Студия Red Barn и бизнес-журнал Hussle.ru выпускают совместный проект — подкаст Hussle. В каждом выпуске мы будем говорить о новостях из мира бизнеса, управления и финансов, разбираться в самых актуальных и важных событиях, анализировать тренды и тенденции, выявлять лучшие практики и делиться опытом успешных предпринимателей и руководителей на территории России.
Расскажем, как начать свое дело с нуля, привлекать клиентов, продвигать свой бренд, управлять финансами, и обсудим многое другое. Сегодня говорим о том, как устроен параллельный импорт, а поможет нам в этом разобраться руководитель международной логистической и торговой компании Фирас Казаков.
Хочу начать обсуждение со следующей новости: возник риск для бесперебойной доставки товаров по схемам параллельного импорта ввиду того, что складская база в странах СНГ не справляется с тем объёмом, который сегодня необходим России.
Это может сказаться только на малом бизнесе. Как правило, крупные игроки рынка имеют свои складские помещения, и место для транзита нужно лишь в течение недели для переброски. Наш склад в Стамбуле — 10 000 кв.м, и за 3 года я видел максимум 40% заполняемости. Кроме того, у государств есть свои СВХ (склад временного хранения).
Как начать бизнес в России с нуля? это реально?
Также у каждой фирмы в Турции имеется своя база для хранения товара. Что касается проблемы со странами СНГ, да, я слышал от своих клиентов, что там сейчас наблюдаются сложности, Казахстан закрыл возможности для параллельного импорта, но что касается нашей специфики — это только плюс, так как мы работаем с Турецким направлением.
Как вы пришли к тому, чтобы заниматься параллельным импортом? Давай более подробно разберем это понятие, как работает этот процесс?
Параллельный импорт — уникальная вещь, которая наблюдается только на Российском рынке. Изначально мы занимались поставками разного вида продукции, например: каучуковые изделия, вещи, автозапчасти, металлические изделия, строительная техника. Также у нашего холдинга есть множество фирм, которые занимаются конкретными секторами, соответственно, в нашей сфере деятельности есть как перепродажа, так и транзит. Сегодня из-за санкций не все товары можно купить в РФ, и бизнес ищет выход, как конкретный продукт можно приобрести. Тут-то и сыграл наш многолетний опыт, налаженная сеть поставщиков, что дает возможность доставить необходимый, порой дефицитный товар заказчику.
Выходит, что транзитное перемещение товаров и посуточная аренда складов — это аналог того, когда вы пересекаете границу и едете дальше, а в транзитной зоне оставляете автомобиль, только в данной ситуации речь идет о движении товаров?
Примерно да. Когда вы покупаете любой товар в Турции или Европе, в магазинах предлагают оформить такс-фри (возврат уплаченного налога на добавленную стоимость за товар). После этого уже в аэропорту предстоит пройти непростую процедуру, где вы собираете чеки, на таможенном контроле их заверяют, далее в паспортном контроле после проверки всех документов вам выдают такс-фри. А транзит позволяет купить товар в другой стране, который, например, отсутствует в Турции, не начисляя дополнительный турецкий налог, так как эта страна лишь посредник. Поэтому, несмотря на то, что продукция какое-то время хранится на территории этой страны, она без наценки прямиком идет в другое государство.
Кадровый голод – реальность российского бизнеса! / Секрет найма сотрудников #shorts
В каких именно направлениях работаете сейчас?
Как я уже говорил, это автозапчасти, каучуковые и тканевые изделия, строительная техника, но сейчас самая востребованная сфера — это автомобили и комплектующие к ним — рынок в этом очень остро нуждается. Например, детали кузова, стекло, которое в принципе очень сложно транспортировать, ведь международные перевозчики не страхуют подобные хрупкие лоты, и все перевозки делаются на свой страх и риск. Как правило, 10% боя стекла — это норма. Если говорить о металлических изделиях, то из последнего, что у нас заказывали, — это корпуса для банкоматов, радиорубка для судна.
Ты говорил, что параллельный импорт позволит избежать дополнительного налога на товар ввиду транзитных привилегий. Так почему же в итоге происходит такое удорожание товаров?
