После миллиардера Игоря Минакова остались огромная похоронная империя и крупный девелоперский концерн. Он не боялся конфликтов, не любил «улицу» и всегда стремился выглядеть чуть цивилизованнее оппонентов. Даже когда разыгрывал собственное убийство.
«Чтобы не говорили, будто я похож на бандита…»
Журналистское описание биографии Игоря Минакова традиционно начинается с его службы в ОБХСС в 80-х годах, куда он пришел после года службы постовым милиционером. Кто тогда был рядом, отлично помнит: этот офицер очень не любил «улицу», и она платила ему тем же. До мордобоя не доходило разве что случайно, но коллеги из уголовного розыска доходчиво рекомендовали ему держаться от них подальше. Они даже не догадывались о том, насколько были неправы.
В 1991 году Минаков ушел из органов и занялся охранной деятельностью. Многие «взрослые» помнят «Защиту», организованную вместе с брэндовым спецназовцем Вячеславом Снетковым; помнят, как «Защит» стало две – ассоциация во главе со Снетковым и концерн во главе с Минаковым.
В начале 90-х, когда вопросы бизнеса решала только сила, Игорь Минаков показал всем образец цивилизованной частной охраны – на фоне «казанских», «тамбовских» и т.д. его сотрудники смотрелись гостями из будущего. Сам он ездил тогда на белых «мерседесах» представительского класса: «Специально купил белые, а не черные, чтобы не говорили, будто я похож на бандита», – объяснял он журналистам. В бизнес-кругах, правда, по этому поводу смеялись: решил, мол, сэкономить на цвете – намекая на, как говорят, свойственную покойному прижимистость. Но он оставался верен принципу – не любил «улицу».
С «казанских», кстати, и начался интерес бизнесмена к похоронке. Вряд ли стоит описывать прошедшие в начале 90-х переговоры Минакова и его людей с «казанскими» из-за конфликта на Южном кладбище. Достаточно сказать, что Игорь приехал на встречу, а оппоненты на «стрелку». Но никто не пострадал, а в Петербурге зародился серьезный игрок рынка похоронных услуг.
И это одно из его бизнес-наследий – почти весь похоронный бизнес Петербурга сегодня находится под контролем связанных с ним компаний. Вернее, та часть похоронного бизнеса, которая предусматривает платные услуги. А их оказывают практически во всех моргах и кладбищах Петербурга, а так же в крематории и Бюро судебно-медицинской экспертизы. В целом рынок этот оценивается примерно в 2 млрд рублей в год, он очень конфликтный, о чем «Фонтанка» писала неоднократно. Ближайшим партнером здесь считается миллиардер Валерий Ларькин (переживает сегодня, кстати, не лучшие времена – не может оправиться после тяжелого ДТП, в которое попал этим летом в Псковской области).
Наверное, конкуренты сейчас попытаются взять реванш – масштабную борьбу за местную похоронку давно уже вела с Минаковым-Ларькиным бизнес-группа, связанная с предпринимателем Маратом Дрейзиным . Не исключено, что скоро мы узнаем об этой сфере что-нибудь новое.
Владимир Барсуков: «Минаков вспотел…»
Пресса начала активно писать про Игоря Минакова в 2004 году в связи с организацией его убийства (https://www.fontanka.ru/2004/09/07/89849/) из-за конфликта вокруг нескольких объектов недвижимости, принадлежавших петербургскому машиностроительному объединению им. Карла Маркса. В свое время эту историю описал в интервью «Фонтанке» легендарный «ночной губернатор» Петербурга Владимир Барсуков .
«Ко мне обратился парень и сообщил, что ему заказали Игоря Минакова. Мы с Минаковым ходим в одну церковь. Я ему позвонил и дал послушать кассету, которую этот киллер записал в разговоре с заказчиком. Из пленки отчетливо было понятно, что заказчик объясняет: мол, каждую неделю он обедает с Минаковым, где и предлагает его расстрелять, притом нахально (это дословно).
Все по классике голливудского сюжета. Минаков вспотел. Я, наверное, неудачно пошутил: предложил два варианта. Первый: во время обеда стрелок попадает не в Минакова. Игорь Адольфович замахал руками в знак протеста.
Тогда я предложил вариант номер два – звонить в «02». Он так и сделал…», – рассказал Владимир Барсуков.
