Только с Украины мы получаем каждую весну не менее 100 тысяч цветов, которые благополучно минуют все кордоны в поездах. Как попадают в город цветы? Почему почти перестали выращивать розы в ближнем Подмосковье? Существует ли «цветочная мафия»? В этом разбирался корреспондент «Вечёрки».
ТАМОЖНЯ ДАЕТ ДОБРО
Последняя такая крупная разборка на столичном рынке цветов произошла в 2004 году. Тогда этот бизнес был еще в зачаточном состоянии. Но главный принцип — товар скоропортящийся, поэтому нужно пройти все инстанции с минимумом задержек и затрат.
«Для того чтобы быстро доставить цветы в Россию, нужно окно на границе, — говорит Юрий. — Лучше всего во Пскове, через него идут фуры из Голландии. Это сейчас цветы возят самолетами, а восемь лет назад в основном были машины».
ТЕХНОЛОГИЯ БИЗНЕСА
Ведущих игроков в столичном цветочном бизнесе не много. На слуху компании Азалия», «Белая Дача» (к известной фирме последняя не имеет отношения, просто находится рядом).
В обычное время каждая компания ежедневно привозит в Москву от одной до четырех фур. Стоимость одной фуры — 10–11 миллионов рублей. Город поделен на части. У цветочников бизнес идет поэтапно, и вершина карьеры — дойти от палатки до своей собственной фуры, пригнанной из Голландии. Одним из самых дешевых цветочных мест Москвы считается Киевский рынок. Но и там цветы из Голландии.
Скорее всего, хозяева нашли прямой ход к тем, кто цветы доставляет.
ИЗ ПРАКТИКИ ОПЕРА
Нам удалось встретиться с бывшим оперативником МВД, который долго занимался расследованием этой темы. ЮРИЙ СМИРНОВ (фамилия изменена) участвовал в одной из первых операций против «цветочных мафиози».
— В Москве все поделено между пятью-шестью кланами, и влезть в этот бизнес практически невозможно. Хрупкое равновесие тщательно поддерживается. Главное в этом бизнесе — логистика.
Большинство цветов, которые продаются в магазинах и на рынке, у нас не растут. Основа поставок — даже не Голландия, а Южная Америка. Для того чтобы устранить конкурента, нужно найти его слабое место. А это, прежде всего, коррумпированная таможня, где чужие цветы можно быстро уничтожить.
ИЗ ПРАКТИКИ ОПЕРА
Сейчас подобные операции стали практически невозможны. За таможенников серьезно взялись другие силовые ведомства.
Но появились новые способы обойти закон.
— Когда таможенную коррупцию немножко прижали, появился другой способ доить цветочников — фитосанитарный контроль.
Это просто очередной способ отъема денег. То говорят, что в цветах жучки, то их обрабатывают не теми веществами, — утверждает Юрий Смирнов.
Ежегодно фурами, грузовыми паромами и самолетами ввозят до 30 тонн срезанных цветов.
Далее цветочники находят таможенный пост, который за мзду готов быстро пропустить цветы.
Цветы возят в охлажденном виде, при температуре +2. +4 градуса.
Самые денежные периоды для цветочников: 28–31 января, 14 февраля, 9 Мая, 1–12 марта и 1 сентября.
По словам продавца в палатке на Земляном Валу, к 8 Марта выручка возрастает более чем в 10 раз.
ЦВЕТОЧНЫЙ БИЗНЕС В РОССИИ КОНТРОЛИРУЮТ:
СХЕМА ЦВЕТОЧНОЙ АФЕРЫ 2004 ГОДА
Доверху груженные цветами фуры пересекали границу по документам, в которых вес перевозимого груза занижался в 1,5–2 раза. Фуры прямиком отправлялись на склад в подмосковный поселок Селятино, минуя таможню.
База в Селятине. За неделю на склад — а дело было перед праздниками — поступало 25–30 машин цветов.
С фур срывались пломбы, и с ними специальные люди ехали в таможню ставить штампы и «закрывать» документы, пока шла перегрузка товара. Самих цветов таможенники и не видели.
Цветы перегружались в автофургоны мелкооптовых клиентов, выстраивавшиеся в очередь у складов .Товар расходился буквально за несколько часов.
