Господдержка не спасает бизнес от банкротства: все больше компаний малого и среднего бизнеса закрываются, выяснили эксперты. Многие видят проблему в скудности государственной помощи, но некоторые бизнесмены отмечают в кризисе и положительные стороны — рынок очистится от «мамкиных бизнесменов».
В ближайшей перспективе число малых и средних компаний, которые прекратят свою деятельность, продолжит увеличиваться, ожидают эксперты Института комплексных стратегических исследований (ИКСИ). Прогнозы они приводят в своём исследовании (есть в распоряжении «Газеты.Ru»), которое базируется на статистических данных Федеральной налоговой службы.
Согласно реестру МСП на официальном сайте ФНС, количество субъектов малого и среднего предпринимательства (юридических лиц и индивидуальных предпринимателей) за последние 12 месяцев снизилось на 2,4% и составило 6 млн субъектов. Год назад в МСП было занято 15,7 млн человек, а сейчас — 15,3 млн.
По состоянию на 10 мая в сегменте малых предприятий количество сократилось на 10,1% в годовом выражении, а средних — на 8,5%, указывают авторы исследования. Сокращение численности наемного персонала в этих сегментах составляет около 5%, что означает потерю около 300 тыс. рабочих мест в малом бизнесе, и еще почти 100 тыс. — в среднем.
Статус малого предприятия означает, что годовая выручка компании должна быть не более 800 млн. руб., а среднесписочная численность работников — не более 100 чел. Среднее предприятие: выручка до 2 млрд. руб., занятость — до 250 человек.
Количество субъектов МСП сокращается практически по всей стране, а в ряде регионов — высокими темпами, отмечают эксперты ИКСИ.
Например, в Чукотском автономном округе количество малых предприятий сократилось почти на треть (27,8%) в годовом выражении. В Москве, Челябинской, Астраханской и Мурманской областях — на 14 -16%.
Существенное сокращение также произошло в республиках Бурятия (26,8%), Тыве (25,0%), Алтайском крае (25,0%), Калмыкии(21,1%) и в Псковской области (24,2%).
Сократили каждого второго
За последний месяц темпы сокращения численности малых предприятий замедлились. Так, если за период с 11 марта по 10 апреля количество малых предприятий в стране уменьшилось на 755 единиц, а средняя численность работников — на 5,8 тыс. человек, то за период с 11 апреля по 10 мая количество малых предприятий уменьшилось только на 57 единиц, а численность работников даже выросла на 11,1 тыс. человек.
«Но чудес не бывает. Обанкротившихся МСП стало меньше не благодаря мерам господдержки, а за счет особенностей статистического учета компаний в период карантинных мер. Было решено приостановить процедуры банкротства компаний, не инициировать их со стороны ФНС.
Да и самим собственникам провести ликвидацию компании в таких условиях оказалось непросто», — поясняет замначальника отдела аналитических исследований ИКСИ Вера Кононова.
При этом сотрудники, числящиеся в предбанкротной компании, будут по-прежнему числиться занятыми. А значит, данные о занятых в секторе МСП сейчас могут включать и тех, кто фактически уже не работает, уточняет Кононова. В результате картинка с отчетностью о самочувствии бизнеса выглядит лучше, чем есть на самом деле.
Министр экономического развития Максим Решетников ранее заявлял, что господдержка бизнеса обходится в 3,3 трлн рублей.
Тем не менее по объемам поддержки, предоставляемой малому и среднему бизнесу, Россия значительно отстает от ведущих экономик мира, отмечает Кононова. В ряде европейских стран, где размер экономики значительно меньше, чем в России, на неё выделяется гораздо больше средств.
«Например, в Германии (Бавария) действует региональный механизм безвозмездной помощи малому предприятию в объеме от 5000 до 30000 евро. В Сербии, как и в России, субъекты МСП могут получить помощь в размере минимальной оплаты труда на каждого занятого, однако при этом нет ограничений на отраслевую принадлежность компаний», — говорит эксперт.