История завершилась «вничью» – главу ЗАО «Межрегиональный промышленно-коммерческий концерн» Ильгара Ахундова задержали при передаче денег исполнителю постановочного убийства Минакова, но не справились с доказательной базой. В апреле 2008 года суд присяжных оправдал Ахундова, и тот благополучно вышел на свободу . К этому времени Минаков успел побывать руководителем службы безопасности компании «Ленэнерго» (с 1997 года), где ему удалось организовать эффективную систему «не выходящего за рамки уголовного законодательства» выбивания долгов. В 1999 году система дала сбой – появились претензии у правоохранительных органов, которые, впрочем, к обвинительному приговору суда не привели.
В бытность вице-губернатором Петербурга нынешнего главы «Петербургской топливной компании» Юрия Антонова Минаков возглавил службу экономической безопасности ГУП «ТЭК СПб», где проработал с 2000 по 2002 год, пока Антонов не лишился своего поста. Газеты злословили даже, будто они настолько близки, что часто вместе парились в бане. Уже весной 2003 года стало известно о том, что Игорь Минаков приобрел около 80% акций ЗАО «Нево-табак».
В начале 2009 года стал публичным конфликт между тогдашним руководством «Объединенной судостроительной корпорации» и девелоперской управляющей компанией «Музей» Игоря Минакова. Спорными оказались объекты недвижимости концернов «Морское оружие – Гидроприбор», «Океанприбор», «Гранит-Электрон», а также ФГУП «Кронштадский морской завод». Конфликт длился несколько лет, подробно СМИ не освещался, и, по нашим сведениям, контроль над рядом зданий этих оборонных предприятий остался не за концернами.
В 2012 году Минаков приобрел чуть более 2% акций ОАО «Машиностроительный завод «Арсенал» , а в 2015-м оказался в центре шумного скандала, связанного с банкротством крупного дорожного подрядчика ОАО «Мостострой №6» . Конфликт ударил по интересам города – в августе 2015 года «Мостострой №6» остановил работы на всех своих дорожных объектах в Петербурге стоимостью 10,6 млрд рублей. Развал компании связывали с конфликтом акционеров, основным из которых называли Игоря Минакова. Ему оппонировал Валерий Жоров, бывший партнер по банку «Объединенный капитал». В 2016 году «Мострострой №6» обанкротился, в связи с чем деловые издания отмечали, что на рынке дорожно-строительных работ Петербурга осталось не так-то много крупных игроков.
В 2015 году ныне покойному приписывали контроль над Петербургским институтом ядерной физики (располагается в Гатчине) – тогда его бизнес-партнер по УК «Музей» Денис Минкин возглавил это заведение, годовой бюджет которого оценивался в 1 млрд рублей .
«Сегодня моя цель — улучшение самочувствия…»
Чуть позже бизнесмен прокомментировал данные события в интервью нашим коллегам из «Делового Петербурга»:
«К большинству компаний из этой схемы активов я не имею отношения. Я более 20 лет в бизнесе, за эти годы многое изменилось: некоторые активы проданы, ряд компаний ликвидированы или проходят ликвидацию. До сих пор концерн «Защита» ошибочно считают действующей структурой. К компании «Мостострой №6» не имею отношения.
Благотворительность остается, но уже как моя частная деятельность. В последние годы я уделяю внимание только лечению. Из–за болезни. Я ушел от управления всем бизнесом. Сегодня моя цель — улучшение самочувствия. Я стремлюсь больше отдыхать.
Моя дочь в бизнесе не участвует».
Так оказались легализованными слухи о тяжелой болезни, которая в конце декабря 2018 года привела к его смерти. К тому моменту Минаков уже распродал немалую часть своего бизнеса: банк «Объединенный капитал» достался Александру Евневичу и Сергею Касьяненко, 240 га охотничьих угодий в Карелии были проданы АФК «Система». Про Минакова начали писать как про мецената – он финансировал фонд «Наше завтра» имени Оксаны Дмитриевой, помогавший детям–сиротам и детям–инвалидам, учредил премии для художников (при Академии художеств), молодых искусствоведов (при институте им. Репина) и историков.
Скорее всего, последний крупный проект с участием преобразованной в холдинг Nordest управлящей компанией «Музей» развивался уже без его личного участия. Летом 2018 года связанные с Nordest компании попытались внести поправки в Генплан по девяти земельным участкам рядом с Парголово – там хотят строить жилые дома в целом на 227 га. Эта история еще только начинается. Девелоперский холдинг Nordest – безусловно, самое крупное бизнес-наследие покойного.
