Привет незнакомец! Близится новый год и вновь на экранах страны будут крутить ужасные новогодние огоньки, на которых пластмассовые люди будут показывать пластмассовые улыбки.
Кого считают сливками общества? Наверное вы назовете имена блоггеров, певцов, актеров, продюсеров и других. А что если, все, кого считают вершиной мира, занимают этот пьедестал незаслуженно?
Вот возьмем в пример Моргенштерна.
Сынок богатых родителей, не окончил университет, предлагал школьницам делать всякое, вообщем-то классическая история. Поет о деньгах, о том, как круто их иметь, всячески показывает свой статус. Миллионы поклонников считают его гением.
Скажите, достоин ли он иметь вес в обществе? Достойна ли иметь вес Бузова, шутящая про блокадный Ленинград? Достоин ли приглашения на экономический форум Даня Милохин, который зарабатывает кривляниями? Я не знаю.
Впрочем, решение и не может быть за мной. Общество делает их значимыми. При этом, их значимость кончается их же банковским счетом, если бы они не зарабатывали миллионы, то и значимость данных персон стала равна нулю.
все по факту)) #рекомендации #тренды
А когда это наступит?
К сожалению, думаю никогда. Сейчас мы видим уробороса. С одной стороны общество, выдвигающее на перед финансовое положение личности, с другой стороны лидеры мнений, продвигающее «финансовый» взгляд на человека. Змей давно ест свой хвост даже не понимая этого. Что из этого выйдет я не знаю, но уже сейчас становится тошно от зловонного трупного запаха, который исходит от него.
Нравится ли вам современный русский Олимп? Считаете ли вы
мои мысли дельными? Пишите свои комментарии, мне будет очень интересно их прочитать.
Источник: dzen.ru
Г. Бачинский: `Я искренне ненавижу шоу-бизнес` Известный шоумен был православным.
Полный текст интервью с Геннадием Бачинским опубликован в газете «Московский комсомолец».
Корр.: Как Ваши шоу сочетаются с христианским самосознанием?
Г. Бачинский: Да, я православный. Я крестился сознательно в студенческие годы. В школе, естественно, был пионером и комсомольцем, и верил во все то, что нам говорили. В детстве я жил в Алтайском крае, приехав же в С.-Петербург, окунулся в мощную волну свободы. Классическая история: вырвавшись из-под родительского крыла, я впитал в себя все свободолюбивые тенденции.
В частности, тогда началась евангелизация населения, помню, в общежитии какие-то баптисты подошли и подарили мне Библию. Потом кто-то из знакомых крестился, и я на этой волне тоже покрестился. Определившись таким образом, что я православный, я тут же забыл об этом.
И когда, спустя значительное время, стал знакомиться с церковным преданием, то обнаружил, что, будучи крещеным, я много лет ничего не знал о вере. Надо сказать, что годы с моего крещения и до фактического прихода в Церковь были очень насыщены саморазрушением.
Ненавижу шоу-бизнес
В частности, я участвовал в альтернативном музыкальном движении (был активным посетителем клуба «Там Там» Севы Гаккеля) со всеми эзотерическими теориями, которые там витали. Процесс саморазрушения постоянно усугублялся, и я даже один раз пришел на исповедь, когда мне было совсем плохо: я развелся с женой, и все в жизни шло наперекосяк. Тогда я ничего не знал, и даже не помню, что говорил в храме. И следующий раз я пришел в Церковь спустя восемь лет.
Все эти восемь лет были наполнены карьерой. То, чем я занимался в эфире, можно обозначить как мышление без границ и без авторитетов. Мои выступление на радио были близки к внутренней рефлексии человека, попавшего в сложную жизненную ситуацию после развода с женой и еще целого комплекса проблем и процессов. То есть происходящее на радио было в каком-то смысле выражением себя.
Но параллельно началась моя побочная деятельность — выступление на публике. Будучи в достаточно стесненной финансовой ситуации (я остался должен после кризиса 98 года), я пытался заработать деньги, в том числе, самым прибыльным способом — выступлениями на концертах. И там я стал сталкиваться с плодами своего труда в радиоэфире, а именно с публикой, которая меня слушает.