Также в европейских странах получили распространение безвозмездные выплаты микропредприятиям и самозанятым, многократно превышающие российские выплаты в размере МРОТ или пособия по безработице.
Так, в Австрии выделен 1 млрд. евро на выдачу безвозмездных трансфертных платежей микропредприятиям и самозанятым. Данная программа рассчитана на 3 месяца, а выплаты на каждого сотрудника могут составлять до 2 тыс. евро в месяц.
В Великобритании самозанятые получают компенсацию до 2500 фунтов в месяц, во Франции – 1500 евро, в Бельгии – до 1600 евро.
Не хватает масштаба
Скромная финансовая поддержка российских МСП — это лишь половина проблемы. Едва ли не главный изъян государственной помощи бизнесу – охват, доступность предложенных механизмов.
Воспользоваться господдержкой может лишь четверть всех российских компаний МСП, подсчитали эксперты ИКСИ.
Данные «Росстата» позволяют оценить, что в 2019 году на микро- и малых предприятиях, включенных сейчас в перечень наиболее пострадавших отраслей, было занято 1,4 млн. человек, а с учетом дополнений, которые вступили в силу в конце апреля (18 апреля в перечень были добавлены ряд направлений непродовольственной торговли и деятельность музеев и зоопарков), количество занятых в таких отраслях можно оценить в 2,4 млн. человек.
С учетом средних предприятий и ИП, общее количество работающих в таких отраслях оценивается на уровне 3,3 млн. человек. Однако в целом это составляет менее 25% от общей численности занятых в малом и среднем бизнесе.
Ближе к реальности сейчас не столько официальная отчетность на портале ФНС сколько итоги опросов руководителей компаний, отмечает Кононова, указывая на итоги опроса 2000 малых и средних предприятий из разных регионов России, проведенного Агентством стратегических инициатив. Из него следует, что треть компаний малого и среднего бизнеса уже сократила персонал более чем наполовину.
Итоги не удивляют, если учесть, что без поддержки остается большинство компаний и рабочих мест в малом бизнесе, говорит эксперт.
«А тем компаниям, которым она все-таки оказывается, получают в основном право на отсрочку различных ограничений и обязательств перед государством, будет иметь крайне негативные последствия для МСП в самое ближайшее время», — заключает Кононова.
С негативным прогнозом эксперта согласен владелец туркомпании «Дельфин» Сергей Ромашкин. Он говорит, что его сотрудники получили компенсацию в один МРОТ (12130 рублей) за один месяц. Но это всего 1% от всех затрат его компании. Когда сотрудники получат по второму МРОТ, можно будет считать, что государство помогло в размере 2% от всех текущих затрат.
Еще его компании полагается, например, обнуление налога на прибыль. «Мы, конечно, с уважением относимся к помощи со стороны государства. Но это чисто бумажная льгота. Прибыли у нас все равно нет. Так что, это обнуление нуля», — говорит Ромашкин.
А воспользоваться льготным кредитом на выплату зарплат он и вовсе опасается. «Где гарантия, что турпоток восстановится? Тогда нам придется проводить сокращения персонала и соответственно возвращать кредит. А с чего его возвращать, если в течение пляжного сезона мы зарабатываем 90% всей прибыли. Июнь уже фактически пропал. У нас сезонный бизнес, а расходы круглодичные», — возмущается Ромашкин.
Основатель сети барбершопов TOPGUN и киберклубов COLIZEUM Алексей Локонцев считает, что настоящий предприниматель ничего не должен ждать от государства. «Я подошел к началу карантина с непогашенными кредитами, жизнью на съемной квартире, я освободил своих франчайзи от выплат роялти, но мне не надо помощи от государства. Да, треть нашего рынка услуг загнется, зато рынок очистится от слабаков, от «мамкиных бизнесменов», которые не умеют качественно работать и хорошо зарабатывать», — сказал бизнесмен «Газете.Ru».