Если заглянуть в информационно-аналитическую систему «СПАРК-Интерфакс», то мы видим Игоря Минакова стопроцентным владельцем трех юридических лиц: ООО «Амбассадор» (аренда и управление недвижимостью), ООО «Нежадовское» (охота, отлов и отстрел диких животных) и ООО «Спортивно-стрелковый клуб «Патриот» (находится в стадии ликвидации). Еще покойному принадлежат 60% долей ООО «СРС Мемориал» (ритуальные услуги) и 40% долей ООО «МКСС» (резка, обработка и отделка камня для памятников).
Данный материал опубликован на сайте BezFormata 11 января 2019 года,
ниже указана дата, когда материал был опубликован на сайте первоисточника!
Источник: sanktpeterburg.bezformata.com
«Девочками мы точно не торгуем». Король питерской похоронки Ларькин — о друзьях и врагах
Компании Санкт-Петербурга. Бизнесмены, политики СПб — Деловой Петербург
ОБЩЕСТВО
Единственный в России официальный миллиардер в сфере ритуального бизнеса Валерий Ларькин впервые дал большое интервью. Тут откровенно: про баню, оторванные головы и тех, кто хочет новый шкаф.
Валерий Ларькин сегодня в той или иной степени владеет или руководит 26 юридическими лицами, почти все из которых специализируются на ритуальном бизнесе. Исключение составляет пост президента Федерации хоккея Санкт-Петербурга, в президиум которой входит Борис Ротенберг, племянник Аркадия Ротенберга. Валерий Ларькин называет его другом детства и подчеркивает: в бизнес друг к другу мы не лезем.
В совокупности с компаниями партнеров Валерий Ларькин охватывает большую часть рынка ритуальных услуг Петербурга, включающего обслуживание 89 городских кладбищ, предоставление услуг в городском крематории, производство гробов и ритуальных аксессуаров. Позиция первого лица городской похоронки имеет и официальный статус — миллиардер возглавляет Ассоциацию предприятий похоронной отрасли Санкт-Петербурга и Северо-Западного региона, в которую входит большинство упомянутых компаний.
А ещё Валерий Ларькин — антигерой примерно полусотни публикаций, в которых на протяжении последних нескольких лет описываются попытки не относящихся к его бизнес-группе предпринимателей оказывать ритуальные услуги в Петербурге. Во всех этих публикациях предприниматели жалуются: их не пускают.
«Фонтанка» стала первой, кто расположил короля питерской похоронки к откровенности.
— У ваших компаний госконтракты на обслуживание всех 89 городских кладбищ. Как вам это удалось?
— Прошу прощения, а можно без мифологии? Компании, обслуживающие городские кладбища, входят в Ассоциацию предприятий похоронной отрасли, которую я возглавляю, но это не компании Валерия Ларькина. Они самостоятельные юридические лица, у них свои директора, каждый из которых добивался и добивается чего-то сам. Лично моих компаний на кладбищах нет, и так было с самого начала.
В конце 90-х — начале нулевых годов мы с покойным Игорем Минаковым начали заниматься созданием ассоциации, выработкой общих правил, по которым могли бы работать входящие в нее компании и друг с другом взаимодействовать. Но свою нишу каждая компания занимала сама.
Валерий Ларькин рассказывает, что впервые оказался на кладбище в 1983 году — пришел работать на Большеохтинское, до того был шофером в «Ленэнерго». Когда приятель устроился на кладбище установщиком памятников, позвал и его. Говорил, работа тяжелая, но хорошо платят. Нынешнему миллиардеру тогда было 24 года.
По его воспоминаниям, всё казалось непривычным — таскал памятники, возил тяжеленные тачки с песком, техники тогда на кладбищах не было. Плюс участвовал в похоронах, что поначалу казалось самым трудным с эмоциональной точки зрения. Говорит, даже думал сбежать, но держался. Во-первых, заработок, во-вторых, сам труд. Ему важно видеть результат, когда делаешь что-то своими руками.
Хорошо установленные памятник, поребрик, благодарность людей, для которых что-то построил, — это всё плюсы, они поддерживали. За полгода втянулся, через год стал бригадиром, потом мастером — довольно высокое достижение: мастер принимает заказы у родственников умерших, договаривается о цене, потом сдает работу.
— Племянник вашей жены Олег Шутов — руководитель или совладелец четырех компаний, обслуживающих 36 городских кладбищ. Получается, ваши интересы представлены им?