И вдруг увидел, что попал в какую-то страшную атмосферу. Ведь то, что я делаю на радио, гораздо более мягко и девственно по сравнению с тем, что происходит на корпоративах и выездных клубных вечеринках. И вот чем дальше, тем больше после концертных выступлений мне было просто физически плохо. Я приходил домой, и у меня начинался депресняк.
Но я все равно говорил себе: ладно, это моя работа. И так продолжал зарабатывать, зарабатывать и зарабатывать, пока душа моя уже не взмолилась — что происходит-то? Ты уже совсем делаешь богопротивные вещи! Потому что внутренние поиски Бога у меня всегда были, я пытался читать книги, но не было человека, который бы мне все объяснил.
Наконец, года три назад я стал все больше вчитываться, узнал про Иисусову молитву, и настолько мне опротивело мое концертное амплуа, что я стал просить Бога о том, чтобы Он дал мне другую работу. Чтоб я зарабатывал деньги, не делая столь низкие вещи.
Вот так постепенно я стал что-то узнавать о православии, по-прежнему являясь винтиком механизма шоу-бизнеса. Со временем этот грех, который во мне накопился, включая и грех саморазрушения, привел к тому, что сил не было терпеть, и когда в очередной раз моя личная жизнь пошла прахом, мне, наконец, стало настолько плохо, что я дошел-таки до храма.
Я и раньше пытался много раз заходить в храм, но не мог. Сначала подходил к нему, потом входил в ограду. Потом постепенно стал заходить и внутрь. То есть человеку, который настолько пропитан мерзостью шоу-бизнеса, это очень тяжело. И ведь я не знал тогда всего того о православии, что знаю сейчас. Если бы знал — наверное, вообще никогда бы не решился.
Но, тем не менее, это произошло, и два года назад я начал воцерковляться.
С тех пор идет процесс, направленный к тому, чтобы разобраться с моей работой, но не революционными методами. Я всегда тешил себя надеждой, что, играя на грани добра и зла, все-таки служу добру. Хотя в какие-то моменты озаряла простая мысль, что здесь добром уже не пахнет. Но эта иллюзия продолжала мною владеть.
В итоге я хожу в храм, но. по какому-то малодушию своему не могу отказаться от всех тех заработков, которые получаю в шоу-бизнесе. Только стараюсь, чтобы все больше и больше моя деятельность сдвинулось на светлую сторону.
Вот моя проблема. Моя работа — это большой мой внутренний кризис, мне действительно бывает плохо от того, что я делаю. И я на исповеди об этом говорю — но, к сожалению, повторяю снова и снова.
— Да. это серьезные признания. Спасибо Вам за такую искренность. Но за два года с православным христианином, даже если он будет очень сильно сопротивляться, все же происходят какие-то изменения! Изменения во внутренней жизни — и, как следствие, в жизни внешней. Да, в некоторых отзывах слушатели действительно отмечают, что в вашем шоу происходят изменения.
А как Вы оцениваете этот процесс?
— Мы стали более скучными, как пишут нам некоторые слушатели. Или даже есть такие письма: «Бачинский уже задолбал своим православием». При том что вкрапления об этом настолько невелики, что обычно люди не замечают.
Изменения в шоу происходят — но мне бы не хотелось заниматься самооправданием в этом интервью. Просто идет очень плавный эволюционный процесс. И если эволюция будет безуспешной, то тогда не будет утреннего шоу. Потому что для меня в том виде, в каком существует сейчас, оно неприемлемо.
Да, мне уже неприятно слышать юмор на сексуальные темы, но поймите, я 15 лет работаю на радио, у меня в голове целый склад штампов. И стоит мне чуть-чуть ослабить внутреннее внимание, что легко происходит утром, потому что я человек-сова и не в лучшей физической форме, как зачастую на автомате у меня выскакивают все эти шутки, складированные огромными штабелями в голове. И большого усилия мне стоит не шутить. И я останавливаю себя: не шути, не шути, стоп, не надо этого говорить.
И еще нужно понять, что утреннее шоу — это процесс импровизации двух людей, которые являются равнозначными составляющими единого химического вещества. И только по доброй воле двоих может что-то произойти. Здесь не столько я должен «фильтровать базар», сколько сделать так, чтобы мой партнер стал думать так же, как и я. Но как это сделать — я не знаю.
— На это очень легко пенять, дескать, второй плохой, а я хороший, и я его торможу.