В столице находился офис фирмы «Бутон», где мелкие оптовики заключали договоры на закупку товара. Учредителем голландской фирмы-отправителя «Кодо Холдинг» выступал российский гражданин. Это была явная подстава. На его имя было зарегистрировано около 600 фирм.
Сколько стоит цветочный бизнес
Главная проблема наших цветоводов: чтобы вырастить в России розу, требуется сначала построить теплицу. Квадратный метр теплицы стоит дорого.
Вспомните недавнюю историю с исчезновением в Раменском целой семьи хозяйки оранжерей и по совместительству местного депутата. Она выращивала розы, которыми обеспечивала почти все Подмосковье. Одной из версий ее исчезновения называют огромные кредиты.
КАК НАКРУЧИВАЕТСЯ ЦЕНА НА РОЗЫ ПО ПУТИ ИЗ ГОЛЛАНДИИ В МОСКВУ
Средняя оптовая цена — 50 руб.
Таможенные сборы и транспортировка — 50 руб.
Накрутка оптовиков — 15 руб.
Накрутка розничных продавцов — 50–100 руб.
Итого: 165–215 руб.
Источник: vm.ru
Иван Утенков: «Мы ломаем стереотипы»
Лидеры розничного рынка часто не обращают внимания на «еще один магазин». Так было и с бизнесом Ивана Утенкова. Владелец компании «Цветочный ряд» рассказывает, как он вырастил в Москве новую сеть, которую уже делает федеральной.
Ваша выручка в 2018 году превысила два миллиарда рублей, в этом хотите выйти на три…
Это если говорить о собственных магазинах – сейчас их 55. А мы развиваем еще и франчайзинг. С помощью партнеров, надеюсь, сможем «пробить» и четыре. Сейчас у нас ежемесячная выручка – около 200 миллионов рублей. По сравнению с 2015 годом прирост в пятнадцать раз.
Благодаря чему удается расти такими темпами?
Мы ломаем стереотипы. Открываем не просто магазины, а супермаркеты. Стандартная площадь цветочного магазина – 15-20 квадратных метров, у нас – в десять раз больше. Соответствующий ассортимент, ценообразование, выкладка, обслуживание.
Выигрываем на контрасте: цветочный бизнес в России во многом еще отсталый, о лояльности покупателей мало кто думает, большинство считает, что цветы – это спонтанная покупка и поэтому углубляться в постоянную клиентуру не стоит. Когда мы только начинали, то брали пример с одной компании. С ее основателем мы долгое время довольно жестко конкурировали, теперь спокойно общаемся. Раньше мы были для него незаметным игроком, сейчас я слышу от этого человека, что он уже в чем-то учится у нас.
А как вы сами пришли в этот бизнес?
Случайно. Я родом из Саранска, в 2012 году закончил Плехановский университет и думал, чем заниматься дальше. Отец тянул меня в свой бизнес – он занимается строительством, работает с госзаказами и коммерческими проектами в регионах, – но я принципиально хотел самостоятельности. У меня имелся капитал, заработанный на финансовых операциях и автомойках.
Я смотрел на разные стартапы – мобильные приложения и тому подобное, и между этими знакомствами затесалась встреча с одной дамой, горевшей желанием открыть цветочную сеть. Она меня уговорила, нарисовала картинку быстрой окупаемости, я вложил в три магазина 12 миллионов рублей, но вместо прибыли пошли убытки – примерно по 600 тысяч в месяц. Вскоре мне это надоело, и я расстался с партнершей.
Почему вообще не закрыли проект?
И в мыслях не было, хотя я ничего не понимал в цветах! Я воспринял эту ситуацию как вызов. Первым делом начал усиливать команду. В этом бизнесе готовых специалистов практически нет. Ко мне перешли несколько человек из одной известной на тот момент цветочной сети – им постоянно задерживали зарплату.
В плане личных качеств – очень неплохие ребята, с точки зрения профессионализма – нулевые, но как раз это меня не смущало. Я брал людей из розничной торговли и смежных сфер. Возникала проблема – мы вместе на нее наваливались и решали. Постепенно у нас сложились и структура, и сферы ответственности, и рабочие процессы. Мы вместе всему учились. Я сам разбирался с закупками на голландских цветочных аукционах, потом учил своего менеджера…
Цветы для магазинов берут на аукционах?!