В этом вопросе мы не отталкиваемся от транзита. С чем же связан такой скачок цен? В первую очередь на это влияет огромное количество санкций, и удорожание происходит по причине очень сложной системы логистики, так как многие страны не могут с нами торговать и осуществлять поставки.
Как я уже говорил, Казахстан не отправляет напрямую товары в Россию, сейчас этим занимаются Турция и Иран. Представим, что вам нужно отправить товар в РФ и у вас есть фирма, складской хаб в Казахстане, но ввиду санкций вы потом не можете доставить продукцию в нашу страну. Так как нет возможности отправлять напрямую, приходится все доставлять в Иран или Турцию и только после этого — в Россию, а это немаленькие логистические расходы, которые существенно увеличивают конечную стоимость.
С учетом всех трудностей, связанных с логистикой, насколько сложно гарантировать сроки поставок?
Новая реальность малого бизнеса: как предприниматели видят себя в ней
Эксперты выяснили, как обстоят дела у малого и среднего бизнеса в России, что владельцы предприятий думают об импортозамещении, как оценивают перспективы и почему боятся взаимодействовать с государством. Обзор статистики ФНС и компании «Национальные приоритеты» предпринял корреспондент РБК Алексей Ведерников.
Сколько малых и средних предприятий в России
По данным Федеральной налоговой службы, к началу 2022 года в России было зарегистрировано почти 5,9 млн субъектов малого и среднего предпринимательства (МСП). Более 60% из них — индивидуальные предприниматели, на долю юридических лиц приходится чуть меньше 40%. Самозанятые в статистике не учитываются. При этом 96% всех субъектов МСП — это микропредприятия. К ним специалисты ФНС относят ИП и юрлица, в которых работает не более 15 человек.
Общее количество занятых в МСП работников налоговая служба оценила в 14,66 млн, и это сходится с данными недавно опубликованного доклада «Малое и среднее предпринимательство» команды «Национальных приоритетов России». Авторы подчеркивают, что это не просто огромное количество людей, а 35% всех занятых в экономике страны сотрудников, которые создают 37% общего денежного оборота России. Большая часть из них трудоустроена в юридических лицах — почти 12,2 млн, на индивидуальных предпринимателей работает чуть больше 2,5 млн специалистов.
В чем предприниматели видят свою роль и что о них думает общество
Аналитики «Национальных приоритетов» пошли дальше, и решили выяснить, как к малому и среднему бизнесу относится общество (Данные — NAFI Research Center, июнь 2022. Выборка — 571 представитель МСП со всей России). К сожалению, треть респондентов (37%) рассказали о негативном отношении, треть (31%) говорят, что отношение к ним позитивное, еще треть (32%) сообщают о нейтральном отношении. При этом половина людей из той же выборки говорят, что за последние годы восприятие обществом малого и среднего бизнеса улучшилось, а об ухудшении заявила лишь четверть интервьюируемых.
Более того, на вопрос «Хотели бы вы или не хотели бы, чтобы ваши дети стали предпринимателями?» утвердительно ответили 77% участников. Авторы доклада говорят, что все это явно указывает на положительную динамику в качестве восприятия МСП. Ассоциации с тем, что было в 1990-е годы, уходят.
Социологи задали важный вопрос и самим представителям МСП — в чем они видят свою роль? Выбирать можно было несколько ответов, которые до этого дали 30 интервьюируемых для доклада экспертов по МСП. Лидирующим (59%) оказался тот, который отсылает к производству товаров и услуг, повышающих качество жизни людей.
Почти половина предпринимателей указали, что они выступают в роли источника развития новых идей, технологий и продуктов, а роль создателя новых рабочих мест оказалась на третьем месте с 47%. Более четверти опрошенных считают, что одна из ключевых ролей МСП — быть пространством для самореализации людей. В текущих экономических условиях особенно интересно, что треть респондентов видят свою роль в том, чтобы заменять импортные продукты и восстанавливать разрушенные товарные цепочки.
Ситуацию с санкциями более 80% предпринимателей воспринимают не как временное явление, а как новые условия для работы. С одной стороны, они понимают, что это серьезная угроза для бизнеса (так считают 58% опрошенных), с другой — готовы развивать бизнес в России (31%). Однако на необходимость работать не только на домашнем рынке, но и на зарубежных указали 52% предпринимателей.