— Он не плохой. Но знаете, говорят, что в семье могут возникать проблемы, когда в духовном плане один более продвинутый, чем другой. И что не надо подтягивать другого, а нужно себя придержать, чтобы семья не разрушилась. И у нас то же самое: второй участник шоу, Сергей Стиллавин — тоже православный человек.
Глубоко православный, как ему кажется, но совсем не православный по своим поступкам. Он сейчас — это я пять лет назад. И он идет в том же направлении. И если я его буду сейчас «пинать», и насильно делать «правильную» программу для православных людей (которые не должны слушать утром радио Максимум), чтобы они все-таки слушали и радовались, — тогда все развалится тут же. Потому что у каждого свой темп.
Кстати говоря, я тоже могу сказать: а почему православные люди, которые отвечали на Ваши вопросы в интернете, слушают шоу Бачинского и Стиллавина? Почему, когда я захожу в церковную лавку, меня узнают? Почему, когда я иду прикладываться к мощам в монастыре, меня узнает монах и читает мне морали? Очень смиренно, но все-таки я слышу примерно то же, что Вы сейчас прочитали в мой адрес.
То есть я понимаю, что он слушает нас! И я тоже могу это предъявить, как максималист, каким я всегда был. Ну не для них все эти продукты с нашим участием. Неужели люди не могут потратить те полчаса, которые едут на работу, на что-то другое, а не на прослушивание нашей передачи?
Знаете, мне бы хотелось, чтобы читатель не только занимался бичеванием Бачинского и Стиллавина, а еще на нашем примере посмотрел бы на себя и подумал. Когда он в своей жизни начинает предавать Христа — и, может быть, это давно уже случилось.
— Хорошо, прочитаю еще одно высказывание не православного человека, а просто вашего постоянного слушателя: «Ежу понятно, что вы куда глубже и многограннее, чем пытаетесь показать сложившейся аудитории, и придерживаетесь взятого ранее формата эдаких безбашенных клоунов шапито. Доколе?!
Просто мне крайне приятно среди порожняковой породы, которую вы несете в эфире, слышать иногда серьезные и очень правильные, на мой взгляд, вещи — суть крупицы золота». Да, допустим, вы опустились до формата этих ребят, они вас слушают, и все это может быть даже какой-то миссией.
Но если случайно утром включит радиоприемник совсем юный мальчишка, ребенок — поймет ли он эти крупицы золота? Вряд ли! Зато услышит, как классно кто-то с кем-то переспал. и постепенно осознает, что мама нудит свои нотации, а на самом деле все так весело и круто! И что Вы ему скажете? Да что ни скажете — получится ложь.
Ложь или на радио — или в жизни.
— Если мы сейчас хотим человека, называющего себя христианином, Бачинского, призвать к ответу, если мы оперируем такими социальными категориями о человеке, который неправильно себя ведет, — то я могу задать встречный вопрос: а где будут работать апологеты? Для чего вообще нужны тогда эти люди, которые должны защищать веру и продвигать ее? Миссионеры, которые на данный момент, как я вижу, совершенно отсутствуют, кроме единственного о.Андрея Кураева?
Человек, на которого мы работам сегодня, — это средний класс, это «белые воротнички», которые едут утром на работу на своей машине. Они, к сожалению, очень сильно отличаются от тех, кто ходит на концерты «Алисы» или «ДДТ». Это люди, у которых уже сложившаяся система представлений о добре и зле. И о том плавающем градиенте, который между ними, — ведь у них нет четкой границы.
Кто с ними будет работать? Высказывания Кураева они не будут слушать. Для людей, которые состоялись в жизни социально, нужны какие-то другие авторитеты.
— Но все же мне трудно назвать то, что Вы делаете, проповедью.
— Хорошо, мы можем отказаться от участия в СМИ, — но тогда это значит, что мы сдаемся полностью перед силами зла, в руках которых сейчас находится этот инструмент! Если сейчас в шоу-бизнесе есть отдельные люди, которые симпатизируют идеям православия, то когда мы их заберем оттуда, то останется полностью разрушающее орудие СМИ. А СМИ — это страшно!
