, которое почему-то работает после закрытия?
Ежемесячная доплата к его заработку не только замнёт проблему, но и заинтересует его в том, чтобы не пускать коллег на пушечный выстрел к цеховикам. Размеры взяток сотрудникам МВД, фигурировавшие в дошедших до суда делах, нередко колебались от пяти до пятнадцати тысяч рублей в месяц — при зарплате милиционеров в 150-350 рублей это были огромные суммы.
Крупные подпольные предприятия вообще не могли работать, не покупая лояльность чиновников, с которыми они были связаны отношениями. Самое масштабное подпольное производство, вскрытое в 1970-е годы, так называемая меховая мафия, возникшая на Карагандинском и Абайском горпромкомбинатах, «прикормило» руководителей объединения «Карагандауголь», Государственной торговой инспекции, десятки чиновников самого разного уровня, ряд высокопоставленных сотрудников областного УВД. Для организации подпольного производства цеховики наладили контакты со своими единомышленниками на Алтае, в Приморье, Карелии, Москве, Омске, Харькове, Новосибирске и Закавказье. Была выстроена чёткая система сбыта готового товара как через магазины одежды, так и через собственных «торговых агентов», время от времени совершавших поездки по посёлкам и городкам на машинах, доверху набитых меховыми изделиями.
Обратная сторона советского «бизнеса»
Парадоксальным образом сверхдоходы вовсе не давали цеховикам возможности вести роскошную жизнь, как можно было бы предположить. Во-первых, подобного рода незаконная деятельность естественным образом привлекала внимание сотрудников ОБХСС — отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности. Суровые статьи, вплоть до расстрела, заставляли многих сидеть ниже травы тише воды и не сорить деньгами.
Во-вторых, девать заработанные миллионы людям было, по сути дела, некуда. В СССР нельзя было приобрести несколько квартир, нельзя было оформить на себя большой земельный участок, очень сложно было построить на даче двухэтажный капитальный дом. Можно было купить несколько автомобилей, оформив их на разных членов семьи — но это опять же было сопряжено с риском привлечь лишнее внимание со стороны ОБХСС. Нельзя было положить крупные суммы в банк в рост, и тем более невозможно было вывезти за границу. По сути дела, большая часть цеховиков довольствовалась покупкой импортного дефицита и ювелирных украшений, а основную часть нелегально заработанных средств прятала в тайниках под матрасами, закапывала в огородах, заклеивала обоями.
Стоит отметить, что, хотя государство боролось с цеховиками, для простых людей их деятельность была скорее благом, поскольку помогала «доставать» дефицитные товары. По сути дела, они создавали альтернативный рынок товаров народного потребления, которые было порой крайне сложно раздобыть по предусмотренным государством каналам.
Да и в целом если говорить об экономических преступлениях советской эпохи с современной позиции, то в большинстве случаев ничего криминального мы не увидим. Обычный бизнес, который был преступным лишь с точки зрения советской идеологии, и то лишь до легализации в годы перестройки. Настоящими преступниками чаще были те, кто занимался вымогательством у цеховиков, пользуясь тем, что они не могли обратиться с жалобой в милицию. Рэкет, буйно распустившийся в девяностые годы, на самом деле зародился в советское время в среде преступников, «доивших» подпольных бизнесменов.
Точный оборот предприятий цеховиков подсчитать невозможно, поскольку они всячески скрывали факт своей деятельности. Однако, по разным косвенным методам оценки, объём теневого производственного сектора достигал 50 миллиардов советских рублей — весьма впечатляющая сумма. По мнению некоторых исследователей, в той или иной степени в подпольном бизнесе были задействованы до 20 миллионов советских граждан: тех, кто организовывал производства, работал на них, помогал добывать сырьё или закрывал глаза на происходящее.
Так были ли подпольные производства однозначным злом? Вряд ли. Но и восхвалять их не стоит: своими махинациями с отчётами цеховики невольно вносили путаницу в и без того громоздкий механизм советской экономики, что в итоге стало одной из причин краха СССР. Подпольные советские бизнесмены были явлением своего времени, и, работая в тени, они точно так же находились в серой зоне с точки зрения морали.
- Массовые беспорядки в Муроме: Похоронный бунт
- Какие санкции вводили США против СССР?
- Мулло Нуров — самый честный гаишник СССР
- Как Льва Троцкого выслали из СССР?
- Кто осваивал целину — самую грандиозную авантюру Хрущёва в СССР
Источник: www.bagira.guru
Все крупные состояния Те, кого в СССР называли барыгами, на самом деле спасали граждан от дефицита
В Советском Союзе за частное предпринимательство сажали в тюрьму. Тем не менее находились люди, которые организовывали производства подпольно. Цеховики производили товары народного потребления, которыми не могла обеспечить советских граждан плановая экономика. Вопреки образу, созданному советской пропагандой, среди этих людей далеко не все были меркантильными рвачами.