Чем занимаются предприниматели и как оценивают свои перспективы
По оценке ФНС, в начале августа 2022 года деятельность почти трети МСП страны связана с грузовым транспортом (14%) и строительством (14%). В пятерку лидирующих сфер также входят торговля через интернет (13%), розничная торговля (11%) и управление недвижимым имуществом (11%).
Еще по 8% предпринимателей выбирают управление нежилым недвижимым имуществом и занимаются ресторанами или доставкой продуктов питания. По 7% приходится на оптовую торговлю, салоны красоты и розничную торговлю в неспециализированных магазинах. Однако важно понимать, что это срез по ОКВЭД — общероссийскому классификатору видов экономической деятельности. Их предприниматель должен указать при регистрации в налоговой службе, но обязательство заниматься именно указанным типом бизнеса при этом не возникает.
Выводы доклада команды «Национальных приоритетов» о том, в каких сферах предприниматели видят наибольшую перспективу развития в 2022 году, частично сходятся с этими данными, но есть и значительные отличия. Торговля, а также транспорт и логистика входят лишь во вторую половину шестерки наиболее популярных ответов — на них указали 32% и 29% опрошенных соответственно. На первом и втором местах оказались сельское хозяйство (44%) и производство продуктов питания (43%), а на третье попала IT-сфера (38%). Кроме того, 29% опрошенных делают ставку на бизнес, связанный с фармацевтикой.
Есть все основания полагать, что такой выбор сфер тесно связан с открывшимися в 2022 году новыми возможностями для импортозамещения. Однако российские предприниматели оценивают его перспективы аккуратно и отмечают, что далеко не везде оно возможно. Наибольший оптимизм опрошенные связывают с продовольственными и непродовольственными товарами народного потребления, IT и программным обеспечением, АПК и сельским хозяйством, строительными материалами, а также туризмом и индустрией гостеприимства в целом. Сомнения и пессимизм у них вызывает станкостроение, нефтедобыча, тяжелая промышленность, автомобильная промышленность и все, что связано с высокими технологиями, включая электронику и медицинское оборудование. Все это без связей с другими странами заменить одними лишь собственными силами будет сложно.
По поводу же сроков, за которые проекты по импортозамещению можно реализовать, мнения отдельных предпринимателей расходятся. Кто-то говорит о необходимых 1–1,5 годах для старта и 2–3 годах для выхода на уровень стабильного рабочего процесса, кто-то оценивает их в 5–10 лет для наиболее сложных проектов, но в целом все понимают, что без больших инвестиций и серьезного планирования на уровне государства не обойтись.
Поддержка от государства нужна, но получать ее сложно
Говоря о государственной поддержке бизнеса, эксперты доклада об МСП в России указывают на то, что предпринимателям сложно разобраться в том, как работают оказываемые меры. Часто они лишены механизма реализации и имеют ряд ограничений, которые затрудняют компаниям доступ к ним. Значительные риски предприниматели видят в параллельном импорте и барьерах, связанных с патентной защитой продуктов, которые, собственно, и нужно замещать.
Среди имеющихся мер поддержки наиболее полезной помощью от государства представители МСП считают снижение налоговой нагрузки (44%), кредитные каникулы (35%), льготное кредитование (32%), гранты молодым предпринимателям (25%) и снижение административной нагрузки (25%).
Но главная проблема в том, что 37% респондентов из числа представителей МСП никогда не пользовалась ни одной мерой господдержки. Эксперты доклада говорят, что бизнес хорошо знает, что они есть, но не разбирается в содержании программ и механизмах работы. Кроме того, предпринимателям не хватает простоты и комфорта в ситуации, когда они все же решили воспользоваться помощью. Есть трудности, связанные и с широтой мер поддержки, их недостаточной дифференциации на региональном уровне, по отраслям и видам деятельности.
Конечно же, ситуацию усугубляет и недоверие бизнесменов к государственным структурам: люди опасаются, что за поддержку сейчас в будущем придется отдавать что-то другое в многократном размере. Отдельные эксперты отмечают, что им не хватает информации, а постановления властей сформулированы так, что сложно разобраться в том, как их реализовать. Есть жалобы на бюрократию и на то, что маленьким компаниям получить помощь особенно сложно из-за множества условий и ограничений.