Мне кажется, что священники лучше понимают, как обстоят дела, чем неофиты, высказывающиеся в интернете. В этом корни современного религиозного экстремизма, что все неофиты требуют радикальных мер. Я, с этой точки зрения, должен провозгласить, что больше не буду работать на радио, если я православный. Но можно посмотреть и с другой стороны — а если я уйду, кто займет это место?
— Но чем Вы лучше, полезнее этого гипотетического кого-то, кто занял бы Ваше место?
— В чем-то мне близки Ваши слова, но спрошу недоверчиво — все ли уж так «запущено» в коммерческих СМИ?
— Мне бы хотелось разбить наше интервью как бы на две составляющих. Первая. Совесть тех, кто делает утреннее шоу Бачинского и Стиллавина, — тут важен момент некоего покаяния и реальных шагов после. И вторая — это ситуация в современных масс-медиа, и право на существование в них нашего шоу.
И по первому вопросу, безусловно, мы не должны и выходить из церкви, там прямо и стоять на коленях с утра до вечера, а особенно с 7 до 11 утра. А другой вопрос — при той ситуации, которая сложилась в современном шоу-бизнесе, мы не можем говорить о том, что творчество Бачинского и Стиллавина является безусловным злом.
Хочу оговориться, что я искренне ненавижу шоу-бизнес. И чем больше я погружаюсь в этот мир, тем больше убеждаюсь, что люди, которые там правят, считают потребителя быдлом, стадом, недостойным того, чтобы проявлять к нему заботу. «Тварь я дрожащая или право имею?» Если тварь — то ты с той стороны телеэкрана, а если право имеешь — то с этой.
С другой стороны — по моему мнению, перед Богом все грехи одинаковы. И в этом смысле для меня, как для человека, который решил жить по христианским заповедям, — более безвредно в нашем обществе пошутить на тему секса, чем повторять наглую ложь, которую несет в себе реклама. Невозможно быть христианином в каждом своем слове и при этом читать лживую рекламу — но ты обязан это делать, потому что это условие твоего пребывания в эфире. Можно сейчас сделать такой артистический шаг закрытия проекта — но для меня этот шаг равносилен пострижению в монахи, это радикальная смена всего, что меня окружает. Видимо, я все равно не готов сейчас быть тем глянцевым христианином, которого от меня кто-то, быть может, ждет.
Понимаете, бессмысленно наводить порядок у себя дома, когда ты видишь, что на тебя несется смерч. Ситуация в СМИ такова, что мы можем, конечно, говорить о вреде, который приносят Бачинский и Стиллавин, но это будет чисто виртуальный вред по сравнению с теми военными действиями, которые идут сейчас, и где жертвы — народ наш. Безусловно, мы можем закрыть программы Бачинского и Стиллавина, но самое большое, что мы этим можем сделать, — это спасти конкретно Бачинского и Стиллавина. Но никак не тех людей, которые являются нашими потребителями.
Почему-то считается, что православному человеку нет места в современных профессиональных СМИ. Если ты православный, то иди на телеканал Спас, который ни один человек, привыкший к современной картинке, смотреть не сможет. То есть существует жуткая сегрегация светских и православных СМИ. Православие при всем кажущемся расширении свободы — находится в резервации.
Куда всеми профессиональными способами закрывается доступ для человека, живущего в современном мире, который не отрекся от мира — а таких большинство. И это проблема, которая меня заботит очень сильно. Я хочу делать православное радио, я хочу говорить людям о добре и зле, но сейчас нет места, где я мог бы это осуществить. Если мои таланты нужны — я готов как профессионал делать что-то в другом месте. Но на данный момент мои таланты никому не нужны, кроме тех, кто мне платит деньги за то, что я читаю их рекламные объявления в эфире.
— Но почему Вы говорите — закрыть передачу и сразу же уйти. Ведь Вы генеральный продюсер, вот и работали бы продюсером?
— Если я, как генеральный продюсер радио Максимум, закрываю шоу Бачинского и Стиллавина — значит, я профессионально непригоден. Потому что я закрываю одну из самых рейтинговых программ российского радио.
— Знаете, вот Вы говорите, что не востребованы в православной профессиональной области. Но мне кажется, что нам очень не хватает именно такого человека, — хорошего профессионала, известной личности, который бы с высоты своего положения так много мог бы сделать, заявляя о своей религиозной принадлежности! Мне бы очень хотелось, чтобы Вы стали таким символом, что ли, и пусть не прозвучит это идеалистично.
