После прочтения этой статьи ностальгирующие патриоты СССР должны получить настоящий разрыв шаблона и полное крушение идеалов — оказывается Северная Корея давно уже не является заповедником социализма, а представляет собой просто-таки жуткую пародию на Россию.
Журналисту Slon-а Александру Баунову удалось взять интервью у настоящего бизнесмена из Северной Кореи. И оказалось, что социализма в Северной Корее нет уже с середины 90-х годов!
Государство в КНДР — главный и единственный рэкетир
Как известно, в КНДР, в отличие от других соцстран, всегда существовала карточная система распределения товаров. Карточки вводились не в трудные времена, как у нас, а были нормой в течение многих десятилетий — практически все продукты и товары распределялись по карточкам.
В 80-е годы, например, по карточкам давали 700 граммов зерна в день (получалось около 20 кг в месяц), из которых 60% — рисом, а 40% — кукурузой, (ответственным госслужащим, силовикам, и партаппарату — 100% рисом). Таким же образом время от времени давали по карточкам и все остальные товары — обувь, уголь для отопления и т.д. В 80-е годы простые люди практически не могли позволить себе кожаную обувь. Им её не выдавали, а купить было негде и не на что. Все ходили в матерчатой обуви.
Но в 1994-м году государственная экономика в Северной Корее совсем рухнула! И сейчас её там практически нет. Многие госпредприятия и учреждения совсем перестали работать и просто исчезли, оставив только пустые здания. Некоторые крупные производства еще сохраняются, но практически не работают.
Так, например, если взять уровень их производства в начале 90-х за 100%, то сейчас они работают примерно на 30% своей мощности. Военные заводы тоже резко снизили производство и работают только самые важные.
То есть, в 80-е годы все строилось вокруг карточек, а в 90-е годы карточки превратились в бумажки (с 1994 года карточки совсем перестали отоваривать) и начался реальный голод. Середина и вторая половина 90-х были очень тяжелыми, люди даже умирали от голода. Но к концу 90-х в стране началось улучшение. Корейцы просто стали надеяться только на себя и использовать любые возможности — кто-то начал расчищать частные поля в горах, кто-то возить товары из Китая, что-то производить, чем-то торговать — и потихонечку жизнь стала налаживаться безо всякого государственного влияния.
Производственные помещения пустовали, зато у частников появилась возможность договариваться с городской администрацией и заплатив ей взятку, начать использовать эти пустующие здания для частного бизнеса. И стихийная частная экономика вокруг рынков заработала.
В принципе, в КНДР (как и у нас когда-то в СССР) всегда существовали крестьянские рынки (у нас они назывались колхозными). Однако торговля на них жестко регламентировалась (разрешено было продавать только продовольствие). Но с 1994 года на этих рынках люди стали торговать всем чем угодно и начался гигантский рост рыночной торговли.
Теперь в КНДР практически нет государственных магазинов, но все граждане практически всё покупают у частников. Появилась, наконец, возможность торговать на рынках всяким барахлом (одеждой, обувью, табаком, бельем, носками) — ну прямо как у нас во времена «перестройки». А сегодня можно уже владеть даже шахтами и заводами!
Так что теперь в КНДР никто не надеется на государство — сами зарабатывают деньги и покупают всё, что им нужно. Жизнь улучшается и стало вполне обычным явлением, когда простой, небогатый человек носит кожаную обувь.
Причем это явление там совсем не единичное, а можно сказать даже повальное. Да и что им остается делать? Официальные зарплаты на государственной службе или госпредприятии там 2000-3000 вон в месяц (это примерно 2–3 доллара), цена килограмма риса — 1800 вон, а обед в столовой — 1500 вон.
Господин Ким начал с того, что работая в милиции «крышевал» свою жену, которая начала приторговывать на рынке с 1998 года. Торговала она товарами повседневного спроса — одеждой, обувью, табаком, бельем, носками, которые местные «челноки» возили из Китая в тех же клетчатых сумках, что и когда-то у нас. Сначала им помогали родственники из Китая, потом они сами начали «челночить» и это уже стало основным доходом их семьи. Первой трудностью их бизнеса было то, что в КНДР официально не работать на государство можно только женщим, типа домохозяйкам (также, как и у нас когда-то в СССР могут привлечь за тунеядство). Поэтому господину Киму приходилось за взятки врачам брать больничные, а потом и уволиться «по состоянию здоровья» за 10 000 вон.