Источник: b-mag.ru
Почему малый бизнес в россии загибается
Фото: sevaslink.ru
Решение государственного начальства продлить деловые каникулы ошеломило негосударственный бизнес. Предприниматели рассказывают, как им придется увольнять персонал, а экономисты удивляются мизерным объемам поддержки бизнеса.
Где же деньги, которых в резервном фонде должно быть хоть завались, и почему начальство не хочет поддержать предпринимателей живым рублем, вместо этого предлагая какие-то отсрочки налогов и временные прекращения проверок?
Но у государства своя логика, в которой бизнесу действительно нет места. Больше того — в коллапсе потребительской экономики начальник видит новые возможности.
Бизнес — под ноль
Российские государственные программы спасения бизнеса почему-то принято сравнивать с аналогичными программами в Великобритании, Дании, и даже Польше, где на поддержку потребительского спроса и уровня доходов ассигновано порядка 10% ВВП — где-то чуть больше, где-то чуть меньше. Расчет здесь простой — искусственный паралич экономики на 7‒8 недель, это как раз потеря примерно 7‒8% валового продукта в год.
Российские же объемы помощи экономике, хотя и выросли, по сравнению с первоначальными планами, но все равно находятся примерно на уровне 1,2% ВВП. Причем «раздачи денег» эти планы не предполагают — это кредиты, причем на маленькие суммы, и различные отсрочки налоговых выплат, причем таких, получить которые государство все равно сию минуту бы не могло. Ни НДС, ни НДФЛ — самые «собираемые» налоги — ни сокращать, ни отменять никто не собирается. Неужели начальство действительно решило обнулить негосударственный бизнес?
Для нефтегазовой корпорации, по принципам которой функционирует Россия, частный бизнес действительно не важен.
Для нефтяной компании не имеет большого значения, каким образом устроена столовая для вспомогательного персонала. Будут лишние деньги — можно рассадить всех за отдельные столики с цветами и подавать обед в дизайнерской посуде. Нет денег — можно поставить всех в очередь с жестяными котелками, куда выльют и первое, и второе, и компот. Все по ситуации.
Ничего личного, только нефть
Дело в том, что все лежащее за пределами нефти и газа и отчасти других предприятий по добыче и первичной переработке сырья, очень мало интересует российское начальство. Чтобы понять, почему, нам понадобится несложный расчет.
Официальная доля производства углеводородов и всего, что с ними связано, составляет около 25% российского ВВП. Примерно 30% ВВП дает торговля (да, Россия — страна купцов!), и не меньше половины этого объема обеспечивается — правильно, за счет доходов от углеводородного экспорта. То есть к нефтяному ВВП мы плюсуем еще 15%.
Четверть ВВП составляют государственные расходы, оплачиваемые из консолидированного бюджета, 60% которого обеспечивается за счет налогов на все, связанное с нефтью — НДПИ, акцизы, экспортные пошлины и так далее. Значит, к «нефтяному ВВП» можно смело прибавлять еще 15%.
И еще 10% ВВП можно накинуть на нефтедоллары, за счет которых обеспечивается как дополнительное потребление — все эти дворцы, бутики, салоны красоты и спорткары для топ-моделей, так и невозвратные инвестиции — стадионы, чемпионаты и разные случайные начальственные расходы.
То есть две трети российского ВВП прямо или косвенно генерируется нефтью, газом и всем, что крутится вокруг них. Какой там малый бизнес, о чем вы говорите.
Именно по этой причине государство такой бизнес и не интересует. С точки зрения «нефти и газа» внутрироссийские каникулы не имеют значения — гораздо важнее цена барреля, которая зависит не от деятельности малых предприятий. Эта цена сейчас очень низка, непонятно, когда она вернется к прежнему уровню, и начальство думает, как обеспечить благополучие и уровень потребления десяти тысяч правящих семей, если что-то пойдет совсем не так.
