Он был купцом умеренно-либеральных взглядов, пока не встретил роковую женщину-революционерку. За свое увлечение он поплатился жизнью.
Семья Морозовых известна как одна из богатейших в Российской империи. Савва Тимофеевич Морозов, управлявший семейным текстильным бизнесом в конце XIX – начале XX века, был еще и крупным меценатом. Именно на его деньги существовал Московский Художественный театр и было построено собственное здание театра. Однако купец жертвовал деньги не только на искусство, но и на революцию.
Ученый, реформатор и меценат
Морозов получил прекрасное образование и изучал химию в Кембридже, где собирался защищать диссертацию. Но семейные обстоятельства вынудили его вернуться на родину: здоровье заведующего делами отца стремительно ухудшалось. Савва был вынужден погрузиться в ведение семейного бизнеса и забыть о карьере ученого.
«История жизни». Савва Морозов
Морозов подошел к делу совершенно по-новому, и на текстильном производстве начались преобразования. Савва заказывал из-за границы новейшую технику, строил фабрики по последнему слову науки и техники, на собственные деньги возводил довольно комфортабельные по тем временам кирпичные казармы для рабочих, поощрял их тягу к учебе. Лучшие ученики курсов повышения квалификации отправлялись на практику в Англию и Германию. Да и заработок на Никольской мануфактуре был выше, чем на аналогичных предприятиях.
Никольская мануфактура Морозовых
Однако интересы Морозова не ограничивались его хозяйственной деятельностью, он жертвовал большие суммы на благотворительность и был выдающимся меценатом. Именно ему знаменитый впоследствии МХТ – Московский Художественный театр – обязан своим существованием. С юности Морозов страстно любил театр, оказывал поддержку целому ряду подобных заведений в Москве и Петербурге и даже создал театр для своих рабочих. К тому же Морозову понравилась идея основателей МХТ Константина Станиславского и Владимира Немировича-Данченко об общедоступности театра и постановке пьес, которые отражали бы правду современной жизни или «благороднейшие современные идеи». Морозов дал для начала работы театра 10 тыс. – огромную по тем временам сумму, которая только приумножалась с течением времени, ведь МХТ стал делом всей жизни Морозова.
Здание МХТ в Камергерском переулке, 1902–1909 гг. и сейчас
Пополнение партийной кассы
В скором времени после присоединения к пайщикам МХТ у Морозова появилась дополнительная, огромная статья расходов – помощь революционерам. Это произошло после его знакомства с актрисой Марией Андреевой. По воспоминаниям современников, Андреева была очень красива и талантлива, и мало кто догадывался, что с начала 1897 года Андреева увлеклась революционными идеями, а к моменту первой премьеры в МХТ уже была убежденной марксисткой.
Морозовы
Ко времени знакомства с Андреевой отношения Морозова с женой были абсолютно расстроены, и между ним и актрисой завязался роман. Хотя Андреева всегда подчеркивала, что ее с Морозовым связывала лишь крепкая дружба, приятель купца Дмитрий Олсуфьев писал в мемуарах: «В Москве известно было, что во всем этом увлечении [Художественным театром] было женское влияние одной из участниц труппы». Станиславский в личном письме к Андреевой упрекал ее в злоупотреблении доверием Морозова: «Отношения Саввы Тимофеевича к Вам – исключительные. Это те отношения, ради которых ломают жизнь, приносят себя в жертву, и Вы это знаете и относитесь к ним бережно, почтительно. Но знаете ли, до какого святотатства Вы доходите в те минуты, когда Вами владеет актерка? <. >Вы хвастаетесь публично перед почти посторонними Вам тем, что мучительно ревнующая Вас Зинаида Григорьевна ищет Вашего влияния над мужем…»
Портрет семьи Морозовых: Мария, Мария Федоровна (мать Саввы), Тимофей, Савва и Люлюта, 1897–1898
Через Андрееву Морозов и познакомился с марксистами, которым по ее просьбе начал оказывать колоссальную поддержку: купец вносил залоги за арестованных, для ссылаемых в Сибирь закупались одежда и продовольствие – на все тратились десятки тысяч рублей. По воспоминаниям советского писателя Максима Горького, будущего мужа Андреевой, Морозов также давал 24 тыс. в год на большевистскую газету «Искра». Сергей Витте, председатель совета министров, в своих воспоминаниях утверждал, что всего промышленник передал революционерам несколько миллионов рублей. Для сравнения: здание МХТ в Камергерском переулке в Москве, также построенное Морозовым, обошлось приблизительно в 300 тыс. рублей. Купец находился под влиянием Андреевой до самой его смерти в 1905 году – к тому моменту актриса уже два года жила с Максимом Горьким.