— В обществе идеи покаяния, при всей кажущейся доступности, — не востребованы и не приняты. Никто никогда не поверит в современной России истории про обращение Савла в апостола Павла. Не поверит обычный зритель и слушатель, что тот, кто был символом пошлости в 90-х, сейчас является носителем ортодоксальной идеи. И в этом смысле тема покаяния Бачинского и перехода в рьяные апологеты не сработает — это я Вам как профессионал шоу-бизнеса говорю.
А с другой стороны — я был на фильме «Остров» в самом модном кинотеатре Москвы: в зале не было свободных мест, и с сеанса ушел только один человек. И я вижу здесь подвиг не только режиссера, который не постеснялся сказать, что он православный, и не постеснялся на треть свой фильм составить из молитв. Но я вижу также здесь подвиг, что Церковь настояла выпустить фильм в широкий прокат!
И мы увидели, что народ забивает битком кинозал. Значит, мы преувеличиваем опасность, у страха глаза велики! И то, что я услышал в свой адрес, каждый читающий мог бы к себе применить и увидеть на примере фильма «Остров», что смелый шаг может быть востребован и может принести удачу.
— Так значит, его все-таки можно сделать и Вам?
— Наверное, всему свое время.
Источник: viperson.ru
Почему Вику Цыганову ненавидит шоу-бизнес
Двойной юбилей отметила недавно Вика Цыганова — 30 лет на сцене и некая круглая дата в паспорте. И концерты она дает регулярно и залы собирает, да только ни на телевидении, ни на радио песен ее почему-то не слышно. В чем причина? Чтобы разобраться, мы приехали в гости к Вике и ее мужу Вадиму, который является автором многих ее хитов, в гости.
— А я даже и не знаю, сколько у меня комнат! — призналась Вика, показывая нам свой дом. — Места хватает, но все довольно компактно.
«Компактно» — это два этажа с огромной мансардой, две кухни, рыцарский зал, голубой зал, спальня, банька, большой бассейн, возможно, что-то забыл упомянуть. Все это проектировал Вадим, Викин муж, который не только поэт, композитор и продюсер, но еще и дизайнер.
Ах да! Есть также помещение, где выставляется одежда от Вики Цыгановой. В частности, с принтом из картин знаменитого путешественника Федора Конюхова. Он большой друг семьи, и даже сейчас, путешествуя где-то в океане, периодически присылает им сообщения по космической связи. Цыгановы в марте будут устраивать его персональную выставку в Санкт-Петербурге.
Осмотрев дом, мы обосновались на кухне.
— Вика, как часто готовите?
— Вообще не готовлю. Меня Вадим отучил. Либо он сам готовит, либо моя мама. Меня хватает лишь по весне накупить семена и посадить цветы. Я бываю здесь от силы два-три месяца в году. В остальное время гастролирую или путешествую.
В Италии, к примеру, мы записываем альбом со знаменитым аранжировщиком Фиа Дзанотти, работавшим с Челентано, Стингом, Томом Джонсом. У него 12 платиновых дисков. А нам говорят, что это «неформат». Более 20 лет шоу-бизнес делает вид, что меня не существует.
Отрубить голову журналисту
В беседу вступает Вадим Цыганов.
— Начало гонений на нас началось еще в 1993 году. Тогда в Германии нам сделали официальное приглашение на «Евровидение». Да-да, впервые от России его получила именно Вика. И тут началось! «А давайте устроим конкурс ради рекламы!» — предложили нам на ТВ. Заверили, что это просто шоу, поедет все равно Вика. Потом попросили заменить песню… Я чувствую, отжимают нас.
А тут еще выразила желание поучаствовать Азиза. Ночью мне стали названивать бандиты. Угрожал по телефону Игорь Малахов, любовник и телохранитель Азизы, предполагаемый убийца Игоря Талькова. Мы ведь подписали коллективное письмо против ее участия именно в связи с этой трагической историей.
Когда же нами в интервью музыкальному критику Мише Марголису было сказано, что Вику пригласили напрямую безо всяких конкурсов, ему позвонили и пообещали отрубить голову. Что в 93-м году вовсе не выглядело пустой болтовней. А Викино выступление тем временем аккуратно было вырезано из телезаписи, как будто его и не было.