Именно там, если хочешь получить наилучшую цену. Цветы – это такие же commodities, как нефть или металлы. Цветочные биржи чем-то напоминают РТС или ММВБ, только там торгуется список из голубых фишек, с которыми все более-менее понятно, а тут – куча позиций и показателей, влияющих на цену: где и кем выращен цветок, его оттенок, ростовка и так далее. Сократить закупку на 0,2 евроцента за единицу цветка – колоссальное достижение. Мы этот выигрыш закладываем в розничный ценник, поэтому у нас очень низкий процент списания товара – в январе, например, было 2-2,5%.
А что самое важное в управлении бизнесом?
Кадры. Как ни банально это звучит, кадры решают все.
По какому принципу вы подбираете команду?
Смотрите: бывают люди, которые украдут тысячу, но при этом заработают тебе десять. Другие не украдут, но наломают дров на десять тысяч. По мне лучше второй вариант. Ошибку можно исправить, а привычка воровать – это гниль, разъедающая любое дело. Если кто-то ко мне придет и скажет: «У меня небольшая зарплата, я могу делать больше» – вот это я пойму.
Быть жадным до заработка, до саморазвития – это хорошо. Я готов давать, но не позволю у себя забирать.
Кто у вас в компании занимает ключевые позиции?
Те люди, которые пришли ко мне изначально обычными сотрудниками. Один из них, например, теперь начальник склада, другой руководит отделом закупок. Я знаю, что незаменимых людей быть не должно. Незаменимость означает уязвимость. У нас, конечно, наблюдается текучка в линейном персонале. Но с администрацией я не готов расставаться.
В каждого из этих людей я вложил кучу времени и нервов. Поэтому просто так не отпущу.
Как вы выстраиваете бизнес-планы? Если задать слишком высокие цели, есть риск с ними не справиться. Но урезать амбиции – значит, ограничивать себя в развитии. У вас есть какой-то баланс?
Никакого нет. У меня все цели запредельные. Есть мечта гигамана: я хочу, чтобы к 2022 году магазины под брендом «Цветочный ряд» появились от Калининграда до Владивостока. Сейчас, помимо Москвы, они есть в Пензе и Саранске – 10 магазинов, все франчайзинговые. Я не хочу сам заходить в регионы, где в каждом городе своя специфика.
Лучше местного инвестора никто местные вопросы – с администрацией, конкуренцией и так далее – не решит.
Как говорил Аль Капоне, первое правило бизнеса – суметь его отстоять. Я стараюсь придерживаться этого правила. Если ты создал бизнес, который не в состоянии защитить, ты его создал не для себя.
Франчайзинг для вас – это…
Партнерство. Я не беру паушальный взнос и роялти. Я даю свой бренд, открываю бизнес под ключ и за это прошу 30% от чистой прибыли. К своей закупочной цене я добавляю лишь 10%. Эта наценка – плата за логистику.
До Урала я уже могу обеспечить поставки, дальше нужно строить новый распределительный центр, на Дальнем Востоке – еще один. У меня есть потенциальные партнеры, которые хотят вложить кучу денег в магазины за Уралом. Но я пока не могу дать им то, за что мне не будет стыдно.
Однако вы уже называете себя федеральной компанией.
Потому что уже вышли за пределы Москвы. Когда на сайте «Цветочного ряда» в разделе «Адреса магазинов» появятся Калининград и Владивосток – это будет означать, что мы выстроили систему, способную бесперебойно работать в масштабах всей страны.
Что нужно для достижения этой цели?
Фотограф: Роман Шеломенцев
Фотобанк: East News, DR
Источник: www.forbes.ru
«Нам открывается сумасшедший рынок» Как в России научились выращивать миллионы уникальных цветов
Цветочный рынок в России стремительно развивался все последние годы. Большие цветочные рынки и салоны открывались даже в небольших городах, а работа флориста привлекала все больше россиян. Вот только сами цветы, да и практически весь посадочный материал в страну везли из-за рубежа.
Импортировать цветы из Колумбии, Испании, Голландии, Польши, Кении и других стран оказалось дешевле, чем выращивать в России. Все изменилось в феврале 2022 года — с введением санкций после начала спецоперации на Украине. Осложняется логистика, повышаются цены, а некоторые поставщики и вовсе отказываются от сотрудничества с российскими торговцами.