Дальше, в 2003-м году предприниматель Ким взял за взятки в аренду пустующую государственную столовую и не меняя вывески открыл свою собственную, кормившую людей продуктами с рынков.
Для этого он получил разрешение у местной администрации — что-то вроде лицензии. То есть, фактически гослицензирование частного дела стало возможным с конца 90-х (где-то с 1997 года). Под такой франшизой райисполкома его столовая, внешне выглядевшая как то же самое старое госпредприятие и формально подчиненная местной администрации — фактически стала его первым частным предприятием. Потом он также завладел и шахтой, причем не какой-нибудь там угольной, а золотодобывающей!
Опять же формально этот прииск оставался государственной шахтой, а он её как бы арендовал. Причем эта шахта подчинялась 38-му управлению ЦК Партии, которое управляет, среди прочего, валютной экономикой. И именно там выдают людям разрешение на занятие определенным видом бизнеса, приносящим валюту.
Однако у государства не было денег на эксплуатацию этого золотого прииска и оно искало частных инвесторов. Понятно, что для того, чтобы получить разрешение, господин Ким потратил на взятки высоким столичным чиновникам кругленькую сумму для КНДР — 2000 долларов, но он «отбил» их за один месяц и продолжал работать себе в прибыль.
Причем 60% прибыли он должен был отдавать государству, то есть вот этому 38-му управлению (там оценочно знали, сколько золота с его возможностями он может добывать на этой шахте и представляли себе сумму, которую он мог бы выручить — соответствующие органы у них работают). После сдачи 60% выручки, из оставшихся 40% нужно было заплатить зарплату работникам, купить расходные материалы и оплатить взятки местной администрации. Однако и после всех расходов у предпринимателя Кима оставалось примерно 2000 долларов в месяц, что для КНДР — очень большие деньги. Причем золото он тайно продавал китайским дилерам за валюту минуя государство, но именно с этой валюты государство потом получало свои 60%.
С бывшими коллегами по УВД господин Ким связи никогда не терял и продолжал поддерживать хорошие отношения. Причем они не столько «крышевали» его бизнес, спасая от бандитов, сколько «защищали» его от законов государства. Законы-то ведь в КНДР очень сложны и запутанны, поэтому государственным органам приходится «закрывать глаза» на определенные «нарушения» за определенные суммы. Поэтому милиция в КНДР сама занимается контрабандой и кормится с рынков «не замечая нарушений», пользуясь тем, что строгое исполнение государственных правил сделали бы любую торговлю невозможной.
А негосудартсвенный рэкет северокорейское государство жестко пресекает, так как не хочет терять монополию на насилие и деньги. Так что никаких бандитов, кроме милиции, в КНДР нет (за любые попытки организовать негосударственную преступность публично расстреливают).
Очевидно, что самые успешные люди в КНДР — это те, кто имеет связи с госбезопасностью, другими силовиками или с чиновниками — особенно если это чиновники по государственным внешнеторговым операциям. И, естественно, беспартийным в северокорейском бизнесе делать вообще нечего. Так, например, одним из самых больших бизнесов является закупка угля на государственных шахтах оптом и продажа его в розницу в провинциях, а те же руководители рудников немножко зарабатывают на продаже части продукции в Китай. А на каком-нибудь государственном заводе где производят обувь — директор ворует часть продукции у государства и продает ее на рынке.
Врачи зарабатывают на взятках за предоставление липовых справок, учителя вымогают деньги у родителей, студенты дают взятки за поступление и за сдачу сессии и т.д. (поступление в главный университет страны, — Университет Ким Ир Сена, — стоит 5–6 тысяч долларов).
Наверное, КНДР сегодня — это самая коррумпированная страна мира! С деньгами там можно сделать абсолютно всё.
Однако господин Ким, накопив денег, все-таки покинул этот «социалистический рай» и переехал в Южную Корею, и предпочитает вести дела оттуда.