Максим Горький и Мария Андреева позируют художнику Илье Репину
Загадочная смерть
Увлечение большевиками у Саввы закончилось после того, как те, несмотря на прогрессивность фабрик Морозова и его огромную денежную поддержку революции, устроили забастовку на его фабрике в Орехово-Зуеве. Савва так и не смог до конца оправиться от потрясения.
В 1905 году по Москве даже поползли слухи о сумасшествии Морозова. Олсуфьев писал, что после забастовки застал друга совершенно подавленным и растерянным. В апреле того же года по настоянию жены и матери был созван консилиум врачей, постановивший, что у Саввы наблюдается «тяжелое общее нервное расстройство, выражавшееся то в чрезмерном возбуждении, беспокойстве, бессоннице, то в подавленном состоянии, приступах тоски и проч[ем]».
Но вряд ли он был тяжело болен – от должности директора мануфактуры его никто не отстранял, и он успешно исполнял свои обязанности. Эти несостыковки породили версию, согласно которой Морозов при помощи болезни пытался отделаться от большевиков, которые продолжали вымогать у него деньги и угрожать. И версия эта не безосновательна, Горький писал соратнику по партии: «Если вы имеете какие-либо вести об Леониде, отце и вообще москвичах, – передайте на словах или письмом, а то очень беспокойно… Есть опасения за отца – по нашим, междоусобным временам долго ли череп человеку расколоть?» Отцом большевики называли Морозова. Через несколько дней после врачебного консилиума купец с женой уехал за границу, официально – чтобы поправить здоровье.
Предприниматель и меценат Савва Морозов на строительстве здания Московского Художественного театра, 1901
В загадочной истории смерти Морозова есть очень важное событие. В 1904 году он застраховал свою жизнь на 100 тыс. рублей и отдал страховой полис на имя предъявителя – Марии Андреевой. 100 тыс. для большевиков были весьма значительной суммой.
Поездка Морозова за границу продлилась меньше месяца. 13 мая он застрелился в номере гостиницы в Каннах. По свидетельствам близких, в этот день купец был в отличном настроении, предложил жене съездить на следующий день в Монте-Карло, попросил на обед земляники со сливками – строил планы и, судя по всему, даже не задумывался о скорой смерти.
Около четырех часов дня жена Морозова услышала выстрел и, вбежав в комнату, по ее свидетельствам, увидела в окно убегающего мужчину. Осталась лишь записка «В смерти моей прошу никого не вините» без даты и подписи, а следствие признало смерть Саввы самоубийством. Родственники и близкие купца были не согласны со следствием и полагали, что промышленник стал жертвой большевиков.
Мария Андреева получила страховые 100 тыс., 60 тыс. из которых отдала партии большевиков. На похороны Саввы ни она, ни Горький не пришли.
Зинаида Морозова, жена Саввы, в дни траура
Источник: rbth.ru
Вечный актив Морозовых Как «гаражная экономика» старообрядцев лечила Российскую империю
Обнищание населения, падение качества образования и медобслуживания все чаще вынуждают государство и общество апеллировать к бизнесу, тем более что в дореволюционной российской истории есть яркие примеры участия состоятельных граждан в формировании и поддержании социальной инфраструктуры. Продолжая цикл публикаций о предпринимателях Российской империи, «Лента.ру» рассказывает о том, как в Москве появилась Морозовская детская больница.
В марте 1898 года в Российской империи произошло два события, которые не только ярко обозначили развилку, перед которой оказалась страна, но и повлияли на судьбу одного из богатейших семейств того времени.
В Минске марксисты провели первый съезд РСДРП. А в Москве на стол главы городской управы легло письмо Алексея Викуловича Морозова, предлагавшего пожертвовать 400 тысяч рублей «на устроение детской больницы».
Речь шла о части капитала, завещанного его отцом — Викулой Елисеевичем Морозовым. В честь него жертвователь предлагал назвать новое медицинское учреждение — это было одно из двух условий. Второе — больница должна была располагаться либо в Замоскворечье, либо в районе Рогожской заставы.