Для наших цветоводов сложившаяся ситуация стала серьезным вызовом. Но, как считают эксперты, россияне без любимых цветов не останутся. В разных регионах страны уже работают предприятия, выращивающие в закрытом грунте миллионы самых разнообразных растений. О том, как развивалось цветоводство в СССР и России, что наши цветоводы уже сейчас готовы противопоставить цветочному эмбарго, с какими сложностями сталкиваются, как их преодолевают и почему антироссийские санкции разоряют страны ЕС, «Лента.ру» узнала в рамках проекта «Время роста».
Украшать дом цветами, делать букеты, плести венки из дикоросов у нас любили с незапамятных времен. Однако первые культурные цветочные растения, специально высаженные в садах и парках «для пущей красоты и увеселения», появились в России лишь при Михаиле Федоровиче Романове. В 1638 году купец Петр Марцелиус привез в Москву бархатную розу, которая прекрасно прижилась и размножилась. Цветы разводили в аптекарских огородах и увеселительных садах, позже превратившихся в сады ботанические.
Петр Первый был особенно неравнодушен к душистым цветам и травам. При нем Летний сад в Петербурге стал образцом новых достижений в садово-парковом искусстве. Здесь было собрано все лучшее, что создали в Европе и смогли приспособить к условиям России. К этому же времени относят появление обычая дарить женщинам корзины с цветами. Правда, вплоть до девятнадцатого столетия такие подарки оставались диковинкой и радовали в основном актрис.
Состоятельные люди заказывали корзины цветов в «торжественных магазинах», а те, кто попроще, покупали букетики у уличных цветочниц — таких, как знаменитая бедная Лиза Карамзина. В Москве самым популярным местом торговли была Трубная площадь со стороны Цветного бульвара — собственно, поэтому бульвар и назвали Цветным. Барышни-цветочницы приезжали из предместий продать то, что сами вырастили, и показаться городским женихам.
К составлению букетов подходили щепетильно. Существовал специальный язык цветов, который охотно осваивали юные барышни и кавалеры.
Белый цвет считался признаком невинности, красный — страсти, желтый — разлуки или даже измены. Роза без шипов — любовь с первого взгляда. А увядшие цветы — признак болезни
Первый специализированный цветочный магазин открыл в 1883 году в Москве на Петровке купец Федор Ноев. В Подмосковье для этих целей он завел цветочное хозяйство, а в 1889 году заложил в окрестностях Сухуми питомник гиацинтов. Он же первым разработал логистику доставки живых цветов из Крыма и с Кавказа в Москву.
К 1917 году в городе было уже больше десяти магазинов, торгующих цветами. Так, напротив дома московского генерал-губернатора на Тверской улице находился торговый дом «Степанов, Сидоров и Виноградов», предлагавший букеты, корзины и венки.
Разгул «цветочной мафии»
Советский Союз цветы почти не импортировал. В столице были магазины «Польские гвоздики» (бывший магазин «Цветы Ильича») и «Цветы Болгарии», но душистый товар из братских республик соцлагеря завозился в них лишь по большим праздникам.
«Помню, меня как молодого сотрудника посылали перед 8 марта за цветами, дабы начальник мог поздравить женщин отдела, — вспоминает о «Польских гвоздиках» Татьяна Михалькова. — Приезжала на Ленинский проспект, 79 к открытию. К обеду ближе выползала с вожделенной охапкой, в продаже были красные и немножко белых гвоздик. Вот и весь выбор».
Стоили цветы, особенно перед 8 марта, совсем недешево, выбор был крохотный, но и запросы у людей скромнее. Появление и исчезновение цветов в магазинах и на рынках имело выраженную сезонность, что никого особенно не удивляло: с природой не поспоришь. Любимые советским человеком сорта цветов — розы, тюльпаны, гвоздики, мимозы — выращивали в южных республиках и везли на продажу в северные районы страны. Весной бабушки продавали букетики ландышей и охапки сирени, летом — пионы, георгины, крупные садовые ромашки и золотые шары со своих дачных соток, а осенью дети шли в школу с букетами астр, гладиолусов и хризантем.
Обычай дарить цветы на 8 Марта появился в СССР лишь в 1960-х.