— Нет, не получается. Он взрослый, самостоятельный человек, и для меня он, прежде всего, сотрудник компаний, входящих в ассоциацию. 36 кладбищ, конечно, звучит круто, но обычно одна компания обслуживает парочку действующих кладбищ и несколько так называемых придатков — кладбищ, где давно никого не хоронят, но их все равно надо содержать и благоустраивать. Это, скорее, обременение.
— Он же депутат муниципального образования «Город Всеволожск». Вы обсуждаете с ним законотворческую деятельность?
— Нет, конечно, это же его деятельность, ко мне-то она какое имеет отношение? Поверьте, у меня есть дела помимо проблем муниципалитета Всеволожска, как и любого другого муниципалитета.
Валерий Ларькин, по его словам, зарабатывал на Большеохтинском кладбище 250–300 рублей в месяц, когда средняя зарплата на предприятиях была 120–130. Ему казалось тогда, что это очень большие деньги. Но, говорит, никогда не шиковал. За три года накопил на первую машину — «Жигули» 13-й модели. Уже потом, позже, купил, как сегодня выражается, нормальную машину — «девятку».
В начале 90-х занял первый руководящий пост — стал директором Ковалевского кладбища. Утверждает, что специально ничего для этого не делал — просто хорошо работал: «Не носил никому взяток, уж это точно. Мы облагородили Большеохтинское кладбище, качественно убирали прилегающую территорию, зимой особенно, выиграли тогда ещё какое-то соревнование между кладбищами, в общем, привлекли к себе внимание руководства в хорошем смысле…» — говорит он.
Тогда же появился криминал в лице лидера казанской ОПГ Артура Кжижевича. По словам Ларькина, оплаты «крыши» удалось избежать, что в какой-то момент чуть не кончилось трагически. Кжижевич вызвал Ларькина и его товарищей на сходняк на улице Радищева и выдвинул условия: сами платите столько, с людей собираете столько.
Главе Ассоциации предприятий похоронной отрасли запомнилось: они ушли с напутствием «ваши головы завтра будут плавать в Неве». Говорит, спас близкий друг, которого не хочет называть, — он был другом Кжижевича, причем старшим в иерархии. Руководителей Ковалевского кладбища оставили в покое, они продолжали работать, не превратившись в барыг, которые платят. «Кто застал то время — поймёт», — говорит Валерий Ларькин.
— Вас называют королем похоронки, не пускающим чужих в свои владения. Ритуальные агенты не могут работать в крематории, не могут арендовать места в городских моргах, не могут производить захоронения на городских кладбищах. Везде компании Валерия Ларькина, которые их не пускают. Такими словами можно кратко описать фабулу десятков судебных процессов и жалоб в антимонопольные органы.
— Представьте: я хочу себе домой новый хороший шкаф. Прихожу я на мебельную фабрику и говорю: «Ребята, у меня тут фанера, доски, отойдите, пожалуйста, я сейчас поработаю на ваших станках и сделаю на них такой шкаф, который мне нравится».
На мебельной фабрике, как вы понимаете, мне скажут: либо закажи нам и мы сделаем, либо купи себе мебельную фабрику и наслаждайся там собственными шкафами. Поставьте себя на место директора этой мебельной фабрики — такое нормально? Они же умудрялись приезжать на кладбища, обслуживаемые нашими компаниями, и требовать, чтобы им дали самим провести захоронения. Ну, давайте каждый будет сам хоронить кого захочет, где захочет и как захочет — такое здравому смыслу и закону соответствует?
— Крематорий, морги, кладбища — не ваша мебельная фабрика. Они государственные…
— Правильно. Соответствующие госорганы проводят конкурсы, их выигрывают наши компании и там на законных основаниях работают. Если кто-то тоже хочет там зарабатывать — добро пожаловать, приходите и устраивайтесь к нам на работу. Но нельзя прийти и сказать: «Теперь тут будем мы». Те, кто там сейчас, должны испариться? Но мы не собираемся испаряться.
Отсюда результат — они по доверенностям от родственников умерших покупают наши услуги, и, например, кремация обходится родственникам в 30 тысяч рублей, хотя у нас она стоит 7900.
— Но родственники умерших сами же выписывают им доверенности…
— Конечно, потому что эти горе-бизнесмены получают номера телефонов и адреса этих родственников, направляются туда и, как стервятники, уговаривают подавленных горем людей воспользоваться их услугами. Покойный еще дома лежит, в соседней комнате, а они уже тут — это нормально? У них нет своих производственных мощностей, своего ритуального транспорта, у них ничего нет, кроме желания срубить денег. Фактически они покупают наши услуги и втридорога перепродают их родственникам умерших, которых на фоне стресса из-за смерти близкого человека удается уговорить. Но это не бизнес, это безобразие, время которого, надеюсь, проходит.