Поехала на «Евровидение» в результате певица Юдифь. А Вике на пике славы перекрыли кислород. Ее стали вырезать из всех концертов.
Песня для Little Big
— Неужели все из-за той давней истории?!
— Ну, не только, конечно, — отвечает хозяйка дома. — Вот, скажем, на некоем популярном радио меня не крутят, потому что в моем репертуаре нет песен его владельца. Хотела с ним поговорить по-человечески, но меня не допустили к телу.
— А с коллегами ладите?
— Мы дружим с Александром Маршалом, Олегом Газмановым, Денисом Майдановым. А вот Кобзон, к примеру, три года со мной не разговаривал. Хотя зря я, наверное…
— Ну, раз уж сказали… Что случилось?
— Да отказалась колыбельную ему на ночь исполнить.
— Как это?!
— Во время гастролей по одному нефтяному региону приглашал к себе вечером в номер. Стучал в стеночку даже. А я вот не пришла… Обиделся человек.
— Молодые исполнители нравятся? Песни Ольги Бузовой знаете?
— Я умственно отсталый человек, я не знаю песен Бузовой. Честное слово, могу крест вам дать, хотя рука болит — в течение года дважды ее ломала. Но признаюсь — подписалась на ее «Инстаграм*». Она даже иногда что-то умное там выкладывает. Журналисты подхватили мои слова, что я готова пригласить ребят из «Дома-2» в гости. Накормить их пирогами, показать какую-то другую жизнь.
Я не отказываюсь, как поется в песне: «Приходите в мой дом, мои двери открыты».
— Вадим, по поводу этой песни — в Интернете сказано, что это стихи Михаила Круга. Но ведь это вы писали?
— Да, это так. Я полностью написал весь альбом Мише. Когда он погиб, мы решили, что на обложке будет достаточно надписи: «Михаил Круг. Посвящение». Имя Вики решили не писать. С тех пор мои песни очень часто исполняют как песни Круга.
Лишь в прошлом году организаторы памятных концертов вышли на меня и сказали, что будут указывать мое имя. Но на телевидении заявили: «Мы это не можем ставить в эфир, рапортички записаны на Круга». Ну что я могу поделать… А по поводу молодежи — я бы с удовольствием посотрудничал с российской рейв-группой Little Big. Они блестяще стебутся над нынешней эстетикой шоу-бизнеса, которую иначе как цирком не назовешь.
Сексуальная энергия
Цыгановы назвали еще одну причину многолетней опалы. Во время первой чеченской кампании они хоть и занимали патриотическую позицию, помогали бойцам «Вымпела» с покупкой обмундирования, раций и так далее, но жестко высказывались о воровстве и беспределе того времени. Этого им тоже не простили. Даже легендарный генерал Владимир Шаманов, который дал слово, что Вику покажут в концерте на День ВДВ, ничего не мог сделать.
— После крымских событий нам позвонили из Кремля, — рассказывает Вадим. — Благодарили за песню «Это Крым! И по совести — это Россия!», хотя она была написана за 12 лет до этого. Просили собрать документы на присвоение звания. И тишина…
— К слову, — подхватывает Вика, — выложила в «Инстаграме*» фото с передачи «Пусть говорят», посвященной убийству Александра Захарченко. Мы просто в студии с Вадимом сидим на диване. Так их убрали с комментарием что-то вроде «эта публикация грозит человечеству». Трагикомедия какая-то!
— Хочу затронуть еще одну деликатную тему. То, что у вас нет детей, — это не слишком для вас болезненно?
— Я всегда хотел быть эдаким Карлсоном, — отвечает Вадим. — Жить в одиночестве под крышей в маленькой комнате и писать. Но судьба мне подарила моего Малыша, и мне этого достаточно.
— Ну, вот такой союз у нас, — подхватывает Вика. — И потом — мы очень часто ездили на передовую. Если бы у нас были дети, смогли бы мы это делать? Вряд ли. Творческая энергия для нас важнее всего. Хотя сексуальная, конечно, на первом месте.
— Была на первом, сейчас на втором, — поправил Вадим.
Впрочем, по выражению его лица было абсолютно ясно — это кокетство чистой воды.
Фото Руслана Вороного
Источник: www.eg.ru