В 1965 году этот день стал официальным выходным и с тех пор широко отмечался. Не одарить в этот день букетом единственную, любимую или просто близкую знакомую считалось в СССР стыдом и позором.
Цены на цветы взлетали, на чем «гости с юга» делали большие деньги. Цветочный бизнес контролировала «цветочная мафия» — в основном азербайджанцы, грузины и абхазцы. Последние торговали мимозой, которую везли тюками. Делалось это, разумеется, нелегально.
Главврач поликлиники, где я трудился молодым специалистом, был кавказцем. За определенные деньги он выписывал землякам больничные листы, и все время, пока они занимались продажей цветов в Москве, у себя дома считались тяжелобольными. Посадили его уже при Андропове
Евгений Новиков, хирург
Впрочем, на «цветочную мафию» в СССР смотрели сквозь пальцы. Цветов в стране не хватало.
Страна алых роз
Аскетизм повседневной жизни советского человека разбавлялся душевностью: «Нарву цветов и подарю букет той девушке, которую люблю», — пелось в популярной песне. Букет полевых цветов — колокольчиков, ромашек, васильков, собранный в лугах, — считался тогда проявлением трогательной искренности чувств, а вовсе не отсылом к «естественности» и «натуральности»
В цветовой гамме советский человек предпочитал красное.
«В начале перестройки я работала в Центре международной торговли в Москве, — рассказывает флорист Валентина Сафронова. — Там был один француз, такой воздушный, летящий, весь в ароматах. И он попросил меня показать ему место, где у нас растут цветы. Я его повезла в Измайловский совхоз, который занимался выращиванием срезки.
Естественно, я позвонила директору, и он нас встретил в своем кабинете. Француз смотрит — за спиной у директора бюст Ленина стоит. Справа — переходящее красное знамя с орденом Ленина. Слева на стене алеют вымпелы с Лениным. Ильич тут, Ильич там… Как будто в секту попал. На обратном пути он меня спрашивает: “СССР — это страна красных цветов?” Я стала анализировать, и действительно: на 8 марта — красные тюльпаны, на 9 мая и 7 ноября — красные гвоздики, на свадьбу — алые розы, в школу идти — красные гладиолусы…»
Надо сказать, что эта традиция не изменилась до сих пор, но теперь носит более отчетливый сезонный характер. Цветоводы и продавцы цветов знают все обычаи и тенденции.
В холодное время года, особенно зимой, российские покупатели предпочитают красные, алые, багряные и розовые тона, а летом — более нежные: бледно-розовые, лимонные, белые и молочные
С началом перестройки появилась возможность привозить цветы, которых у нас раньше даже не видели. Когда из Болгарии привезли первые герберы, на них смотрели с удивлением: похожи на наши ромашки, но огромные, яркие и разноцветные. Оказалось, что и тюльпаны бывают не только красными и белыми.
«Когда мы стали возить первые группы в Голландию, — рассказывает туроператор Татьяна Москвина, — специально устраивали экскурсии на цветочные базары. Вытащить оттуда наших туристов было невозможно. Многие ехали ради того, чтобы купить какие-то вещи, а в результате везли домой коробки с луковицами тюльпанов и пакетики семян».
Постепенно привозных цветов в России становилось все больше. С ростом объемов импорта увеличивался ассортимент, а цена, естественно, снижалась. Конкурировать со странами, где в цветоводство вкладывались огромные деньги, а селекция проводилась не одну сотню лет, отечественные питомники, оставшиеся без поддержки государства, были не в состоянии. На грани выживания оказались знаменитые ботанические сады России, а в павильоне «Цветоводство» на ВДНХ открылся вещевой рынок.
Немногие энтузиасты продолжали заниматься сохранением и селекцией отечественных сортов цветов, но результаты их работы торговлю, где теперь крутились огромные деньги, не интересовали. Везти в страну готовые цветы — срезку — было выгоднее, чем выращивать их на месте в теплицах, пусть даже из готовых импортных саженцев и семян.
Идеальные условия для идеальных растений
Ситуация начала меняться в начале 2000-х. На смену первобытному чувственному капитализму пришли более осознанные товарно-денежные отношения. Заработанные на челночном деле деньги люди стали вкладывать в долговременные проекты, используя опыт наиболее продвинутых в отрасли зарубежных предприятий.
