25 февраля 2019 года в Верховный Суд РФ была подана кассационная жалоба лица, отстаивающего свое право как бенефициарного владельца 25% компании на иск о взыскании убытков, причиненных юридическому лицу действиями директора (сумма иска — 14 млрд рублей). Три нижестоящих инстанции единогласно заключили, что право бенефициара на такой иск действующим материальным и процессуальным законодательством не предусмотрено ( Более подробно ознакомиться с делом можно здесь: http://kad.arbitr.ru/Card/d985f490-020f-47e6-85a2-2c88a4b606aa ) .
Интересно, что жалоба находится на рассмотрении судьи Верховного Суда РФ Е.Н. Золотовой, которая являлась судьей-докладчиком по знаковому, если не революционному для российского корпоративного права делу Москалев vs «Аспект-Финанс» . Напомню, что по результатам рассмотрения этого спора впервые в отечественной судебной практике было признано право бенефициарн ого владел ьца, напрямую не владеющего долей участия в организации, оспаривать решения общего собрания и сделки корпорации .
Владелец «устал» от бизнеса
Тогда Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ сформировала следующую правовую позицию:
В силу положений действующего законодательства ( п. 7 ст. 49 ФЗ «Об акционерных обществах» , ст. 181.4 ГК РФ ) акционеры наделены исключительным правом на обжалование решений собрания , которые являются оспоримыми . Н апротив , по смыслу ст. 181.5 ГК РФ правом на обжалование ничтожных решений общего собрания обладают как сами участники данного гражданско-правового сообщества, так и иные лица, для которых принятие указанных решений может порождать правовые последствия. В равной степени, бенефициар имеет законный интерес в сохранении имущества общества, в связи с чем признание недействительными сделок общества также приведет к восстановлению его нарушенных прав как конечного владельца данного общества ( Определения Верховного Суда РФ от 31.03.2016 года № 305-ЭС15-14197 , от 27.05.2016 года № 305-ЭС15-16796 . Более подробно ознакомиться с текстами судебных актов можно здесь: http://vsrf.ru/stor_pdf_ec.php?id=1427172 , h ttp://vsrf.ru/stor_pdf_ec.php?id=1442864 ).
Есть ли основания для расширения перечня правовых инструментов, доступных конечным бенефициарам бизнеса для защиты их нарушенного права?
С одной стороны, строгое право довольно сурово относится к соблюдению корпоративных процедур. Это объяснимо и логически вытекает из идеи выстраивания фигуры российского юридического лица как «крепкого» контрагента и надежного партнера, что прямо влияет на инвестиционную привлекательность страны. С другой — правоприменительная практика последних лет и соответствующие изменения законодательства следуют заметной тенденции. И тенденция эта заключается в трансформации положения бенефициарных владельцев. Из категории «неприкасаемых» выгодоприобретателей бизнеса они превращаются в полноценных субъектов юридической ответственности.
Последняя реализуется посредством различных механизмов. Здесь и применение доктрины «обратного срывания корпоративной вуали». Иллюстрацией к чему является известное дело «Альфа-Банк» vs Сенаторов А.Г. В этом споре суды посчитали возможным и обоснованным обратить взыскание на имущество ряда юридических лиц по личным долгам (на сумму около $ 6,5 млн) лица, которое через цепочку корпоративного контроля было признано их конечным бенефициаром ( Определение Верховного Суда РФ от 18.06.2013 г ода № 5-КГ13-61 . Более подробно ознакомиться с текстом судебного акта можно здесь: http://vsrf.ru/stor_pdf.php?id=544980 ).