— В марте 2021 года бывший герой «Бандитского Петербурга», имя которого стояло рядом с именем легендарного Александра Малышева, ныне доктор социологических наук Сергей Михайлов публично заявил об уходе из ритуального бизнеса Всеволожского района Ленобласти из-за того, что его выдавили оттуда представители вашей бизнес-группы.
— Вы серьезно? Выдавили Сергея Михайлова? Кто же это такой крутой в моей бизнес-группе? Я ни разу не встречался с уважаемым Сергеем Михайловым и понятия не имею, чем он занимался во Всеволожском районе. Более того, меня не интересуют кладбища Всеволожского района — это не наша сфера интересов.
Вообще не понимаю, как можно выдавить человека, который что-то построил, ведь это законно принадлежит ему. Интересно даже: а что построил Михайлов, откуда его выдавили? Он заключил хорошие договоры? Создал серьезный бизнес? Набрал штат сотрудников, обучил их?
Это разговоры в пользу бедных. Где он был, когда его выдавили, и что он делал?
В 1996 году генеральный директор отвечающего за городские кладбища Специализированного производственно-бытового объединения Управления предприятиями коммунального обслуживания (УПКО) Ленгорисполкома Борис Макутов перешел в Смольный, а Валерий Ларькин занял его место. Продержался недолго — чуть больше чем через год его посадили.
Сейчас бизнесмен понимает — это нормально, не следовало соваться в кладбищенские бухгалтерии. Говорит, что столкнулся с интересами тогдашнего руководителя одного из подразделений отвечавшего за кладбища УПКО покойным ныне Владимиром Королевым (СМИ его называли королем питерской похоронки). Ларькин считает, что легко отделался — провел год в следственном изоляторе ФСБ на Шпалерной. Говорит, что за весь год его ни разу не допросили, но потом выпустили, а дело прекратили по реабилитирующим основаниям. Якобы приехала проверка из Москвы, которая объективно разобралась в ситуации и вернула её в рамки закона.
— Во время пандемии похоронить человека в закрытом гробу стоило столько же, сколько в открытом: «ковидных» покойников бальзамировали и брали за это плату с родственников. А отдельных денег стоило ускоренное вскрытие, оформлявшееся как «консультация». Считаете ли вы такую практику правильной? Пытались повлиять на неё?
— В ритуальном бизнесе есть разные сферы деятельности, и входящие в мою ассоциацию компании отвечают не за все. Подготовкой покойных к захоронению или кремации занимаются санитары моргов, в которых оказываются эти покойные. Это совсем другой бизнес, к которому ассоциация не имеет никакого отношения.
А похороны умерших от ковида в закрытых гробах лично мне с самого начала казались странными. Это лишает родственников возможности попрощаться, а почему?
Я думаю, вопрос тогда не изучили до конца и с перепугу перестраховались — вряд ли умершие от ковида опасны на расстоянии нескольких метров на улице или в прощальном зале крематория, достаточно было просто поставить ограничительные заграждения и не пускать к ним слишком близко. Их же ещё хоронили сначала на отдельных кладбищах, а потом на отдельных участках. Люди лишались возможности производить родственные подхоронения, это нарушало волю покойных, семейные традиции, что очень неприятно и, на мой взгляд, тоже необоснованно. Мы обращались по этому поводу в Роспотребнадзор, постепенно ограничения сняли.
После следственного изолятора Валерий Ларькин занялся собственным бизнесом. Так появились многочисленные коммерческие структуры и начала создаваться Ассоциация предприятий похоронной отрасли Санкт-Петербурга и Северо-Западного региона, в которую вошли и иные участники похоронного бизнеса. По этому пути они пошли с Игорем Минаковым. Ларькин характеризует Минакова как умевшего зарабатывать, знавшего, как организовать бизнес, готового инвестировать и при этом очень правильного человека — никаких государственных денег, максимум официальности, всё по закону. «А я знал, как применить его знания в похоронной сфере, в которой он ничего не понимал. Кроме того, Игорь умел не пустить в бизнес криминал…» — добавляет Валерий Ларькин.