Впрочем, назревшая еще во время пандемии серьезная потребность в качественных мерах господдержки бизнеса в 2022 году только усилилась. Предпринимателям и государству обязательно нужно вести диалог и учиться действовать слаженно и эффективно. Иначе никакого опережающего развития не получится, и страна столкнется с риском надолго остаться в списке стран «догоняющего» развития или даже откатиться до уровня «отстающих».
Источник: e-vid.ru
Мифы и реальность российского бизнеса Что мешает развитию предпринимательства?
В нашу редакцию неоднократно поступали вопросы, чем сегодня занимается бывший заместитель губернатора края, а потом ректор КГПУ им. Астафьева Ольга Карлова. Ольга Анатольевна ответила коротко: «Судьбами российского бизнеса». Слишком лаконичный ответ заинтриговал, мы попросили: можно с этого места поподробнее… И вот – результат беседы нашего корреспондента с генеральным директором Фонда развития Сибири, доктором наук Ольгой Карловой и адвокатом Еленой Кудерко.
– Ольга Анатольевна, «бизнес» – слово в России уже понятное и привычное, что тут нового можно сказать?
– За понятиями «бизнес», «предпринимательство» в России стоит прежде всего историческая противоречивость, которая с трудом преодолевается. Нельзя забывать, что всего четверть века назад за саму предпринимательскую инициативу у нас было уголовное преследование. И сегодня с бизнесом связано много иллюзий и стереотипов, причем даже у самих бизнесменов. Эти иллюзии и мифы мешают развитию как предпринимательства, так и самой России.
– И много таких иллюзий?
– К сожалению, масса, и, на мой взгляд, она просто критична, поскольку противоречит современным реалиям и мешает формированию самосознания предпринимательского класса.
Конкуренция или классовая солидарность?
Миф 1: «Для бизнеса важен капитал и предпринимательская инициатива. А потому предприниматель – прежде всего экономист и финансист».
Современная реальность: «Для бизнеса важен его статус в системе общественного права. А потому предприниматель должен быть прежде всего юристом».
– Вопрос о будущем российского бизнеса сегодня для России ключевой. Это вопрос не только и не столько о предпринимательских прибылях, это вопрос о вытеснении импорта нашим производством важнейших товаров, о чем сегодня говорит президент в контексте национальной безопасности; вопрос повышения качества жизни населения и т. д. Разумеется, это не касается олигархической прослойки, она успешно здравствует, обеспечивая достижение Россией мировых рекордов по имущественному расслоению общества, за нее волноваться нет причин. Я говорю о среднем бизнесе, который может реально обеспечить устойчивость экономики страны и стабильную налоговую базу.
– И у нас есть средний бизнес, способный решать такие задачи?
– И да и нет. Этот слой чрезвычайно разрознен, беден инструментами собственного развития, опасается интеграционных связей и явно пока не «причисляет себя к определенной позиции в системе социальной иерархии», что, по У. Л. Уорнеру, является в современном мире главным показателем сформировавшегося общественного класса. Такое положение дел в равной степени вина и самого бизнеса, и государства, и общества.
– Вопрос в том, что будет со страной, если бизнес определится как класс, и что будет с самим бизнесом, если не сможет определиться?
– Основная проблема в России та же, что у героев «Записок Пиквикского клуба» Чарльза Диккенса: мы бежим не от тех, кто нас преследует, и нападаем не на тех, кто является нашим реальным противником. Нам рассказывают: ключевые проблемы России – это демографический кризис, низкий уровень образования, дефицит рабочих кадров и социальное неравенство. Однако многолетние исследования социологической школы Нового Сибирского института (г. Новосибирск) в регионах Сибири показывают тенденцию к росту населения через рождаемость и миграцию, достаточную образовательную базу для «доводки» в профессию, наличие на сибирском рынке труда большой массы людей, готовых к переезду в перспективные районы. Равно как и относительно небольшой для массовых волнений индекс тревожности по поводу безработицы (около 15 %) при невысоком удельном весе численности населения с доходами ниже прожиточного минимума (Омская область – 11; Новосибирская область – 14,3; Красноярский край – 16,1).