В этой логике страдания малого бизнеса и его работников высшее начальство не интересуют совсем. Не случайно вопросы регулирования срока карантинов (то есть срока банкротства предпринимателей) отданы на откуп в регионы. Их бюджет — это налоги на зарплату и на прибыль, плюс федеральные трансферты. Пусть там думают, как сложить два и два, чтобы получилось пять.
Лопату в руки!
При этом, рассуждает начальство, роль малого бизнеса вообще сильно преувеличена. Даже в российской постиндустриальной витрине — Москве — половина работников заняты вовсе не в частном бизнесе, а в бюджетной сфере, которую начальство вовсе не собирается «обнулять». Свои деньги продолжат получать и сотрудники всех силовых структур.
Ничего не угрожает доходам тех, кто выполняет «государственные обязанности».
Да, организации предпринимателей говорят, что только в Москве работу могут потерять от 500 тысяч до миллиона человек. Но начальство уже сказало, что сможет выделить столичному безработному чуть больше 200 евро в месяц.
Да хоть безработных будет два миллиона — за полгода сумма таких пособий составит 2,5 миллиарда евро — это под силу даже московскому бюджету, не говоря уже о федеральном. А там, глядишь, и нефть подорожает.
А что будет делать тот, кому не хватит на жизнь 19 500 рублей? На стройку пойдешь, ухмыляется начальник. Лопату в руки! Накачался в фитнесе, значит, сможешь копать ямы, таскать кирпичи, «в текущих условиях нужно разворачиваться лицом к трудовым профессиям», объясняет начальник представителям государственного информационного агентства.
Впрочем, идея начальника не оригинальная, было и похуже — в свое время в карагандинских лагерях «ставили на носилки» одноруких — двух с левой рукой с одной стороны, двух с правой — с другой стороны. А еще можно заставить человека крутить вручную динамо-машину, тем более что потребление бытовой электроэнергии выросло, а скидок на нее предоставлять тоже никто не будет.
Поделиться с государством
Нет, начальство не боится ни безработицы, ни социального коллапса. А раз не видит в этом угрозы, как объяснял социолог Симон Кордонский, то и не выделяет на это средства. Какие-то деньги у людей есть, пусть они их потратят, рассуждает начальник. Не может быть, чтобы этих денег не было, ведь цены в стране почти одинаково высоки, в отличие от зарплат, но раз покупают, значит, людям есть чем платить.
Где-то же люди берут деньги, ведь настоящий «прожиточный минимум» в городе-миллионнике не может быть меньше 50 тысяч рублей — так же как и в странах с производительностью труда, аналогичной российской. Не сможет работать эта «серая экономика» — очень хорошо, наконец-то мы сможем ее прищемить и взять в свои руки, рассуждает чиновник.
Задача начальника, как он ее видит в данном случае, это поставить людей в ситуацию, когда им придется просить: реструктурировать кредит, простить долг, выплатить зарплату.
Государство, конечно же, поможет, но, как вы понимаете, не просто так.
В этой ситуации малый бизнес не «национализируется» — это никому не нужно, а просто перейдет под контроль чиновников.
Вот как во время кризиса 2008 года крупнейшие финансово-олигархические структуры в обмен на помощь государства вынуждены были согласиться с участием государственных людей в управлении своим бизнесом и получении своей доли. То же самое произойдет и с частным бизнесом, только малым — кто захочет сохраниться, тот вынужден будет поделиться с начальством частью прибыли.
Откуда возьмется прибыль — да все оттуда же, из низких зарплат работников, которым придется выбирать — вернуться на свое место с сокращенными заработками или идти таскать кирпичи, если хватит сил. А спрос — спрос обеспечат сотрудники «бюджетной сферы», которые свои доходы сохранят. Больше того, вопрос повышения этих доходов также будет обнулен, все будут рады и тому, что есть.