Кривое зеркало северокорейской жизни
Однако жизнь в КНДР все еще тяжела даже по нашим меркам. И гравное, что у граждан там нет никакой определенности. Они по сути там не живут, а выживают. Электричество в провинции дают примерно 3 часа в сутки периодами минут по 30-40, причем твердого расписания нет — как получается, так и дают. Так что повсеместно используются аккумуляторы и батарейки.
Но так как они бесполезны для холодильников и стиральных машин, то стирают вручную, а холодильники используются в основном как шкафы, хотя иметь их престижно.
Частных машин крайне мало, автомобильных рынков нет, собственные машины только у крупных чиновников, у людей, которые получили их через родственников в Японии или Китае, или у тех, кто получил их в качестве «подарка вождя». Бизнесмены свои автомобили регистрируют на фирму.
Всё жильё государственное и частного владения нет. Процедура приобретения жилья такая же, как в СССР — оно незаконно продается под видом обмена с доплатой наличными. Обмен разрешен только в пределах города или района. Жилье как бы меняется, а на самом деле покупается и продается.
Впрочем те, кто хотел бы жить получше, могут теперь даже построить небольшой многоквартирный частный дом и некоторые люди даже стали строить дома на продажу. Проворачивается это так: собираются вскладчину деньги (порядка 10 000 вон с человека) и работы оформляются как государственная стройка (получается что-то вроде советского кооператива). Построенный дом потом формально считается государственной собственностью, хотя строится на деньги частных инвесторов, которые там и живут или продают свои квартиры. Такое происходит в крупных городах, а в маленьких селениях просто строят себе частные дома на месте старого жилья — старый дом сносят, а на его месте строят новый, оформляя это строительство «ремонтом».
Народ по-прежнему забитый, политикой практически не интересуется и о смене режима даже не мечтает. О политике вообще говорить не принято — это опасно и считается, что не имеет смысла. Но в то же время никто не верит тому, пишут в газетах, потому что всем давно очевидно, что власти и в прошлом врали, и сейчас врут.
Никакой оппозиции нет и сверху. Практически все более или менее состоятельные люди либо выходцы из нынешней политической элиты, либо с ней тесно связаны и заинтересованы в сохранении режима. Официально считается, что государство вынуждено терпеть рынок, потому что иначе народ опять начнет умирать, как в 90-е годы. Но если государству когда-нибудь удастся заново запустить государственную экономику (или кто-то сверху решит, что они смогут её запустить, что на самом деле практически нереально), то снова начнут выдавать пайки и рынок, конечно, сразу же жестко ликвидируют.
UPD: Там в исходной статье вызвали вопросы несостыковки в ценах/зарплатах. В комментариях я попытался разобраться, привожу немного поправленную версию:
Для расчета курса северокорейской валюты следует опять же вспомнить СССР, и обратить внимание на то, что господин Ким все время дает привязку денег к рису (и по зарплатам, и по уровню жизни).
То есть в КНДР единственная твердая и конвертируемая валюта это рис.
Стоимость килограмма риса, приведенная в статье – 1800 вон (очевидно это рыночная цена, в смысле кореец может пойти на рынок и купить килограмм риса за 1800 вон).
Теперь необходимо выяснить закупочную цену риса из Китая для корейцев, так как своего риса им явно не хватает, а значит ниже китайской цены рис продаваться не может.
Исходя из общих соображений закупочная цена обычного китайского риса колеблется от $1 до $2 (я посмотрел в интернете примерные китайские цены, там они меняются от $1,1 до $2, но конкретно по КНДР могли бы уточнить как корееведы).
Примем примерную цену $1,5 за кг (что похоже на правду – в Москве в рознице ~$2,2).
Откуда и получим текущий курс примерно 1200 вон за доллар – это минимальный реальнорыночный курс доллара, по которому КНДР закупает рис в Китае (скажем, в обмен на полезные ископаемые) и которым и оперирует господин Ким при индексировании зарплат (он там везде использует рис, как конвертируемую валюту и, кстати, 20 кг риса – это минимальная месячная зарплата корейца при карточной системе, как я понимаю, т.е. порядка $60).
С золотом же всё просто. Предположим, что на момент торговли господина Кима золотом унция стоила $1800. Тогда $1800/31,1~$58 за грамм. Т.е. господин Ким тайно продал грамм золота китайцам за $58, вернулся с ними в КНДР и обменял «живые доллары» на 150 000 вон (очевидно на черном рынке, так как другого там нет, а доллары очень нужны местным «челноки» и так как взять их в стране неоткуда, то курс черного рынка завышен).