– То есть названных проблем на самом деле нет?
– Проблемы есть всегда и везде. Вопрос в том, каковы их причины, то есть риски. По экспертным оценкам, на первое место по значимости у нас выходят проблемы некомпетентного управления. Второй реальный риск – неадекватная запросам развития российской экономики роль бизнеса.
Третий – сложившаяся конфигурация на политической арене, в которой статус бизнеса является неопределенным и неустойчивым. Эта неустойчивость как бы снимает с предпринимателей саму необходимость быть уважаемыми и респектабельными – дорожить доверием к своему имени. Это приводит к росту депозитов населения: у нас море частных средств, которые лежат на вкладах.
– Деньги народа в экономике не участвуют?
– Получается, так. В Красноярском крае депозиты физических лиц, по данным статистики, выросли в 2013 году по сравнению с 2011 годом со 113 до 171 млрд рублей, в Омской области – с 70 до 106 млрд рублей, в Новосибирской – со 136 до 218 млрд. Это «недополученное развитие» нашей экономики. Укрепление социального и политического статуса бизнеса возможно только через классовое осознание им своей роли и формирование солидарности. А с другой стороны, важно четкое знание своих прав и юридических механизмов их защиты.
Бизнес и государство
Миф 2: «Предпринимательство – это деятельность, связанная с риском собственных индивидуальных решений».
Реальность: «Главный риск российского предпринимательства – это действия представителей государства».
Елена Кудерко:
– Проблемы взаимоотношений бизнеса и государства связаны с противоречиями юридических формулировок и реальной практики. В Гражданском кодексе РФ предпринимательская деятельность определяется как «самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг».
По этой логике, предприниматели должны быть свободны в определении условий, на которых такие договоры заключаются (ст. 421 ГК РФ). Получается, главное в таких договорах с точки зрения гражданских прав – своя воля и свой интерес. Правильно?
– Ну да: мои деньги – мои интересы…
– А теперь давайте откроем федеральный закон № 223-ФЗ, устанавливающий порядок закупок отдельными видами юридических лиц. Ирония в том, что в российской так называемой рыночной экономике при декларировании вышеперечисленных основ государство устанавливает порядок реализации «свободы договора» и регламентирует «риск предпринимательской деятельности». Обосновывая вмешательство вполне благородной целью – «обеспечением единства экономического пространства, созданием условий для своевременного и полного удовлетворения потребностей юридических лиц в товарах, работах, услугах с необходимыми показателями цены, качества и надежности». Вот на этом основании государство говорит: вы, бизнесмены, должны искать своих контрагентов «вслепую». А еще дайте-ка сюда, на сайт государственных закупок (!), свою отчетность, контракты и прочую информацию в открытом доступе.
– Это обязательно для всех?
– Пока такой порядок распространяется на субъекты естественных монополий, организации, оказывающие регулируемые виды деятельности – энергоснабжение, водоотведение, утилизацию отходов, но сейчас активно обсуждается вопрос о существенном расширении перечня.
– В чем угроза?
Ольга Карлова:
– Вы просто утратите свое предпринимательское чутье, поскольку вам больше не придется доверяться интуиции, рекомендациям, смотреть на репутацию контрагента, поскольку с ним вы познакомитесь лишь тогда, когда контракт уже будет подписан.
Елена Кудерко:
– Кроме этого, вы не сможете быстро заключить сделку, придется 10 дней ждать проведения процедуры торгов, а всю договорную деятельность надо будет планировать на месяц, квартал и год. Содержание ваших договоров будет известно и все условия сделок – раскрыты. Государство регламентирует, как и в каком порядке вы можете тратить свои заработанные деньги. Нам объясняют, что это должно стимулировать развитие среднего и крупного бизнеса. Но… в таких условиях предприниматель как субъект предпринимательской инициативы, опыта и специфического профессионализма государству становится не нужен.
Ольга Карлова:
– Таких сюжетов в российской юридической практике немало, и предприниматель остается с ними один на один. Слишком многое делается «по понятиям» или «по умолчанию». Важно осмыслить и четко констатировать, что перед нами: та самая управленческая некомпетентность или смена макроэкономического вектора и Россия после своеобразного «второго НЭПа» действительно дрейфует к некапиталистическому пути развития? И то и другое требует публичного обсуждения.