Время возможностей — но не для всех
С собственно карантинными мероприятиями — особая история. Понятно, что идея с получением электронных пропусков на выход за мусором, появилась не во время коронавируса и никак с ним не связана. Начальству давно хочется взять под контроль все перемещения людей, и не просто из желания тотального политического контроля.
Сейчас никто не может гарантированно сказать, какое количество людей мигрирует из поселков в города, из региона в регион, в поисках заработка, ускользая от цепкого глаза налоговой инспекции. Ученые говорят о сотнях тысяч, и даже миллионах таких «промыслов». Система карантинов позволит под хорошим предлогом наладить такую систему учета, а со временем — залезть в карман каждому, кто захочет раздобыть денег вне зоны своей регистрации.
Предположив, что начальство выделяет средства там, где видит для себя угрозу или возможность, мы заметим и другую странную особенность его поведения.
Если коронавирус так опасен, почему мы не видим каких-то экстремальных расходов на шитье медицинских масок и производство аппаратов ИВЛ? Экстренное строительство больниц в столице — да, но почему нам не показывают, как работают в три смены швейные фабрики и все производственные линии, где можно изготавливать аппараты для вентиляции легких? Пока что борьба с эпидемией сводится к блокаде деловой и социальной активности, которая должна снизить нагрузку на существующую медицинскую инфраструктуру, но увидим ли мы ее действительное расширение? Такое, чтобы на здравоохранение уходило не вдвое больше государственных расходов, чем сейчас?
Программа действий, которую предлагает начальство, вполне понятна и сбалансирована, только не в вашу пользу.
Там, где вы боитесь угроз, начальство видит возможности и будет ими пользоваться.
Вы же еще не уволили сотрудников и не обанкротились? Вот когда уволите и обанкротитесь, будем разговаривать, на каких условиях поможем вам вернуться к деятельности.
Повезет не всем. Вы потеряли работу — ну, давайте смотреть, где и как вы работали раньше? Ах, жили своим трудом и не платили налоги — давайте посчитаем, что тут можно сделать. Может быть, и место на стройке вас обрадует. Нет денег платить за ипотеку?
Ну столица не резиновая, радуйтесь, что сдадите квартиру банку без доплат, а может быть, вам еще разрешат арендовать ее у банка по рыночной цене. Привыкли куда-то ездить и работать за наличные?
Для начала поставьте в известность, куда и зачем, а мы подумаем, сколько будет стоить ваше разрешение на проезд. Совершенно официально, никакой коррупции. Просто люди — вторая нефть, так начальник сказал. А если она еще и снова подорожает — тем хуже для вас.
Источник: 19rus.info
Бизнес в России боится укрупняться
Фото: Коммерсант/Легион-медиа
Последние пять лет бизнес пребывает в зоне турбулентности. Причем трясет всех, от мала до велика. Одни закрывают филиалы в городах, другие вынуждены сокращать одного кассира в кофейне, потому что держать двух становится неподъемно. С одной стороны, в 2020 году правительство показало свою щедрость и оказало помощь отраслям, пострадавшим от пандемии.
С другой — многие компании из этих отраслей не смогли ее получить, а регуляторные механизмы пока работают против бизнеса и иногда применяют к нему удушающие приемы. Павел Ковшаров, основатель и гендиректор сети семейных парков развлечений «Zамания», в колонке для журнала «Компания» объясняет, почему понятия малого и среднего бизнеса критически нуждаются в пересмотре.
Проблемы роста
Последние годы количество средних предприятий в России стабильно снижается, в принципе, как и малых. Если в марте 2017 года их количество составляло 20 535, то к 2021 году оно сократилось до 17 699. По статистике, лишь 8% предприятий имеют шанс вырасти из малых в средние.
При этом огромными темпами растет количество самозанятых. Чиновники радуются — самозанятые почему-то включены в категорию малого бизнеса, и увеличение их числа — ключевой показатель эффективности для госаппарата. При этом бизнес прекрасно осознает, что большая часть этого «прироста» — это вынужденная мера бизнеса по сокращению налогового бремени.