Что владелец бизнеса должен уметь делать!? #бизнес #предприниматель #отделпродаж #ростпродаж
И череда громких дел о привлечении бенефициарных владельцев к субсидиарной ответственности в рамках процедуры банкротства подконтрольных им организаций. Например, дело «УралСнабКомплект» vs Максимов Н.В . , в ходе рассмотрения которого суды пришли к выводу о том, что лица, являвшиеся в разное время участниками общества , лично контролировались Максимовым Н.В., именно он определял действия органов управления должником через лиц, находящихся в зависимости от него . При этом а нализ ряда крупных сделок должника позволил судам установить факт их совершения в отсутствие разумного экономического обоснования с единственной целью — получение контролирующим лицом финансовой выгоды. Сумма присуждения составила около 6,4 млрд рублей (Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 12.05.2012 года № Ф09-727/10 по делу № А60-1260/2009 , Определение ВАС РФ от 29.04.2013 года № ВАС-11134/12 по делу № А60-1260/2009 ). Другим нашумевшим прецедентом, когда кредиторам удалось добраться до центральной фигуры бизнеса, стало дело «Межпромбанк» vs Пугачев С.В. Исследовав систему владения и управления Банком, суды установили, что Пугачев С.В. осуществлял контроль за принятием ключевых решений через многоуровневую структуру владения Банком с использованием офшорных компаний . Кроме того, имела место фактическая система личного согласования основных решений с Пугачевым С.В . со стороны руководителей и органов управления . Эти обстоятельства позволили судам взыскать с бенефициарного владельца поистине впечатляющую сумму — свыше 75 млрд рублей (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 01.10.2015 года № Ф05-10535/2011 по делу № А40-119763/2010 , Определение Верховного суда РФ от 29.01.2016 года № 305-ЭС14-383 4 ) .
Иными словами, конечному собственнику бизнеса все сложнее «выйти сухим из воды». И даже обилие офшорных организаций, образующих своего рода антестатуру, которая, казалось бы, надежно прикрывает фигуру бенефициара, теперь все реже способно обеспечить ему эффективную защиту.
Однако любое явление в мире стремится к состоянию равновесия. Поэтому, если российское право и правоприменительная практика столь стремительно двигаются в направлении привлечения бенефициарных владельцев к ответственности, целесообразно предоставить таким субъектам юридической ответственности и механизм защиты их прав и законных интересов. С этой точки зрения Верховный Суд РФ уже совершил два важных шага, признав материально-правовой интерес бенефициара в оспаривании ничтожных корпоративных актов и сделок общества. Возникает вопрос: имеются ли разумные основания продолжить курс на формирование полноценного правового статуса бенефициарного владельца? Отмечу, что не так давно на уровне нижестоящих судов было признано еще одно важное право конечных собственников бизнеса. Так, суды подтвердили наличие у бенефициарного владельца законного интереса в истребовании информации о деятельности подконтрольных ему организаций ( Постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 06.02.2019 года по делу № А76-18240/2018 , Постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 09.01.2019 года по делу № А76-18242/2018 ).
Право бенефициара на иск к директору: что скажет ВС РФ?
Представляется, что складывающаяся тенденция оформления правового статуса бенефициарного владельца должна благотворно повлиять на развитие отечественного права в целом. В основе ее заложен отход от привычного многим формализма в направлении к исследованию содержания складывающихся в экономическом обороте правоотношений.
Но особенности иска участников/акционеров о возмещении убытков, причиненных действиями лиц, входящих в состав органов управления юридического лица, не позволяют дать однозначного ответа на вопрос о том, имеет ли конечный собственник бизнеса, пожелавший не раскрывать собственную фигуру участникам экономического оборота, доступ к такому средству защиты. Мне видится, что мнения pro et contra на этот счет будут сводиться к следующим основным тезисам.
Pro
Contra
I. Специфика косвенного характера иска
I. Риск выбора модели бизнеса
Поскольку материальным истцом по косвенному иску о возмещении убытков является сама корпорация, и присужденная сумма взыскивается в ее пользу, опосредованно выгоду от предоставления бенефициару права на иск получают кредиторы общества, а значит, и экономический оборот как таковой.
Выстраивая сложную корпоративную структуру с использованием фигур номинальных владельцев, конечный собственник должен был понимать, что доступ к средствам защиты, которыми располагают участник и/акционеры юридического лица , для него будет закрыт.
II. Наличие законного интереса в восстановлении имущественного status quo
II. Риск ошибки в назначении менеджмента
На уровне ВС РФ был признан законный интерес бенефициарного владельца в сохранении имущества подконтрольной ему организации. Равно как возврат активов переданных по недействительной сделке, возмещение менеджментом причиненных обществу убытков приведет к возвращению состава активов на прежний уровень, то есть к сохранению имущества компании.
Бенефициар должен нести риск ошибки в выборе лиц, осуществляющих текущее руководство деятельностью корпорации. Негативные правовые последствия недобросовестных или неразумных действий указанных лиц должны возлагаться, в том числе на конечного бенефициара бизнеса.