У них был свой этический кодекс и своя благотворительность. Но главное — они играли важную роль в экономике страны.
Не задушишь, не убьешь
В Советском Союзе частное предпринимательство с наймом рабочей силы было под запретом. Разрешено было только работать на себя (например, чистить обувь в будке, продавать свои помидоры на колхозном рынке, работать в кооперативе инвалидов).
Средства же производства (фабрики, заводы, станки), согласно коммунистической идеологии, могли быть исключительно в государственной собственности. Какие товары народного потребления должны производиться, какого они должны быть вида, фасона и сколько их должно быть произведено, определял специальный государственный орган — Госплан. Государство устанавливало плановые задания для предприятий, распределяло между ними сырье и снабжало оборудованием, на котором должны эти товары производиться. По какой цене продавать товар, также определяли государственные ведомства, а цена выбивалась на самом изделии еще на стадии производства.
А что если некий советский гражданин захочет купить рубашку, не утвержденную министерством легкой промышленности, а такую, какую он видел в фильме на Жане Маре или Челентано? Да и качество изделий, выпускаемых советской промышленностью, оставляло желать лучшего. Ведь предприятия работали не ради прибыли, а ради выполнения плана. Не раскупят товар — предприятие не прогорит. Будет бешеный спрос — доход пойдет государству, а производитель, возможно, получит небольшую премию, но миллионером ему никто стать не даст.
А спрос, как гласит марксистская экономическая теория, рождает предложение. И удовлетворять его были готовы люди, у которых предпринимательство было в крови. Они готовы были заниматься бизнесом, рискуя свободой и даже жизнью. Советская власть с ними не церемонилась, считая, что они подрывают основу советского строя. Этих подпольных предпринимателей называли цеховиками.
Они создали в Советском Союзе параллельную экономику, ориентированную на потребности гражданина, а не на решение глобальных государственных задач.
Что не нужно стране
Одним из громких дел Отдела по борьбе с хищением социалистической собственности — знаменитого ОБХСС — было «Дело Шера». В 1950-х годах главный инженер Киевской галантерейной фабрики Михаил Шер организовал производство модных в то время нейлоновых рубашек из ткани для пошива парашютов. Ткань брали на Дарницком шелковом комбинате как неучтенный или списанный товар.
Производились рубашки на простаивавших станках. Продавалась продукция через официальную торговую сеть. Только в накладных отражали 20 процентов продукции. Выручка за остальные 80 процентов шла хозяину производства. В этом предприятии принимали участие не только сотрудники фабрики и магазинов, реализующих продукцию, но и советские чиновники.
При аресте у Шера было конфисковано 3,5 миллиона рублей (огромная по тем временам сумма). В 1963 году предпринимателя приговорили к расстрелу. Так сурово советская власть решила покарать человека за организацию производства нейлоновых рубашек в обход государства. При этом само государство их производить не хотело.
Спектр производимых подпольно товаров был весьма широк: пластиковые пакеты, люстры из стекла, замаскированного под хрусталь, калоши, сделанные из резиновых шлангов, и тому подобное. Но самым прибыльным и распространенным производством был пошив одежды. Из-за невозможности купить модную и качественную одежду в магазинах советские граждане буквально охотились на продукцию подпольных производств.
Производство организовывалось на каком-нибудь официальном предприятии, где цеховик занимал некую ответственную должность, а чаще являлся его руководителем. Закупить сырье официально было невозможно, поэтому предприниматели договаривались со смежниками — такими же цеховиками или чиновниками. Те оформляли эту продукцию как списанную или просто не учитывали.
Также работали со специальными фондами, через которые распределялись по предприятиям ткани, фурнитура, пластмассы и т.д. Руководителям этих фондов давали взятки, которые, по оценкам сотрудников ОБХСС, составляли примерно 10 процентов стоимости выделяемых фондов. Взятки также давались и проверяющим структурам.
Прибыльность цехового производства была огромной. Например, «хрустальный» стакан, сделанный из стеклянного при помощи гравировки, продавался в 20 раз дороже себестоимости. Разумеется, продажа стекла под видом хрусталя — это обман клиента. Но советский потребитель был рад купить хоть что-то отличное от унылой продукции обычных магазинов.
На одежде также зарабатывались состояния. Продукция раскупалась моментально. При этом владельцу бизнеса не нужно было тратиться на рекламу. Скажем, комбинаты получали по документам мех на детские шубки, шили полупальто, на которые нужно было почти втрое больше материала. В результате комбинат зарабатывал более 200 процентов прибыли с каждого изделия.
Обычные майки путем нанесения рисунка превращались в модные, которые продавались в разы дороже.