Начало сотрудничества Валерия Ларькина и Игоря Минакова в похоронной отрасли по времени совпало с одним из самых громких преступлений в петербургской похоронке — в сентябре 1998 года был убит заместитель председателя комитета по потребительскому рынку городской администрации Евгений Агарев, отвечавший за ритуальный бизнес. Безусловно, это вызвало неприятные в сторону Ларькина и Минакова ассоциации, хотя ни одному из них не предъявлялись юридические претензии. Валерий Ларькин отлично помнит эту историю, он называет Агарева своим давним знакомым. Про возможные мотивы того преступления миллиардер говорит: «Агарев был не тем человеком, от которого реально что-то зависело, он не принимал решения в сфере ритуального бизнеса со стороны города…»
— Бытует мнение, будто вашему с Минаковым успеху в конце 90-х — начале нулевых способствовал тогдашний вице-губернатор Петербурга Юрий Антонов. Якобы даже дочь Минакова была его крестницей.
— Я почти не помню Юрия Антонова и ничего не могу сказать про его отношения с Минаковым. Игорь был очень активным и коммуникабельным человеком, но я никогда не лез в его отношения с теми или иными персонами.
— Кто же занял позиции Минакова после его смерти в 2018 году?
— Организацией бизнеса и инвестициями занимаюсь я сам. Остановимся на этом.
— В 2016 году вы попали в рейтинг миллиардеров «Делового Петербурга».
— Могу предположить, что они считали по активам. Я по инвестпроекту стал собственником «Ярославских бань» на Удельной. Очень приличный актив — вот вам и миллиардер. Первое, что я там сделал, отказался от интимных услуг. При ремонте мы даже такие отделения убрали — там все общие.
Мне хватает публичных обвинений в похоронной сфере — девочками мы точно не торгуем.
— Возвращаясь к сегодняшнему дню — говорят, места на центральных городских кладбищах стоят от 100 тысяч рублей и более. Чем ближе к входу место, чем удобнее к нему подход, тем дороже. Как появляются такие цены? Они согласованы с городским правительством? Неужели подготовка места имеет такую стоимость?
— Для новых захоронений на кладбищах имеются так называемые подготовленные участки. Они создаются на заброшенных территориях — там поваленные деревья, какие-то строительные материалы, в общем, просто с лопатой не придешь. Оттуда всё вывозится, делаются дорожки, благоустройство, при необходимости отсыпаются низкие места, роются дренажные канавы, проводится водопровод.
Затраты на подготовку такого участка делятся на количество мест для будущих захоронений — так формируются цены. Они везде разные — в зависимости от затрат в каждом конкретном случае. Все калькуляции согласовываются с Комитетом по промышленной политике, инновациям и торговле. А то, что будто бы чем ближе к входу, тем дороже — это полная ерунда.
Представьте участок, скажем, на 20–30 мест. Где там ближе к входу? Это либо домыслы, либо недобросовестность конкретных исполнителей.
— Зимой у вас были обыски, говорили, будто связаны они с Ломоносовским районом Ленобласти и присвоившим себе деньги работником местного кладбища. Правоохранительные органы ошиблись, посетив ваши организации, или у вас там есть интересы? Чем закончились следственные действия? Вам вернули изъятое?
— Я сам бы хотел понять, почему пришли ко мне — это, все-таки, надо у них спрашивать. Предприятия нашей Ассоциации не имеют никаких интересов на кладбищах Ломоносовского района области, там даже взаимодействия какого-то не было. Наверное, правоохранительные органы решили таким образом с нами поближе познакомиться, хотя, конечно, форма знакомства странная. Но процессуального продолжения не было — вернули изъятые документы, и для нас всё на этом закончилось.
— Расскажите о дружбе с Аркадием Ротенбергом.
— Это просто дружба. Нас познакомил мой другой давний друг и бизнес-партнер Валерий Назаров, который с Аркадием и занимался борьбой. Мы дружим и не влезаем в дела друг друга. И в настоящее время нас связывают хорошие человеческие отношения. Подробностей, простите, не будет — уровень требует деликатности.
— Говорят, будто когда-то давно вы способствовали старту Аркадия Ротенберга деньгами…
— Нет, такого не было.
Лев Годованник, специально для «Фонтанки.ру»
07.2022
Источник: www.ritualhelp.ru
Кому оставил наследство король похоронного рынка Игорь Минаков
Король петербургского похоронного рынка Игорь Минаков задолго до смерти подготовил свою огромную бизнес-империю к передаче наследникам. «НП» изучил, кому перешли его активы.На панихиду по Игорю Минакову, которая состоялась в воскресенье 23 декабря в храме Cвятой преподобномученицы Евгении на Парашютной улице, пришло более 1 тыс. человек. «За 10 лет, которые он боролся с раком, ему удалось урегулировать практически все старые конфликты и подготовить бизнес к переходу наследникам», — комментирует один из петербургских бизнесменов.