С 1881 года Москва, наряду с Петербургом, считалась одним из самых нездоровых городов Европы. Муниципалитет тратил на здравоохранение значительные суммы, но это не приводило к желаемым результатам. Муниципальные программы ограничивались в основном учреждением традиционных богаделен и сиротских приютов, которые часто лишь способствовали распространению инфекций, отмечает американский урбанист Блэр Рубл в своей книге «Стратегия большого города».
Что касается детских больниц, их в Москве имелось только три — Святой Софьи на 100 мест, Святого Владимира на 265 мест и Святой Ольги на 40 мест. Расположены они были в центральной и северо-восточной части города, а густонаселенный район Замоскворечья не имел детских стационаров, поэтому больные дети госпитализировались во взрослые больницы (1-я и 2-я Градские), что, как отмечают исследователи, было неудобно и для взрослых, и для детей.
Иными словами, Алексей Морозов сделал городским властям предложение, от которого те никак не могли отказаться. Но не продешевил ли сам фабрикант-филантроп?
Первоначальный капитал из «раскольничьей кассы»
Инициатор создания детской больницы был представителем четвертого поколения знаменитых московских капиталистов. Алексей Викулович Морозов приходился правнуком крестьянину Савве Васильевичу Морозову, который в 1797 году основал свою первую шелкоткацкую мастерскую.
Любопытно, что по поводу происхождения у крепостного крестьянина средств на открытие собственного дела существуют разные версии. До этого Савва Морозов работал по найму за пять рублей в год, что не помешало ему довольно быстро стать купцом первой гильдии, хотя этим титулом наделяли лишь того, чей капитал составлял не менее 1 тысячи рублей. Неслучайно появилась легенда о том, что хозяин Морозова, дворянин Рюмин подарил своему крепостному пять рублей серебром по случаю свадьбы, состоявшейся в том же 1797 году.
Впрочем, скорее всего, чудесное превращение крестьянина в фабриканта объясняется его принадлежностью к старообрядцам. Раскол не только вывел значительную часть коренного населения страны за рамки официальной церкви, но и способствовал созданию параллельной финансово-экономической системы, позволяющей тем, кто оказался вне закона, минимизировать нападки со стороны государства.
«Несмотря на то что государственная политика по отношению к староверам постоянно менялась, нужно признать, что гонения на раскольников в конечном счете не переходили определенных границ. Даже в периоды усиления мер преследования и репрессий религиозная нетерпимость несколько смягчалась благодаря возможности легкого подкупа государственных чиновников. С другой стороны, продажность чиновников не смогла бы процветать в такой степени, если бы некоторое число староверов не накопили капитал и не приобрели экономическую власть», — отмечал американский экономист и историк Александр Гершенкорн в цикле лекций «Европа в российском зеркале».
Экономическая власть старообрядцев распространялась не только на противников, но и на союзников. В 1780-х годах князь Михаил Щербатов подчеркивал, что все они «упражняются в торговле и ремеслах», демонстрируя большую взаимопомощь и «обещая всякую ссуду и вспомоществование от их братьев раскольников; и через сие великое число к себе привлекают». Российский агроном и писатель Дмитрий Шелехов, путешествовавший в 30-40-е годы XIX века по старообрядческим поселениям Владимирского края, рассказывал о тамошних «русских Ротшильдах» братьях Большаковых, которые располагали капиталом в несколько сот тысяч рублей, ссужая их купцам и крестьянам, что называется, под честное слово — без оформления каких-либо документов.
Старообрядцы, объясняет профессор МГПУ Александр Пыжиков, руководствовались принципом «твоя собственность есть собственность твоей веры». «Вследствие дискриминационного положения предельную актуальность приобретала задача выживания во враждебной среде. И оптимальным инструментом для этого, позволяющим максимально концентрировать как экономические, так и духовные ресурсы, стала знаменитая русская община. Общинно-коллективистские (а не частнособственнические) отношения послужили тем фундаментом, на котором строилась вся жизнь раскола», — пишет Пыжиков в книге «Грани русского раскола».