III. Логическое продолжение избранного пути
III. Отсутствие указания в законе
При обжаловании сделок общества в зоне риска потенциально оказываются правовые интересы добросовестных контрагентов юридического лица. В этом смысле данное требование в сравнении с иском о возмещении убытков к директору является большим из зол. Тем не менее, ВС РФ право конечного бенефициара бизнеса на такой иск признал. В связи с этим отказ бенефициару в иске о возмещении убытков с органов управления будет противоречить законам логики.
Действующее законодательство не предоставляет права на иск о взыскании убытков, причиненных компании, лицам, отличным от его непосредственных учредителей (участников), которых закон наделил соответствующими полномочиями.
В целом, аргументы в пользу признания за конечным бенефициаром права на иск о возмещении убытков, причиненных корпорации лицами, входящими в состав органов юридического лица, кажутся мне более убедительными. И отказ в предоставлении такого права будет идти вразрез с позицией высшей судебной инстанции и возникнувшей в связи с этим общей тенденцией в правоприменительной практике.
Вывод
В заключение отмечу, что, двигаясь в направлении признания значения фигуры бенефициарного владельца, мы должны понимать важную вещь. Допуск конечного владельца компании, сознательно избравшего модель своего бизнеса, к средствам защиты, которые предоставлены законом только непосредственным учредителям/участникам юридического лица, должен быть исключительной мерой. Прибегнуть к такой мере имеет место лишь при наличии у истца существенного интереса в этом. Впрочем, слово за Верховным Судом РФ.
Вспоминается известное изречение Л.Н. Толстого: «Главное свойство во всяком искусстве — чувство меры». Так, сооружение любой новой правовой конструкции в корпоративном праве не должно приводить к разрушению его фундамента — самой концепции юридического лица. Экономический оборот, в котором корпорация выступает в роли самостоятельного субъекта, должен быть защищен от произвольного вторжения «серых кардиналов» в сложившиеся с участием такого субъекта правоотношения.
Источник: zakon.ru
Номинальный владелец – кто он для закона
Один из важных вопросов в налоговой повестке – налоговая прозрачность. На международном уровне и в отдельных странах вводятся правила, устанавливающие, что ответственность за бизнес несет тот, кто его фактически контролирует (бенефициар). При этом на практике зачастую компаниями управляют номиналы – лица, лишь формально значащиеся в реестре акционеров.
Налоговые службы совершенствуются, поэтому у них все больше возможностей, чтобы установить, кто в действительности стоит за той или иной корпоративной структурой. Многие бенефициары готовы добровольно раскрыть свои иностранные компании в России, но в этот момент перед ними встает вопрос – кто такой номинальный владелец?
Определение понятию «номинальный владелец» было дано отечественным законодателем не так давно законом № 140-ФЗ[i] и только для целей амнистии капиталов. Номинал определен как лицо, осуществляющее права собственника имущества в интересах и (или) по поручению физического лица на основании договора номинального владения имуществом, заключенного в соответствии с иностранным законодательством[ii].
Но это определение само нуждается в разъяснениях: например, какой вид договоров имеется в виду? Так, и трастовая декларация, и договор доверительного управления, и агентское соглашение предполагают распоряжение активами в чужом интересе. Этот вопрос недавно был задан Минфину – финансовое ведомство ушло от ответа[iii]. Не менее важен и другой вопрос: каков статус «номиналов» с точки зрения российских правил о контролируемых иностранных компаниях (КИК) и налогового законодательства в целом?
1. Владение «через номинала» как прямое участие в иностранной компании
На первый взгляд, российский законодатель не оставляет сомнений в том, кто является прямым участником иностранной компании, признавая долей прямого участия долю непосредственно принадлежащих лицу акций компании[iv]. Само это слово означает «без промежуточного участия кого-либо»[v]. Может ли претендовать на такую непосредственность бенефициар, чье имя даже не значится в реестре акционеров, вынужденный при любых операциях с акциями или компанией полагаться на содействие другого лица?
Как ни странно, но действующее законодательство дает основания для утвердительного ответа. Так, закон № 140-ФЗ ставит знак равенства между участием декларанта в КИК через номинала и непосредственно[vi].
Но всегда следует помнить о цели принятия данного закона – дать стимул к раскрытию и репатриации активов в рамках амнистии капиталов. Ярким примером узконаправленного характера данных норм являются ст. 39 и 41 НК РФ, дополненные положениями о том, что передача имущества от номинального владельца фактическому не признается реализацией, а само имущество – доходом. Но только если такое имущество и его номинальный владелец указаны в специальной декларации[vii]. Если это формальное требование не соблюдено, бенефициар и номинал снова «распадаются» в глазах законодателя и налоговых органов на двух самостоятельных субъектов.