Самый известный блок активов Минакова связан с похоронным рынком — совокупный оборот компаний, входящих в него, в 2017 году составил 1,22 млрд рублей, чистая прибыль — 402 млн рублей, численность персонала — 257 человек. Однако это только верхушка бизнес-империи миллиардера, который скончался 21 декабря после продолжительной болезни.
Холдинг на базе «Музея»Действительно, как выяснил «НП», Игорь Минаков тщательно уладил все свои дела. Почти все беспроблемные активы 59-летнего бизнесмена — земельные участки, жилье и коммерческая недвижимость — еще при его жизни были хорошо структурированы и переписаны на 33-летнюю вдову Анну Игоревну Персиянову, мать двух несовершеннолетних дочерей.
Это 43 юридических лица, из которых 16, по данным СПАРК, давно действующих (их общий оборот в 2017 году составил 1,9 млрд рублей, совокупная прибыль — 25 млн рублей, общая численность персонала — 601 человек), и доли в 27 новых юрлицах (созданы в июле 2018 года), каждое из которых, похоже, несет на балансе земельный участок в Петербурге или Ленобласти. Все эти компании объединены в девелоперский холдинг Nordest, созданный на базе УК «Музей», которая в нулевые годы была одним из самых сильных и жестких игроков рынка слияний и поглощений Петербурга.
Сейчас это спокойный и, можно сказать, малозаметный игрок. Компания строит ЖК «Шуваловский» в Озерках (в продаже 170 квартир), сдала в эксплуатацию ЖК «24 29» на 24-й линии В.О. (в продаже осталось 10 квартир), владеет БЦ «Выборгская застава», около 1,5 тыс. м2 торговых помещений в разных жилых комплексах и складом «Металлострой», который занимает 14 га в Колпино.
Впрочем, еще три года назад на сайте Nordest объектов коммерческой недвижимости презентовалось гораздо больше (одних бизнес-центров было 16), да и оставшиеся активы теперь ищут покупателей: в частности, складской комплекс «Металлострой» предлагается к продаже за 350 млн рублей без торга. Кстати, жилые дома на Васильевском острове и в Шувалово для Nordest построила компания «Дальпитерстрой» Аркадия Скорова (холдинг Минакова на правах владельца участка получил часть помещений в каждом ЖК), и теперь домами управляет УК «Технопарк №1» того же Скорова. «Я знал Игоря с 2008 года, — делится воспоминаниями о новопреставленном бизнесмене Аркадий Скоров. — Все эти 10 лет он боролся с болезнью, вел практически мученический образ жизни.
И, может быть, правда: лучше здесь получить свою долю страданий, чем там. Он был перфекционистом во всем: на столе у него всегда был идеальный порядок, и в делах тоже. Я был на его панихиде, там из тысячи людей, которые пришли с ним проститься, я знаю едва ли десяток. И все это очень серьезные люди.
Он неоднократно вступал в жесткие бизнес-противостояния с самыми разными людьми, в том числе с сильнейшими. И при этом сохранял с ними ровные отношения: а это многого стоит — сохранить ровные отношения, не поступившись своими интересами. Он примирился с врагами, поставил правильных людей на разные направления бизнеса».
Новосозданные в 2018 году 27 юрлиц принадлежат Анне Персияновой лишь на 50%, а вторая половина долей в них записана на давнего партнера Игоря Минакова — Валерия Ларькина. Ларькин получил и самые сложные активы покойного бизнесмена, связанные с похоронным рынком (ООО «Ритуал-транс», ООО «МЕКОМ», ООО «РИТЭК», ООО «РС Обряд», ООО «СПбРК», ООО «Авто-Ритуал»), а также бани (ООО «Посейдон», арендующее у КИО пять городских бань, и ООО «Тритон», управляющее Ярославскими банями).
Бывшей жене Ирине Минаковой взрослыой дочери предпринимателя из бизнес-активов официально достанутся всего шесть компаний, которые были в собственности Игоря Минакова на момент его смерти: это охотничьи угодья с пятью озерами в Псковской области (ООО «Нежадовское»), а также доли в похоронном бизнесе (40% ООО «Мемориальная компания силовых структур» и 60% ООО «Специализированная ритуальная служба «Мемориал»). Кроме того, еще при жизни муж переписал на Ирину Минакову компанию «Нордбокс» (склад на улице Седова, 13 площадью 10 тыс. м2, оборот — 11 млн рублей) и ООО «Астра» (одноименный бизнес-центр на улице Бумажной, 3 площадью 3,5 тыс. м2).