Другими словами, сегодняшние самозанятые — это бывшие или новые сотрудники компаний. Много индивидуальных предпринимателей также перешли на самозанятость, чтобы снизить налог и упростить отчетность. Это различные консультанты, юристы, коучи и другие специалисты.
Масштабирование бизнеса вообще становится достаточно больной темой в стране. И проблема кроется в нормативной базе. На сегодняшний день, чтобы называться малым предприятием, необходимо иметь в штате не более 100 человек и выручку, не превышающую 800 млн рублей. Средние предприятия не могут иметь более 250 сотрудников и выручку более 2 млрд рублей. Все компании, у которых показатели численности и дохода выше, автоматически попадают под критерии крупного бизнеса.
И вроде все хорошо, но предприниматели боятся понятия «крупный бизнес» как огня: переходя в категорию крупных, они лишаются привилегий и послаблений, доступных предприятиям из реестра МСП. Одна из главных потерь — это УСН, позволяющая существенно снижать налоговую нагрузку.
Вторая серьезная потеря — это сниженный налог социального страхования с 30% до 15% (с суммы, превышающей МРОТ), который доступен только компаниям из реестра МСП. Таким образом, получается, что как только бизнес осмелился развиться и масштабироваться, переход на общую систему налогообложения сразу же его давит. Все это приводит к тому, что компании, достигающие численности в 250 человек или выручки более 2 млрд рублей, перестают активно развиваться и встречаются с так называемым «стеклянным потолком». У них есть бизнес-процессы, обученный персонал, все настроено и работает, но бизнес перестает быть инвестиционно привлекательным.
Для наглядности приведу пример. Небольшая сетка из 2–3 ресторанов или даже один отель уже считаются крупным бизнесом наравне с промышленными и градообразующими предприятиями, но их сравнение нелогично и неправомерно. Несколько ресторанов не могут выдержать то же налоговое бремя, что и большой завод с тысячей сотрудников.
Более того, большие предприятия имеют возможность получения длинных недорогих кредитов, в том числе и в рамках специальных программ Минпромторга, которые позволяют взять кредит под 1%. И это просто замечательно, что Министерство промышленности и торговли создало такие возможности для развития бизнеса. Но средние предприятия попадают в заведомо неконкурентную среду.
Поиск путей
Столкнувшись с повышением налоговой нагрузки, большинство компаний перестает инвестировать в рост, поскольку все съедают новые налоги. Но предприниматели не сдаются и стараются найти новые пути оптимизации налогов, не противоречащие действующему законодательству. В итоге образуется порочный круг: новые схемы оптимизации порождают новые налоговые расследования и штрафы.
ФНС тратит деньги налогоплательщиков на суды с ними же, современные и дорогостоящие IT-решения, расширение штата. Таким образом, налогов требуется все больше, а в это время предприниматели изобретают все новые пути выживания. В этой системе образуется огромная возможность для коррупции.
Подобное положение вещей лишает малый и средний бизнес шансов вырасти и масштабироваться, поскольку объективно предприятия, недавно перешедшие в категорию крупных, находятся у постоянного операционного нуля, не имея свободных средств, чтобы вкладывать в дальнейшее развитие. Они просто держатся на плаву.
Несмотря на амбициозные и многообещающие национальные проекты, в нынешних условиях российский бизнес вряд ли сможет повторить успех Hilton или McDonald’s. И дело не в качестве, а в количестве. Открыть 60 000 ресторанов не сможет ни «Теремок», ни «Ростикс», ни им подобные, даже несмотря на то, что у них отличный продукт, талантливые основатели и отлаженные бизнес-процессы.
Безусловно, есть и исключения — к примеру, сеть «Додо Пицца». Но, если посмотреть ее бизнес-модель, то это просто отличная франшиза. То есть не одна компания, а сеть из 500 малых предприятий. И только это позволяет им развиваться. Чтобы компания получала прибыль и могла развивать свою сеть, она будет вынуждена увеличивать стоимость товаров и услуг, перенося налоги на конечного потребителя.