Кроме цветочного среза, география поставок которого максимально расширилась (Эквадор, Колумбия, Кения, Индия, Новая Зеландия), в России стали закупать семена, луковицы, корневища и саженцы цветов, строить свои теплицы. Причем строили их уже не случайные рабочие, а голландцы — под ключ.
Современная теплица — сложнейшее и дорогое агротехническое сооружение. Это изолированный от внешнего мира, идеально выстроенный биоценоз для идеальных условий роста и развития определенного вида растений, со своим микроклиматом и даже со специально выведенными насекомыми, которых специально закупают, с газогенераторами, которые не только вырабатывают электричество для освещения, но и нагревают воду для полива и производят необходимый для фотосинтеза растений газ СО2, правильную концентрацию которого еще и поддерживают.
Розы выращивают способом гидропоники — используется не грунт, а специальные маты из синтетического материала, напоминающего поролон. В них подаются тщательно дозированные питательные вещества, подкормки и лекарства. Сортировкой срезанных роз по длине стебля и размерам бутона занимается специальная машина стоимостью 650 тысяч евро.
Воронежские каннибалы
«Растения болеют, как и люди. Мы стараемся использовать не химические препараты, а биозащиту, — рассказывает Ирина Земцева, коммерческий директор подмосковного тепличного комплекса «Подосинки». — На вредных насекомых — клопов, клещей, тлю, которые питаются нектаром роз или подгрызают лепесток изнутри, — имеются свои насекомые-каннибалы. Всегда необходим баланс. Это как на болоте: убейте лягушек — и в районе произойдет вспышка малярии, а если уничтожить комаров, то от голода погибнут лягушки. Естественный баланс должен сохраняться».
Несколько лет назад всех нужных цветам насекомых приходилось покупать в Дании. Теперь энтомофагов научились выращивать в России. В Воронеже есть компания, где это делают очень умело, хотя пока и не в полном ассортименте.
В современных российских теплицах выращиваются миллионы цветов. В тех же подмосковных «Подосинках» работают три теплицы по три гектара каждая. Это девять гектаров, девять тысяч квадратных метров посадок. С одного квадратного метра роз ежегодно снимают от 150 до 600 цветков — в зависимости от сорта. Со всех девяти гектаров — 50-55 тысяч роз в день.
Итого — около 20 миллионов роз 31 сорта в год.
По словам вице-президента республиканской производственно-научной ассоциации «Теплицы России» Александра Александрова, в России под выращивание цветов занято уже более 180 гектаров теплиц. Это немало, хотя для полного импортозамещения пока недостаточно. Но возможности для роста есть, и главное — есть люди, которые не только хотят, но и умеют работать.
В 2021 году в России вырастили около 340 миллионов штук цветов — на 25 процентов больше, чем в 2020 году. С 2016 года производство цветов выросло на 68 процентов. Доля отечественных роз, тюльпанов и других цветов на рынке уже составляет 20 процентов и постоянно увеличивается
«Российский рынок тюльпанов — очень серьезный»
Именно из-за стремительного роста российский рынок очень важен для Голландии — крупнейшего цветочного игрока. Около 40 процентов выращенных в Нидерландах луковиц тюльпанов и саженцев роз едут в наши теплицы. Для Нидерландов это одна из важнейших статей дохода, и кто больше пострадает от санкций — продавец или покупатель, — это еще вопрос. Вот один из примеров.
«Мы расширяемся, купили две новые теплицы под розы по шесть гектаров каждая и сейчас их модернизируем, — рассказывает Ирина Земцева. — В октябре 2021-го сделали в Голландии заказ на саженцы, потому что это нужно делать заранее. Они для нас их вырастили, но ситуация такова, что мы их не можем теперь получить. И что они с ними будут делать? И что мы?
Наверное, нам придется самим розу черенковать. Да, это не совсем грамотно, это будет немного по рабоче-крестьянски сделано, потому что каждый должен заниматься своим делом. Думаю, мы потеряем примерно 20 процентов черенков — это если быть оптимистами. Конечно, мы сообщим об этом голландцам, конечно, мы выплатим им роялти за сорта. Но, естественно, в убытке будем и мы, и они».