Отсюда логичен вывод, что Морозов, как многие его единоверцы, получил стартовый капитал из «раскольничьей кассы», благо незадолго до открытия первых фабрик Морозова началась екатерининская экономическая либерализация. В 1775 году вышел манифест «О высочайше дарованных разным сословиям милостях, по случаю заключенного мира с Портою Оттоманскою». Им, в частности, узаконивалась конкуренция, подтверждался уведомительный порядок устройства любых производств, отменялись специальные сборы с фабрик и заводов. А в 1777-м был издан специальный указ, разрешающий крестьянам записываться в купечество.
Агенты протекционизма
Ставка раскольников на Савву Морозова оправдалась. Уже в 1823 году он выкупил у своего бывшего хозяина, помещика Рюмина, земли на правом берегу Клязьмы и в 1830 году перевел туда из Зуева товаро-отделочную и красильную мануфактуры. А в 1839-м благодаря сотрудничеству с молодым немцем-лютеранином Людвигом Кнопом он, как сейчас сказали бы, вышел на международный уровень.
Будучи британским торговым представителем, Кноп начинал карьеру с импорта в Россию пряжи и тканей. Затем, в обход запрета Уайтхолла, занялся поставками оборудования — сначала для прядильных, а позже для текстильных российских фабрик. В общей сложности Кноп основал или модернизировал около 120 предприятий. «Где церковь — там и поп, где казарма — там и клоп, а где фабрика — там Кноп», — говорили тогда в народе.
Британское технологическое эмбарго было снято, а Морозовы превратились чуть ли не в основных российских контрагентов Соединенного Королевства. Например, Викула Елисеевич, внук основателя династии, часто бывал в Англии (ездил туда на лечение) и пригласил на свои фабрики немало английских специалистов, хотя соотечественники могли устроиться к нему на работу только при условии, что были старообрядцами.
Некоторые любители конспирологии, вроде известного современного мыслителя Дмитрия Галковского, в связи с этим подозревают Морозовых и других раскольничьих капиталистов в работе на британские спецслужбы. Но трудно было найти в России второй половины XIX века силы, которые больше купцов-старообрядцев сопротивлялись экспансии иностранного капитала, ратовали за повышение таможенных тарифов и прочие протекционистские меры.
Неслучайно у фабрикантов-старообрядцев сложились теплые взаимоотношения с главным правительственным протекционистом того времени, министром финансов Иваном Вышнеградским. Савва Тимофеевич Морозов, еще один внук Саввы Васильевича, называл Вышнеградского «лучшим министром не только России, но и всего мира». А тот в ответ утверждал: «Наши христолюбивые старообрядцы — преображенцы в российском торгово-фабричном деле, великая сила. Они основали и довели нашу отечественную заводскую промышленность до полнейшего совершенства и цветущего состояния».
Олигархи с обременениями
Тем не менее Александр Гершенкорн обращает внимание на то, что «в развивающейся промышленности требовалось перенести акцент с выпуска потребительских товаров на производственные», а ткацкие фабрики Морозовых и им подобных не могли этого сделать. «Появились новые люди, на которых не давило бремя традиций. Они устанавливали тесные коммерческие и интеллектуальные связи с Западом и стремились активно сотрудничать с правительством», — резюмирует Гершенкорн.
Отчасти причина этому — своеобразный уклад старообрядческой экономики, ориентированной вовсе не на индивидуальный успех. Раскольничьи фабрики создавались как распределители общественного блага: с их помощью более успешные члены общины делились доходами с остальными. Именно поэтому, отмечает Пыжиков, «законные с точки зрения официального гражданского права владельцы торгово-промышленных активов в раскольничьей среде таковыми не считались, выступая лишь в качестве управленцев, которых община наделила соответствующими полномочиями».
Биография владельца холдинга «Акрон» Павла Анатольевича Морозова
Павел Анатольевич Морозов – российский предприниматель, общественный деятель и меценат, генеральный директор ГК «Акрон Холдинг».
Детские годы и образование
Павел Морозов родился 4 июня 1978 года в поселке Новосемейкино Красноярского района Куйбышевской области. После окончания 11 класса Павел Морозов поступил в СГЭУ на специальность «Юриспруденция», а затем получил экономическое образование в Высшей школе международного бизнеса.