Итого, цена продажи доллара на черном рынке КНДР 2586 вон за доллар.
И если вспомнить СССР, то никого не должно удивлять, что разница между минимальнорыночным курсом «безналичного» доллара и курсом черного рынка отличается в два раза (в СССР и побольше было).
Источник: kocce.livejournal.com
Бизнес с Северной Кореей – стоит ли предпринимателям начинать
Согласно конституции, в КНДР нет частного предпринимательства. Заведения принадлежат государству, а те, что открыты иностранцами – официально зарегистрированы и выплачивают налоги. На деле ситуация сложнее: с середины 2000-х годов в стране существует и развивается торговля и сфера обслуживания, находящаяся в частных руках. Государство смотрит на эту ситуацию двояко. С одной стороны, предпринимательство противоречит идеологическим установкам чучхе, с другой – вызывает рост экономики и спасает население страны от нищеты.
Развитие бизнеса в КНДР
В кризисное десятилетие 1990-х годов в стране появились люди, которые понимали, что без дополнительных источников дохода им грозит голодная смерть. Поэтому, в обход запретов, они начали провозить из Китая контрабандный товар и валюту, создавая первые незаконные точки частного бизнеса. То же касалось и сельского хозяйства – по возможности люди разбивали «нелегальные» огороды для выращивания сои и кукурузы.
С приходом к власти Ким Чен Ына ситуация упростилась. Новый северокорейский лидер, который провел молодость в Европе, понимал, что без рыночных отношений страна не выберется из кризиса. И хотя официально частного предпринимательства в Корее не существует по сей день, подпольные частные организации кормят сотни тысяч людей.
В стране развиты два «незаконных» направления – организация бизнеса на территории КНДР и нелегальная подработка в других странах – Китае и России.
Лучше всего развиты такие сферы:
розничная торговля продуктами питания и бытовыми товарами;
точки общественного питания;
сфера обслуживания – парикмахерские, ателье по ремонту и пошиву одежды, мастерские бытовой техники;
предприятия по изготовлению товаров широкого потребления.
Рабочие иммигранты, в основном, – женщины. Они востребованы в Китае, где работают в кафе и ресторанах, швейных мастерских, присматривают за детьми и стариками. Распространено также занятие проституцией. Мужчины подрабатывают на деревообрабатывающих и строительных предприятиях.
Условия для иностранцев
До начала санкционной политики против КНДР жители Европы и других азиатских стран могли развивать частные торговые отношения с Кореей. Наибольшим спросом пользовались сети розничной торговли и предприятия по производству фурнитуры для мебели, одежды и прочих бытовых нужд.
Введение санкций привело к таким последствиям:
на территории страны запретили создавать новые и финансово развивать уже существующие фирмы;
для ряда лиц свободное пересечение границы КНДР ограничили;
на северокорейские товары металлургии и легкой промышленности наложили торговое вето.
Частично продолжили отношения со страной Китай и Россия, которые поддержали санкции не в полной мере. Жителям Евросоюза ведение бизнеса запрещено – это грозит миллионными штрафами и тюремным заключением. Введение санкций такого плана ударило по экономике обеих сторон торговых отношений.
Перспективные отрасли предпринимательства
Для граждан РФ бизнес с Северной Кореей возможен, хотя нестабильность политической обстановки увеличивает риск. КНДР встала на путь налаживания отношений с Москвой, поэтому предпринимателям, которых хотят начать дело в Корее, будет предложен ряд уступок. При этом для оформления отношений с республикой придется получить десятки разрешений государственного уровня, а предпринимателю нужно приготовиться к тому, что за его деятельностью будут следить службы безопасности.
Перспективные отрасли для бизнеса относятся, прежде всего, к сфере обслуживания и легкой промышленности. Для вложений в крупные промышленные предприятия возможностей мало, так как эта отрасль находится под строгим государственным контролем.
Востребованные направления для бизнесменов – это:
изготовление и продажа продуктов питания;
сельскохозяйственные отрасли;
розничная торговля одеждой и предметами быта;
ремонтные и обслуживающие предприятия.