Российские компании могло бы спасти привлечение инвестиций, но для этого бизнес должен выглядеть привлекательно. Инвесторы обращают внимание на компании, которые быстро растут и приносят постоянную прибыль, а не на те, которые выживают.
Надежда есть
Чтобы климат в стране улучшился, необходимо обновить критерии малого и среднего бизнеса. Лимит сотрудников для средних компаний должен быть увеличен до 1000–1500 человек, а в человекоемких отраслях — до 3000. Лимиты по выручке для малых предприятий необходимо поднять до отметки в 1,5 млрд, а для средних — до 3 млрд. Таким образом, правительство даст возможность развиться даже одному отелю в сетевой бизнес, при этом сохранив за собой первое время статус среднего предприятия и соответствующие меры поддержки.
Индексация лимитов по выручке, даже на уровень инфляции, не проводилась много лет. Если изменить их хотя бы на уровень инфляции, они увеличатся в 2 раза. Такой пересмотр необходимо привязать к индексу потребительских цен и пересматривать каждые 3 года. В первую очередь необходимо пересмотреть нагрузку на компании в сфере гостеприимства (отели, рестораны, услуги досуга и развлечений). На сегодняшний день это одна из самых человекоемких отраслей, и ее развитие соотносится с национальными проектами по развитию МСП и внутреннего туризма.
Приемлемым уровнем налоговой нагрузки можно считать 6–8% для бизнеса в состоянии покоя. Но если обороты направляются на реинвестирование, то даже этого много. В этом случае необходимо снижать планку до 2–4%. Только так бизнес сможет высвободить средства, чтобы масштабироваться и расти.
Общая выгода
Как только государство пойдет навстречу предпринимательству, обоюдная выгода станет очевидна. Снижение ставки социального страхования, а сейчас для МСП она составляет 15% на сумму, превышающую МРОТ, позволит компаниям обелить заработную плату сотрудников, которые станут более защищенными, а отрасли — более прозрачными.
Компании будут более привлекательны с точки зрения инвестиций. А именно это на совещании 11 марта президент назвал приоритетной задачей. Массовое строительство отелей, парков развлечений, термальных и бальнеологических курортов, ресторанов позволит открыть Россию после пандемии для туристов, а в дальнейшем и закрепить статус одной из наиболее туристически привлекательных стран. Тем более для этого есть все ресурсы — и природные, и человеческие.
Также важно понимание, что по мере роста отрасли увеличатся объем и прозрачность налоговых отчислений. Бизнес в своем большинстве выйдет из тени, и надзорным органам потребуется меньше затрат на контролирующую деятельность.
Сегодня многие предприниматели опасаются выходить в крупный бизнес и развиваться, боясь попасть под пристальное внимание ФНС. Складывается впечатление, что ФНС и предприниматели — главные враги, но так быть не должно. Предприниматели — это «кровь» всего общества, которая создает национальное благосостояние. Сейчас как никогда необходимо развитие предпринимательства, его популяризация, безопасность и поддержка целых отраслей.
В январе этого года бизнес-объединение «Опора России» выступило с предложением ввести переходный налоговый режим в сферах туризма, гостеприимства и общепита. Это решение зрело давно, и инициатива встретила поддержку со стороны ФНС. Пилотный проект будет внедрен в сферу общепита. Не исключено, что в дальнейшем подобная поддержка может быть оказана и другим отраслям, где будут выявляться проблемы развития.
Критично менять парадигму общения между государственными структурами и бизнесом необходимо. Период пандемии коронавируса показал необычайную сплоченность предпринимателей. Они готовы объединяться, создавать ассоциации, которые по-настоящему защищают их интересы, развивают отношения бизнеса и государства. Думаю, не стоит ждать, когда кто-то сделает это за нас, и в каждом регионе сильный предприниматель должен взять такую инициативу на себя.
Источник: ko.ru