Были будни боевыеСтарший лейтенант милиции Игорь Минаков уволился из местного управления по борьбе с оргпреступностью в 1991 году, когда понял, что на этом посту ему с оргпреступностью не справиться. Времена были такие, что строгие процессуальные рамки закона «О милиции» далеко не всегда позволяли эффективно защищать правопорядок от посягательств криминального мира.
Поэтому 31-летний предприниматель объединил под своим началом таких же бывших оперов и создал частную охранную фирму «Защита». Впоследствии к ним присоединились эффективные менеджеры, профессиональные юристы и адвокаты, которые вместе составили сильную и сплоченную команду.
Кроме Валерия Ларькина, в нее входили экономист Михаил Загородников (защитил диссертацию по теме оптимизации имущественного комплекса госпредприятий), адвокат Константин Огородников, юрист Андрей Баудис, строитель Валерий Жоров, охранник Юрий Чичоян и другие. Бойцы «Защиты» противостояли оргпреступности настолько эффективно, что к концу 90-х фирма выросла в крупнейший на Северо-Западе охранный концерн.
Она брала под охрану самые разные объекты, которые до этого крышевали преступные элементы. И эти элементы после жестких внесудебных разбирательств прекращали свои незаконные посягательства, а объекты нередко переходили в собственность владельцев ЧОПа.
Так, говорят, в середине 1990-х годов Петербург долго сотрясали «кладбищенские войны»: городские клабища в годы правления Анатолия Собчака контролировала так называемая «банда санитаров», но с приходом на пост губернатора Владимира Яковлева похоронный бизнес взяла под охрану «Защита». А санитары через несколько лет сели на скамью подсудимых и были осуждены (последним в тюрьму в 2016 году отправился лидер банды Валерий Бурыкин, долгое время скрывавшийся за рубежом).
С тех пор Игорь Минаков и его партнеры развивали похоронное дело — самое высокомаржинальное в их бизнес-империи. Заплатите за светВ 1997 году Игорь Минаков стал заместителем генерального директора ОАО «Ленэнерго» по вопросам безопасности.
Бойцы концерна «Защита» не только обеспечивали сохранность имущества энергосетевой компании, но и активно участвовали в работе с ее должниками, повышая собираемость платы за электроэнергию. За нее в те годы не платили многие государственные предприятия, находившиеся в плачевном финансовом состоянии.
Поэтому многие из них банкротились, и в дело вступали юристы и финансисты УК «Музей». Так обанкротились Кронштадтский морской завод (КМЗ) и «Красный треугольник», завод имени Карла Маркса и Мостостроительный трест №6, морские НИИ «Океанприбор», «Гидроприбор», «Гранит-Электрон», Балтийское морское пароходство.
Справедливости ради, следует отметить, что почти все эти предприятия существуют и по сей день: они успешно преодолели финансовые трудности, оптимизировав свои имущественные комплексы. КМЗ вошел в Объединенную судостроительную корпорацию; «Океанприбор», «Гидроприбор» и «Гранит-Электрон» — в госкорпорацию «Ростех».
Совсем обанкротились лишь «Треугольник» и «Карл Маркс», на месте которых УК «Музей» открыла бизнес-центры. А «Мострострой №6» под руководством партнера Минакова Валерия Жорова стал одним из крупнейших подрядчиков дорожно-мостового строительства Петербурга: при губернаторе Георгии Полтавченко он получил контракты на общую сумму 20 млрд рублей, из которых половину в 2015 году сорвал, из-за чего обанкротился вторично — теперь уже окончательно.
20 лет спустяБывшие члены команды Игоря Минакова неохотно дают о нем комментарии. «Мы не общались очень давно, практически все годы его болезни, — говорит Михаил Загородников (он с тех пор поработал в ОСК и в Ростехе, а теперь владеет заводом лакокрасочной продукции с оборотом более 1,5 млрд рублей в год). — Мы в последний раз виделись году в 2012-м, с тех пор я ушел в госструктуры, а он с государством старался не иметь никаких дел. Так наши пути и разошлись». Андрей Баудис не отвечал на звонки. Ему передали желание журналиста пообщаться, но на связь он пока не вышел. Константин Огородников заявил, что как адвокат он не имеет права распространяться о делах своих клиентов, а о делах чужих клиентов ничего не знает. Инфографика: Константин Мшагский
Источник: newprospect.ru