В Северной Корее очень высок уровень коррупции. Взятки дают для получения хорошего места в детском саду и школе, для устройства на прибыльную должность, для «замыливания» глаз чиновникам. Официальной статистики по стране нет, но без теневых вложений проблемы с законом грозят и местному населению, и гражданам других стран.
Источник: koreya24.ru
olegkir2002
В последнее время появилась серия статей в разных СМИ по поводу того, что китайский бизнес активно идет в КНДР, несмотря на все риски. Тут была в Сеуле конференция по этому (в том числе поводу).
Я тоже не удержался и написал на эту тему. В нашей газете сказали, что тема неинтересная. Выкладываю здесь. Писал для газеты, потому и стиль без особых «приколов».
Китайский бизнес видит в КНДР рискованный, но прибыльный рынок
«Риски есть, и они значительные. Но если у вас имеются связи и есть определенная доля везения, то прибыли будут таковыми, что окупят все затраты. А потому мы едем в Северную Корею» — примерно таково, по мнению выходящей в Гонконге газеты «Саус Чайна Морнинг Пост», отношение многих китайских бизнесменов к Стране чучхе. В плане бизнеса КНДР теперь воспринимают как место, где можно потерять все инвестиции, но где можно и очень крупно выиграть.
Как отмечает издание, ссылаясь на словах побывавших в последнее время в Северной Корее туристов и бизнесменов, экономическая ситуация в КНДР улучшается. «На дорогах часто можно видеть такси. Многие корейцы имеют свои мобильные телефоны. Многие рестораны переполнены гостями», — цитирует газета слова китайского бизнесмена У Венцина, который за последний год пять раз съездил в Северную Корею по делам.
Точные и надежные данные по экономике КНДР получить практически невозможно, но Центробанк Южной Кореи считает, что ВВП Северной Кореи вырос в прошлом году на 1,3 %. Небольшой, но все же рост, особенно если учесть, что в отношении КНДР действуют жесткие международные санкции.
Известные американские эксперты по КНДР Ноланд и Хаггард уверены, что во внешней торговле Северной Кореи уже как минимум два года подряд фиксируется положительное торговое сальдо. Объем внешней торговли растет. И в первую очередь за счет развития связей и сотрудничества с Китаем, который видит в соседе потенциально прибыльный рынок.
Что же интересует китайских деловых людей в Северной Корее? – В первую очередь природные ресурсы, которых насчитали в общей сложности на 6 триллионов долларов. По данным Корейского института при университете Джона Хопкинса, 41 % китайских компаний, зарегистрированных как работающие с КНДР, действуют именно в сфере добычи природных ресурсов.
Но, как уверены многие специалисты, в реальности таких компаний из КНР в горнодобывающем секторе КНДР еще больше, так как часто они не регистрируются у властей Китая. При этом из более чем двухсот наименований полезных ископаемых КНДР китайцев чаще всего интересует уголь. Правда, чтобы добраться до него, приходится строить дороги, электростанции, иную инфраструктуру. Но все это удается компенсировать, когда удается наладить регулярные поставки угля по очень низким ценам.
Впрочем, далеко не всегда китайцы смотрят только на полезные ископаемые КНДР. Сфера обслуживания, создание трудоемких производств – другая популярная сфера для китайских инвестиций. «Саус Чайна Морнинг Пост» рассказывает историю китайского миллионера Хао, который серьезно вложился в КНДР.
Начав посещать Северную Корею в 2004 г., когда он раздавал продовольствие, Хао сумел завести полезные связи среди северокорейских чиновников и прочих влиятельных лиц. В 2010 году он решил попробовать, начав импортировать из КНДР женьшень и мед. Затем пришло время создания в Пхеньяне своей фабрики, где трудятся уже 156 корейских рабочих, потом был открыт ресторан, спа-центр. Все это продолжает успешно работать и развиваться.
«Конечно, существуют достаточно серьезные риски. Но мне КНДР сейчас напоминает чем-то Китай 1980-х гг. Это очень рискованно, но и очень прибыльно, если получится поймать свой шанс», — рассказывает Хао, отмечая, что намерен развивать свое дело в Северной Корее.