Таким образом, один лишь закон № 140-ФЗ, хотя его положения крайне полезны для тех, кто готов воспользоваться льготами второго этапа амнистии, но это не выглядит достаточным основанием для того, чтобы в любом случае приравнивать участие бенефициара в КИК «через номинала» к прямому и непосредственному владению акциями.
2. «Номинал» как самостоятельная иностранная структура
Зачастую роль номинальных владельцев для российских бенефициаров выполняют профессиональные компании, позиционирующие себя как трастовые управляющие, а сама передача владения активами оформляется трастовой декларацией (иногда с оговоркой о действиях управляющего as nominee). Даже при разработке закона № 140-ФЗ, правовое управление аппарата Государственной Думы указывало, что установленная законом концепция «номинального владения» охватывает доверительную собственность (трасты), как она понимается в системе общего права[viii]. В правовой литературе высказывалось мнение, что правоотношения между бенефициаром и номиналом могут относиться среди прочего к доверительной собственности (трасту)[ix]. В иностранной практике также отмечается, что номинальное владение может принимать форму траста или иных подобных структур[x].
При этом НК РФ прямо относит трасты к иностранным структурам, которые сами по себе могут быть признаны КИК[xi]. Логично задаться вопросом: нет ли оснований для признания иностранной структурой и номинального владения?
НК РФ определяет иностранную структуру (ИС)[xii] как организационную форму, созданную в соответствии с иностранным правом без образования юридического лица, которая:
- Предусматривает осуществление коллективных инвестиций и (или) доверительного управления;
- Вправе осуществлять деятельность, направленную на извлечение дохода (прибыли) в интересах своих участников либо иных бенефициаров.
Сравнивая это с определением «номинального владения», упомянутым выше[xiii], можно увидеть, что как минимум два первых признака у него и ИС совпадают. Но отвечает ли номинальное владение третьему признаку: предусматривает ли оно доверительное управление активами? Если исходить из наиболее общего определения доверительного управления как совершения любых юридических и фактических действий с активами в интересах выгодоприобретателя[xiv], то следует признать, что номинальное владение отвечает всем признакам ИС. Для его учредителя (бенефициара) это будет означать необходимость [xv]:
- Раскрытия информации о ИС как о КИК в РФ;
- Составления отдельной финансовой отчетности для ИС и определения ее финансового результата;
- Наконец, при ряде условий возможно даже возникновение обязанности по уплате налога в РФ с «нераспределенной» прибыли такой ИС.
Подобное развитие правоприменительной практики является нежелательным, но не невозможным. В то же время (в отличие от управляющего трастом) «классический» номинал действует исключительно по указаниям бенефициара, не имеет дополнительных функций и не несет рисков по управлению активами. Даже если эти отношения оформлены трастовой декларацией, с точки зрения общего права такая структура была бы, скорее всего, признана притворным трастом (sham trust) – то есть трастом, реальной целью которого не является передача контроля над активами управляющему[xvi]. Подобные трасты признаются недействительными.
Это показывает, что номинальное владение, даже переведенное в более привычные термины трастового управления активами, все же отличается от «полноценной» структуры, сближаясь с договором поручения, который допускает совершение только определенных действий и в соответствии с обязательными указаниями доверителя[xvii]. Эти соображения потенциально могут быть использованы при попытке налоговых органов приравнять номинальное владение к ИС.
3. «Номинал» как иной вид контроля
Если первый из рассмотренных подходов оправдан только в рамках «амнистии капиталов», то второй ведет к дополнительным обязанностям для бенефициара в рамках законодательства о КИК. Но предположим, что бенефициар все же хочет раскрыть государству свой контроль над иностранной компанией, акциями которой владеет номинал. Может ли он сделать это, не признавая себя ни прямым, ни косвенным участником такой компании?
Такой способ действительно есть. Помимо прямого/косвенного участника КИК, ее контролирующим лицом может быть признан и тот, кто осуществляет контроль над компанией в своих интересах по иным основаниям: в силу участия в договоре по управлению такой компанией или иных особенностей отношений между ним, компанией и третьими лицами[xviii] (в том числе номиналами).