Скажем, предприятию «спущен» план на производство тысячи детских маек, которые в магазине стоят 1 рубль 10 копеек. Однако из этого количества материала можно произвести тысячу мужских футболок, которые стоят в 10 раз дороже. Тогда фабрика отчитывалась за дешевые майки, а реально производила дорогие футболки. Швея в подпольном производстве зарабатывала примерно 800-900 рублей в месяц. Это в то время, когда месячная зарплата инженера составляла 130 рублей.
Как отмечает экономист Татьяна Корягина, теневая экономика росла бурными темпами в последние 30 лет существования СССР. Этот вывод она делает из анализа количества занятых в цеховом производстве людей. Разумеется, эти данные весьма приблизительны, поскольку речь идет о нелегальном производстве.
Так, по сведениям экономиста, в начале 1960-х годов в подпольных предприятиях работало 6 миллионов человек, в 1974 году — 17-20 миллионов человек, а в 1989 году — 30 миллионов человек. А это 12 процентов численности населения СССР. Согласно расчетам Корягиной, к концу 80-х годов объем накоплений советской теневой экономики достиг 20-25 процентов всей личной собственности в стране.
Фаберже в коммуналке
Подпольные миллионеры жили, как и все граждане. Из-за отсутствия свободного рынка жилья хозяин прибыльного производства мог жить в коммуналке вместе с обычными гражданами. У одного такого предпринимателя — директора фабрики-прачечной, по воспоминаниям его родственников, в тесной комнатушке коммунальной квартиры хранились подлинные яйца Фаберже и оригинальная картина Маковского.
Однажды в коммуналку пришли сотрудники ОБХСС, чтобы провести обыск в комнате подозреваемого в подпольном предпринимательстве директора. Непосредственно перед обыском цеховику чудом удалось передать на хранение соседу — инвалиду Отечественной войны — старый потрепанный чемоданчик. «Пускай пока у тебя постоит», — сказал он. Сосед не возражал. Ничего не найдя у директора, органы удалились.
А буквально через несколько дней с инвалидом произошел крайне неприятный случай. Он проталкивался на своих костылях в трамвае и случайно задел человека в голубых погонах. Тот ему нахамил. Ветеран, не долго думая, огрел человека в форме костылем. Тот не мог вынести такого оскорбления и сопроводил калеку в ведомство, в котором работал, — на Лубянку.
Решили оформлять этот инцидент как политическое дело.
Об инциденте стало известно соседу-предпринимателю. Он взял тот самый потертый чемоданчик и отправился в известное ведомство. Вернулся вместе с ветераном, правда, без чемоданчика. «Неподкупные» чекисты оказались вполне сговорчивыми ребятами. Главное — предъявить убедительные аргументы.
Цеховики занимались также и благотворительностью. В СССР в опале было не только частное предпринимательство, но и религиозная деятельность. Тем не менее, помимо официальных религиозных структур, находившихся всецело «под колпаком» у КГБ, существовала еще и неформальная религиозная деятельность. Но на нее нужны были деньги. И их предоставляли все те же цеховики.
Когда рухнула советская экономика, они попытались выйти из тени. Кому-то это удалось, кому-то нет. Кто-то не выдержал конкуренции с начинающими олигархами. Однако редкий современный крупный бизнес на постсоветском пространстве обошелся без капиталов, заработанных цеховиками в советское время.
Источник: lenta.ru
Разговорное название предпринимателей в Советской России и СССР в период нэпа
Толковый словарь русского языка. Д.Н. Ушаков Значение слова в словаре Толковый словарь русского языка. Д.Н. Ушаков
нэпмана, м. (нов. истор. пренебр.). Торговец, спекулянт, частный предприниматель в первоначальный период нэпа. (Составлено из нэп и нем. слова Mann — человек.)
Примеры употребления слова нэпман в литературе.
А так: вечером двадцать первого февраля комсомолец Яков Тиктор пошел в пивную нэпмана Баренбойма, напился там до положения риз, затеял в пьяном виде драку, разбил витрину, опоздал на чоновскую тревогу.
Эта парочка, под восхищенный гул толпы нэпманов с бычьими затылками, стоящих за креслами и койками санаторных больных, затрусилась на эстраде в вихлястом фокстроте.
Оппозиция будет всемерно бороться за такое перераспределение народного дохода, при котором средства от кулака и нэпмана шли бы на дело социалистического строительства.
Тут только до Егорова дошло, что этот нэпман ведь правда предлагал ему взятку.
Вдруг дверь распахнулась, и Заозерский, оживленный, с растрепанной бородкой, в новом костюме, в белой рубашке, открывшейся на полной груди, вошел и, обернувшись, крикнул с порога: — И будет прав, потому что это типичнейший нэпман от науки.
Кто допускает в органы нашей власти представителей кулака, нэпмана сменовеховской интеллигенции — тот представитель терми дорианства.
Источник: библиотека Максима Мошкова
Источник: xn--b1algemdcsb.xn--p1ai