Директор: презумпция виновности
Миф 3: «В бизнесе все стремятся стать топ-менеджерами».
Современная реальность: «Скоро директоров предприятий может вообще не остаться».
Ольга Карлова:
– В последнее время в бизнесе резко возрастает спрос с руководителей за деятельность фирмы и получение желаемых результатов. Им грозит даже реальный срок отбывания наказания – за «ненадлежащий контроль».
Елена Кудерко:
– В административной практике все привыкли к тому, что в 87 % случаев ответственность несет директор, так как обязан все контролировать и «незнание не освобождает от ответственности». Для фирмы даже выгоднее, чтобы ответственность «упала» на директора: штрафы в этом случае обычно в 10 раз ниже, чем в случае ответственности, возлагаемой на само юридическое лицо. Иное дело возможные уголовно-правовые последствия деятельности общества и его сотрудников. Ноша директора может оказаться непосильной. Спорным остается вопрос, насколько директор виновен в принятии рискового решения и насколько очевиден прямой ущерб, причиненный в результате.
– Директор несет финансовую ответственность только за свои действия?
Ольга Карлова:
– Не только. Он отвечает и за действия выбранных им партнеров по договорам, представителей по доверенностям и так далее. И при этом никто не задается вопросом: использовались ли им другие возможности возмещения потерь? То есть даже если директор сделал все, что мог, это не является основанием для освобождения его от ответственности, как, впрочем, и вступившее в законную силу решение суда о взыскании этих убытков с реального виновника.
Елена Кудерко:
– Беспокойство вызывает не сама по себе ответственность руководителя, а серьезность наказания и оперирование в судебной практике сугубо оценочными понятиями: «добросовестность», «разумность», «необходимые и достаточные меры», «обычные условия делового оборота», «масштаб деятельности компании». Если не будут четко определены критерии ответственности, то формируется позиция, как говорят в народе, «козла отпущения».
Кто предупрежден, тот…
Миф 4: «В бизнесе надо решать проблемы по мере их поступления».
Современная реальность: «Многими будущими проблемами надо заниматься сегодня».
– Получается, предпринимателю надо или самому глубоко осваивать право, или нанимать сильных юристов, или обращаться за поддержкой в такие фонды, как ваш?
Ольга Карлова:
– Причем делать и первое, и второе, и третье желательно до того, как предприниматель попадет в «трудную жизненную ситуацию». Законодательство России меняется очень быстро, и о таких изменениях, которые могут если не разрушить бизнес, то осложнить, надо знать заранее.
– Есть такие решения на подходе?
Елена Кудерко:
– Конечно. Вот пример. Многие компании России сегодня пользуются заемным трудом работников других фирм, осуществляющих строительные работы, уборку помещений и т. д. С января 2016 года вступает в силу ч. 56.1.
Трудового кодекса РФ, которой вводится запрет на заемный труд, поскольку такой труд снимает ограничения Трудового кодекса в отношении «фактического» работодателя, ставя в шаткое положение права работников. Практика заемного труда связана с привлечением иностранных работников – это целый ряд нелегких административных процедур, получением квот. Учитывая, что в 2016 году работодатель, получивший квоты в другом регионе, не сможет направить своих работников «взаймы» к «нуждающемуся» предпринимателю, думать обо всем этом нужно сейчас, чтобы не сорвать производственный процесс.
– Эта норма, как водится, пришла из Европы?
Ольга Карлова:
– Нет, это российское изобретение. Другие члены ВТО в более выгодном положении: в настоящее время в 27 странах действует Женевская конвенция международной организации труда 1997 года, которая предоставляет частным агентствам занятости право оказывать услуги, аналогичные тем, что у нас называют «заемный труд». Россия эту конвенцию не ратифицировала.
По секрету всему свету
Миф 5: «Контролировать бизнес могут только государственные органы».
Современная реальность: «По понятиям» сегодня это могут делать и ваши коллеги по бизнесу, в частности банки».