[i] Федеральный закон от 08.06.2015 N 140-ФЗ «О добровольном декларировании физическими лицами активов и счетов (вкладов) в банках и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»
[ii] Пп.2-3 п.1 ст.2 Закона №140-ФЗ
[iii] См. Письмо Минфина России от 23.04. 2018 г. N 03-04-05/27059
[iv] П.2 ст.105.2 НК РФ
[v] Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935-1940.
[vi] Пп.2 п.1 ст.3 Закона №140-ФЗ и п.64 и лист Б Порядка заполнения формы специальной декларации, Приложение №2 к Закону №140-ФЗ
[vii] П.8 ст.39, п.2 ст.41 НК РФ
См. также Статья: Что изменилось для КИК в 2015 году и другие поправки Налогового кодекса (Зубков С.) («Практическая бухгалтерия», 2015, N 9)
[viii] См. «Комментарий к Федеральному закону от 8 июня 2015 г. N 140-ФЗ «О добровольном декларировании физическими лицами активов и счетов (вкладов) в банках и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (постатейный) (Борисов А.Н.) (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2015)
[ix] Статья: Амнистии капиталов быть (изучаем условия добровольного декларирования активов. Комментарий к Законам от 08.06.2015 N 140-ФЗ, от 08.06.2015 N 150-ФЗ) (Бугаева Н.Г.) («Главная книга», 2015, N 15)
[x] См., например, дело Федерального Апелляционного суда Канады The Jensen Star, пар.14
[xiii] Пп.2-3 п.1 ст.2 Закона №140-ФЗ
[xiv] П. 2 ст. 1012 ГК РФ
[xv] Ст.25.14, 25.15 НК РФ
[xvi] Rahman v. Chase Bank [1991] JLR 10, Minwalla v. Minwalla, [2005] EWHC 2823
[xvii] П.1 ст.971, п.1 ст.973 ГК РФ
[xviii] П.6-7 ст.25.13 НК РФ
- Право.ru
Источник: pravo.ru
Фактический владелец
Фактический владелец — это физическое или юридическое лицо, которое получает выгоду от владения. Являясь фактическим владельцем, актив находится под именем физического или юридического лица, и они имеют право на получение от этого любых преимуществ. Иногда бывает трудно определить фактического владельца, если задействовано несколько людей или организаций. Также известен как бенефициарный владелец. Это одна из трех составляющих эклектической парадигмы.
Понимание фактического владельца
Например, фактический владелец корпорации будет владеть более 50% компании. Однако при работе с подставными корпорациями и трастами ситуация может усложняться. Повышение сложности владения может дать значительные налоговые преимущества. Фактическим владельцем может быть физическое лицо, группа лиц, другая компания или даже группа лиц и другая компания или компании.
Как найти настоящего владельца
Для небольших частных компаний найти фактического владельца не так уж и сложно. В первую очередь следует искать секретаря штата или офиса корпорации в штате, где зарегистрирована компания. В большинстве штатов эти записи хранятся в Интернете, и поиск в базе данных для общественности бесплатный. Имейте в виду, что корпорация или ООО могут иметь офис в одном штате, но быть зарегистрированными в другом. Делавэр и Невада вместе составляют большинство всех бизнесов в США, так что это хорошее место для начала вашего поиска.
Если соответствующий штат не предлагает эти записи бесплатно в Интернете, вам придется подать письменный запрос и, в некоторых случаях, заплатить пошлину, чтобы получить эту информацию. В некоторых случаях вы получите контактное лицо для организации, часто адвоката. Вы должны связаться с этим человеком, чтобы получить информацию о праве собственности.
Для более крупных компаний фактического собственника может не быть. Общественность может владеть большинством акций, или существует некоторое сочетание государственной и частной собственности. Право собственности на компанию определяется тем, кто владеет акциями, и битва за право собственности может иметь место, когда физическое или юридическое лицо приобретает достаточное количество акций, чтобы претендовать на одно или несколько мест в совете директоров компании.
Владение недвижимостью
Поиск реального владельца недвижимости может быть простым или сложным, в зависимости от ситуации. В подавляющем большинстве случаев право собственности на жилую недвижимость можно определить, подключившись к Интернету или посетив районную, городскую или городскую регистрацию собственности. Для коммерческих зданий и более дорогой жилой недвижимости право собственности может принадлежать компаниям, и в этом случае вам нужно будет узнать название компании, а затем изучить его, как описано выше.
Источник: ru1.thelittlecollection.com