Цветочный бизнес выстраивался многие годы. У него есть четкое разделение труда и обязанностей. Есть налаженные связи, доверие партнеров, логистические цепочки. Санкции разрушают все и приносят убытки всем. Представьте себе: чтобы заменить один сорт роз в теплицах подмосковных «Подосинок», нужно 200 тысяч саженцев.
Помимо их стоимости, российская сторона должна выплатить голландской компании, выводившей данный сорт, роялти — 1,1 евро за каждый саженец. Итого — 220 тысяч евро только за авторские права на один сорт роз. Немалые деньги и сложный бизнес.
«Российский рынок для производителей тюльпанов — очень серьезный, — считает президент ассоциации «Теплицы России», депутат Госдумы Алексей Ситников. — И куда теперь голландцы будут девать свою луковицу? Им придется искать пути, чтобы продолжать продавать ее в России. Сегодня мы проводили итоговое собрание ассоциации, и голландские селекционные компании заявили, что они не собираются уходить с нашего рынка. Они работали с Ираном, когда против него ввели санкции, продолжат теперь работать и с нами».
Вы что думаете, они назло маме себе язык отморозят, приложив его зимой к качелям? Так фермеры никогда не поступят. Это же их единственный источник дохода, да еще на фоне нынешней стоимости газа. Их огурец и томат по той цене, которую они выставляют, никому не нужен. Значит, будут искать пути, выстраивать логистику. Никуда они не денутся
Алексей Ситников президент ассоциации «Теплицы России», депутат Госдумы
«Мы умеем, мы хотим, и мы сможем это сделать»
Представим себе худший вариант. Евросоюз выкатил голландским цветоводам ультиматум или каким-то образом смог компенсировать им убытки, и они полностью прекратили поставки в Россию. Что наши цветоводы могут предпринять в этом случае?
«Раньше было удобнее привозить посадочный материал из Голландии. У них много самых разнообразных готовых сортов, поэтому никто в России селекцией и производством луковиц не занимался. Теперь пришло время. — Алексей Ситников настроен оптимистически. — У нас есть прекрасные климатические условия для разведения тюльпанов на Кубани и в Ставропольском крае.
В конце прошлого года мы доработали механизмы поддержки производителей цветов, предоставив возможность привлечения инвестиционных кредитов на постройку теплиц. В 2015 году аналогичная мера позволила нам быстро нарастить площади под овощи. В результате мы больше не импортируем огурец и существенно снизили долю импортного томата. То же самое мы можем сделать и для цветов. Хотя, конечно, на это потребуется больше времен».
Время для того, чтобы занять освободившийся рынок, российским компаниям, безусловно, необходимо. Но результаты уже есть, и далеко не только в Подмосковье и на Кубани. Цветы и декоративные растения выращивают во многих регионах Центральной России в открытом грунте. На месте бывших колхозных полей, еще недавно покрытых зарослями борщевика, появляются поля астр, пионов, хризантем.
В Сарапуле компания «Цветы Удмуртии» успешно развивает производство 30 различных сортов роз на плантации в 15 гектаров, из которых 6 занимает современный оранжерейный комплекс. Проектная мощность комплекса — более 12 миллионов штук роз в год.
В Кабанском районе Бурятии в теплице на берегу Байкала ежегодно выращивают десятки тысяч орхидей. В ассортименте — больше 20 сортов, многие из которых считаются коллекционными. А ведь орхидея — одно из самых капризных и прихотливых растений.
«По сравнению с тем, что происходит в мире, наши проблемы — это мелочь, все можно решить, — уверена Ирина Земцева. — Да, чуть снизим уровень качества, потому что придется что-то делать на коленке. Наверное, немного повысится себестоимость, но перед нами сейчас открывается сумасшедший рынок: на начало 2022 года доля отечественного производителя составляла всего около 20 процентов.
Конечно, в силу нашего географического положения и климата мы никогда не будем массово производить в России экзотические растения, но розу, лилию, хризантему, альстромерию, гвоздику, тюльпаны, нарциссы, пионы мы можем спокойно произвести. Мы умеем, мы хотим и мы сможем это сделать. Сейчас нам нужно немного отряхнуться от этих «не могу» — и вперед и с песней! Я вас уверяю, 1 сентября уже этого года у нас будет большой прирост производства отечественных цветов. Можете приехать 22 августа и сказать: «Земцева, ты обещала!» И сами все увидите».
Источник: lenta.ru