Профессиональная деятельность
Еще в годы учебы бизнесмен Павел Морозов начал подрабатывать на тольяттинском рынке автозапчастей. Там он и заработал свой первоначальный капитал. В 1999 году, когда Павлу был только 21 год, он открыл свой первый бизнес – ООО «Прибрежный». Предприятие просуществовало до 2001 года, но принесло бесценный предпринимательский опыт. В это же время Павел Морозов создал «Акрон плюс» – первую организацию будущего холдинга «Акрон».
В начале 2000-х годов предприниматель активно занимался развитием нового бизнеса. Первых успехов Павлу Морозову удалось добиться благодаря в том числе внимательному отношению к своим сотрудникам, которые обеспечены всеми необходимыми условия труда. Это мотивирует их оставаться в компании и развиваться внутри нее.
Сначала компания работала исключительно на внутреннем рынке, но в 2005 году было принято решение экспортировать лом в азиатские и европейские страны. Павел Морозов ставил для себя амбициозные цели, он хотел сделать «Акрон» компанией федерального уровня, но тяжелая экономическая ситуация 2008 года помешала намеченным планам, и стратегию развития пришлось менять.
В 2017 году бизнесмен приступил к созданию вертикально интегрированного холдинга, и компания еще больше укрепила свои позиции на рынке. Сегодня холдинг Павла Анатольевича Морозова «Акрон холдинг» работает по пяти основным направлениям: заготовка черного и цветного лома, ВЭД, изготовление кабельных изделий и металлургия. Основной доход обеспечивают заготовка лома и внешнеторговые операции. Подавляющая часть активов компании (более тридцати предприятий) управляются АО «Акрон Холдинг», а совокупный доход превышает десятки миллиардов рублей.
В настоящее время холдинг Павла Морозова охватывает свыше 10% российского рынка черного и цветного лома, и по словам предпринимателя, это далеко не предел. В планах дальнейший рост компании и развитие отечественной промышленности. Уже сейчас «Акрон Холдинг» находится в лидерах среди металлургических холдингов полного цикла, а количество сотрудников предприятия превышает 12 тысяч. Также компания активно продвигается не только в регионы России, но и на территории Казахстана, Прибалтики и Киргизии.
Личная жизнь и увлечения
Предприниматель Павел Мороз женат, имеет троих детей. В свободное от работы время он занимается спортом: играет в футбол, катается на горных лыжах, увлекается дайвингом, любит путешествовать. В Тольятти и Самаре Павла Морозова знают как мецената и общественного деятеля, который не только построил бизнес-империю, но и помогает родному краю успешно развиваться.
В 2011 году предприниматель создал благотворительный фонд «Полина», призванный помогать детям, которые оказались в трудной жизненной ситуации. В том же году в родном поселке Павла был основан детский футбольный клуб «Акрон», оснащенный всем необходимым современным оборудованием для тренировок.
В 2018 году предприниматель Павел Морозов создал ФК «Акрон» – профессиональный футбольный клуб, который уже стал постоянным участником первенства ФНЛ. Одна из задач клуба – участие в российской Премьер-Лиге в сезоне-2022/2023.
09.2021
Автор admin Опубликовано 21.09.2021 Рубрики Бизнесмены, Профессии Метки Бизнесмены, Профессии
Биография владельца холдинга «Акрон» Павла Анатольевича Морозова: 2 комментария
Прекрасно, что в нашем городе есть такие люди, кто хочет развивать и промышленность и спорт. Павел Анатольевич – пассионарный человек, одним словом. О моих книгах отзываются тоже, что это категория “бестселлер”. Их ждут задолго до издания. Так было с первой, “Господин Биант”, которую прочитала в рукописи тогдашний руководитель департамента образования Еремина Елена Ивановна.
Она просила помочь в издании “Единую Россию”, никто не помог. “Такие книги не бизнес, это миссия”. Мне пришлось издавать на кредит в банке. Теперь у книги второе издание и две литературные премии. Вторую мою книгу полюбили продюсеры и режиссеры, Родион Исмаилов, президент
документального кино, Мосфильм. Книги закончились, их продавали в Санкт-Петербурге в ведущих магазинах. Читатели просят переиздать, но это не мои возможности. У меня основные деньги – пенсия-17.000 Я могу помогать Вашей организации, давать лекции детям, ученикам – я преподавала в университетах около 30 лет,( последние 11 лет в ТАУ) античную литературу и латинский язык. Училась в ЛГУ, В 70-80-х, у звезд филологии.
Источник: biograpedia.ru