Риск и прибыли – вот, пожалуй, два слова, которые чаще всего всплывают в головах китайских предпринимателей, когда они думают о КНДР. Первое отпугивает, второе неудержимо притягивает. И многие рискуют. И количество таких из года в год растет. Китайцы все больше идут в КНДР.
Не обходится и без крупных скандалов. Один из них разразился в августе прошлого года, когда китайская компания Xiyang Group открыто обвинила власти КНДР в незаконной конфискации ее бизнеса. «Ужас и кошмар» — такими словами охарактеризовали представители компании свои впечатления от работы с северокорейцами. Потери, по подсчетам компании, составили более 55 миллионов долларов. Власти КНДР в свою очередь обвиняют саму компанию. Скандал был большой, официальный Пекин открыто не стал вмешиваться, но, по слухам, при случае припомнил КНДР эту историю, потребовав прекратить, если говорить языком определенных кругов, «кидать бизнесменов».
Определенный негативный эффект эта история имела, но в конце концов и ее эффект прошел. Китайцы снова ищут в КНДР свою удачу. По оценкам профессора Мийоши Джагер, общий объем китайских инвестиций в КНДР составил уже шесть миллиардов долларов. А это очень большая цифра, особенно если учесть сравнительно небольшие размеры экономики Северной Кореи.
Но все имеет и свою оборотную сторону. Во-первых, в самой КНДР растет обеспокоенность по поводу стремительного роста зависимости от экономического сотрудничества с Китаем. В Пхеньяне боятся, что со временем Пекин может начать пытаться использовать этот экономический рычаг в сфере политики, чтобы регулировать поведение КНДР.
В Стране чучхе этого боятся, но пока поделать ничего не могут. Других альтернатив попросту нет. Одни либо не могут либо не хотят, либо и то, и другое. Та же Южная Корея, которая любит с обеспокоенностью говорить об «экономической зависимости Пхеньяна от Пекина», сама не готова стать в КНДР противовесом Китаю по политическим соображениям.
Кроме того, ряд западных экспертов опасаются, что КНДР потеряет стимул к реформам. Получив определенные дивиденды от сотрудничества с Китаем, в Пхеньяне могут решить, что «и так все хорошо», а потому не надо отказываться от ядерного оружия и не надо реформы проводить.
Все же нельзя сказать, что новое руководство КНДР во главе с молодым Ким Чен Ыном ничего не делает. По мнению ряда экспертов, все же есть определенные признаки того, что в КНДР начались – хотя и медленно и очень осторожно – реформы. Видна и ставка КНДР на привлечение иностранного капитала путем создания свободных экономических зон. Впрочем, туда тоже идут в первую очередь китайцы, которые тут же начинают говорить о «традиционных проблемах при ведении бизнеса в Северной Корее»: бюрократия, взятки, непонятные законы, непредсказуемость и произвол властей. Но все равно китайцы продолжают пытать свое счастье в Стране чучхе.
В беседе с «РГ» известный российский кореевед Георгий Толорая отметил, что КНДР не стоит пугаться реформ. «Реформы и открытость – это далеко не одно и то же, как иногда утверждают некоторые. Корейцы боятся, что реформы и открытость могут расшатать их политическую систему, и правильно делают. Но можно начать с малого, что, как мне видится, тут же даст серьезный эффект.
Надо признать то, что уже и так есть в реальной жизни, создать понятные правила игры, которые на деле и так уже существуют, но лишь не принимаются официально. Надо дать возможность рядовому корейцу начать зарабатывать. И успокоить инвесторов, что у них ничего не отнимут. Это будет не китайский, а уже северокорейский вариант. Реформы без открытости – по крайней мере на этом этапе.
Но это сразу же даст импульс экономике КНДР», — отметил специалист.
Впрочем, многие китайские бизнесмены умудряются процветать даже и сейчас, работая с КНДР. Тот же бизнесмен Хао уверен: «Мои инвестиции окупятся уже в следующем году, а потом уже пойдет чистая прибыль». Неплохо, если учесть, что он в КНДР стал инвестировать только три года назад. «Короче, стоит хотя бы попробовать», — так зачастую считают китайцы, думая о КНДР.
- Current Mood: awake
Источник: olegkir2002.livejournal.com