Елена Кудерко:
– Современный мир ежедневно дает немало поводов для тревоги. В логике борьбы с терроризмом приняты и в 2013 году вступили в силу поправки в ФЗ № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма», в том числе введение обязанности клиентов банка раскрывать информацию о бенефициарных владельцах – лицах, которые прямо или косвенно владеют более чем 25 % доли в уставном капитале компании, либо имеют возможность контролировать ее действия.
– Разве не все средства хороши для защиты от терроризма?
– Средства должны быть продуманными и законными. В данном случае речь идет уже не о государственном вмешательстве в дела бизнеса. Банк – не государство, это такая же коммерческая организация. Гражданским кодексом не предусмотрено, что отношения клиента и банка являются вертикальными: с одной стороны – контрольными, с другой – подчиненными.
Налицо ситуация, когда равного по статусу государство назначило над вами «главным», перед которым вы должны отчитываться и которому полностью раскрывать информацию. Бог с ним, если бы речь шла только о неудобстве предоставления внушительного пакета документов и анкет, подтверждающих вашу добропорядочность. Вопрос в том, что это за документы. Вы обязаны предоставить, к примеру, копии годовой бухгалтерской отчетности, аудиторского заключения, справку об исполнении обязанностей по уплате налогов, сведения о бенефициаре, включая персональные данные о нем, то есть то, что, как правило, охраняется коммерческой тайной.
Ольга Карлова:
– О том, как хранит тот или иной банк (в том числе находящийся в состоянии санации или приостановки деятельности) эту информацию, как обеспечивает ее безопасность, защищает персональные данные и коммерческую тайну, лучше и не думать.
Елена Кудерко:
– Каков объем властных полномочий банков? Какой перечень документов достаточен для «идентификации»? Какое наказание за непредоставление информации? Какой тебе присвоят «уровень риска» и почему? На все эти вопросы нет законного ответа.
Есть лишь ведомственный акт – приказ Росфинмониторинга.
– Но коль представители бизнеса мирятся с этим, значит, не видят проблемы…
Ольга Карлова:
– Консультации в нашем фонде показали: видят, но спорить в одиночку предпринимателям трудно. Проще плыть по течению, тем самым поощряя юридическую небрежность и непрофессионализм чиновников, принимающих такие решения.
Елена Кудерко:
– Во всяком случае, о фактах оспаривания требований банков или приказа Росфинмониторинга пока широко не известно. Но если мы живем в правовом государстве, можем и должны использовать его возможности. Есть ситуации, когда действия представителей государства наносят бизнесу прямые убытки. Актуальным сейчас является необоснованный отказ от заключения государственного/муниципального контракта: отмена результатов торгов по причинам нарушения процедуры со стороны заказчика или организатора торгов. С убытками в такой ситуации определиться несложно – упущенная выгода.
– Взыскание упущенной выгоды – такая тягомотина: проще махнуть рукой…
Ольга Карлова:
– Надо набраться терпения и менять подходы: создавать юридические прецеденты, если мы хотим в конечном счете получить такое благоприятное поле для развития бизнеса, как в западных странах. Именно богатая правовая практика, по сути, единственный механизм «убыстрения» всех и всяческих процедур.
Елена Кудерко:
– Доказав незаконность бездействия государственного органа по заключению контракта, юристы одной фирмы в Туве получили возможность взыскать убытки в пользу победителя аукциона, контракт с которым не был заключен. Размер – 4,3 млн рублей. Но, к сожалению, таких случаев единицы.
Менталитет российского предпринимателя мешает вступать в спор с представителем государства, даже если он не прав. Плюс страх судебных процедур. Но правовой путь защиты бизнесом своих прав формирует правовые рамки, которые вынужден соблюдать любой чиновник. Иначе его ждет гражданский риск и меры материальной ответственности.
– Гражданское общество – дорога с двусторонним движением…
– Безусловно. Не только действия граждан должны быть лояльны государству, но и действия своих представителей – чиновников – государство должно контролировать с точки зрения защиты прав граждан, и не на словах, а на деле. Речь не только о предпринимателях: государство должно возмещать вред любым своим гражданам за каждое нарушение, и субъектом ответственности может быть не только орган, но и конкретное должностное лицо.
- Новости
- Популярное
Источник: gnkk.ru
