О проблемах и перспективах бизнес-образования в России рассказывает создатель Wordshop Academy Светлана Майбродская.
62 просмотров
Светлана, расскажи о современном состоянии рынка отечественного бизнес образования. Как вы оцениваете динамику и текущее состояние этой индустрии в России?
В целом, как позитивную. Такие направления, как маркетинг, стратегическое планирование, реклама, диджитал – стабильно популярны и динамично развиваются, отвечая потребностям рынка. И дело тут не только в том, что количественно этих специалистов требуется все больше и больше, но дело в самой сути этих профессий.
Все они относятся к сфере непрерывного образования, т.к. для всех этих профессий свойственны постоянное развитие и изменение. Знания, которые сегодня модны, актуальны, в тренде, через полгода нуждаются в апгрейде. Каждый специалист должен держать руку на пульсе индустрии.
Для этого ему необходимо быть в курсе новинок и трендов, смотреть, что делают другие, следить за технологиями и научными открытиями. За всем успевать трудно, поэтому приходится периодически учиться. Поэтому, с одной стороны, в эту сферу приходят новые люди – за профессией. С другой стороны, профессионалы хотят овладевать новыми навыками. Помните, как в книге «Алиса в стране чудес»: нужно изо всех сил бежать лишь для того, чтобы оставаться на месте.
Высшее образование в России. Что с ним не так? / @Max_Katz
Насколько отечественная индустрия бизнес-образования отличается от зарубежной? Какая страна или международный концерн являются пионерами в области бизнес-образования и задает тренды, на которых российским компаниям стоит равняться?
В России бизнес-образование возникло довольно поздно. И поэтому мы только учимся этому учить. В чем особенная сложность? Учить бизнесу надо не просто на очень практичной теории или на собственной практике, а на кейсах. При этом следует понимать, что кейсы и практика – это не одно и то же. Кейс – это, как правило, большой масштабный проект с осмысленным результатом.
А поскольку у нас бизнесы только в стадии запуска или начала пути, то и кейсы пока не закончены, результаты не получены, выводы не сделаны… По этой причине многие проекты еще не достигли уровня кейсов.
Я училась копирайтингу сама. Анализировала успешные фестивальные кейсы (слоганы, логика построения текстов, выстраивание коммуникации с потребителем и т.д.). Со временем я поняла, что именно на таких кейсах ты учишься делать большие проекты, мыслить масштабно. Приведу пример.
Слоган для известной британской сети Sainsbury’s: Try something new today – был придуман для амбициозной цели: увеличить за 4 года бизнес по всей сети на 2,5 биллиона фунтов. И я подробно рассказываю этот бизнес-кейс студентам, т.к. без этого не будет понятно, почему было принято именно такое решение. Именно такие кейсы готовят копирайтеров, думающих о бизнесе.
Когда я готовила программу для обучения рекламных креативщиков в Wordshop Academy, я ориентировалась на Miami Ad School, которая готовит Каннских* победителей (*Cannes Lions – в мире самый престижный фестиваль рекламы) и креативных директоров ведущих мировых рекламных агентств. Еще я бы назвала Hyper Island (Стокгольм) – они лидеры по подготовке кадров для индустрии цифровых технологий. В области брендинга я ориентируюсь на голландцев, т.к. у них, на мой взгляд, самые интересные европейские кейсы, задающие тренды в маркетинге и брендинге.
Проблемы Нашего Образования
Так что глобально в вопросах бизнес-образования в первую очередь стоит равняться на кейсы крупнейших международных компаний.
Насколько насыщен рынок бизнес-образования в России? Удовлетворяет ли он потребностям потребителей? Существует ли на рынке запрос на образовательные бизнес-продукты, которые рынок не в состоянии удовлетворить?
Отечественный рынок бизнес-образования находится в процессе становления. Очень многого в нем пока что нет. Мы только научились готовить «джуниоров» (младшие специалисты). Но у нас нет хороших предложений для среднего звена. И совсем нет образовательных продуктов для руководителей и директоров.
Не хватает также хороших профессиональных специализированных курсов по отдельным навыкам.а хотите научиться HR-брендингу. Или хотите создать свой видеопродакшн (при этом снимать вы умеете). Или хотите научиться неймингу. А теперь скажите, куда вы пойдете, чтобы удовлетворить свою тягу к знаниям? Оставляю эти вопросы открытыми.
Насколько велик на рынке процент серьезных игроков в сравнении с компаниями-однодневками и инфо-цыганами различного уровня?
Образовательных брендов в бизнес-образовании очень и очень мало. И каждый, кто хочет овладеть системными умениями или конкретным навыком, попадает в ситуацию «серфинга»: вынужден ходить на открытые лекции, спрашивать знакомых, проводить мини-исследования, чтобы найти хоть что-то приближенное к своему запросу.
Недавно один мой выпускник – режиссер – обнаружил, что актерских школ много, но нет ни одной школы или курсов, которые бы учили режиссеров актерского мастерству и работе с актерами. Есть множество других профессиональных запросов. И все они ждут своего часа. На мой взгляд, тема непрофессиональных педагогов существует, но непрофессионалы есть в любой сфере (актеры, врачи, экономисты, сантехники, дизайнеры)… Дело не в них, а в том, что образованием заниматься очень сложно. И очень сложно постоянно менять вектор в зависимости от тех требований, которые диктуют время и конкретная ситуация.
Насколько прибыльным бизнесом может быть бизнес-школа в России?
Как любой бизнес, это может быть как прибыльно, так и убыточно. Прибыльно ли делать сыр? Театр? Моду? Современное искусство?
На этот вопрос может позитивно ответить только тот, кто любит свое дело.
Насколько обосновано современное ценообразование на качественное образование в сфере бизнеса? 1 млн за курс – это дорого?
Сложный вопрос, учитывая разницу в з/п разных людей и учитывая разницу в з/п Москвы и регионов. Но я думаю, что немногие в нашей стране могут потратить в месяц больше 50 тысяч на образование. Что касается 1 миллиона за курс, то вопрос в том, что можно получить за эти деньги? Если это инвестиция в свой проект, и образование помогает поставить его на ноги, то это может иметь смысл.
Аналогично, если речь идет о годовом обучении и технологических экспериментах. В остальных случаях – это цена далекая от возможностей большинства людей.
Как мировая пандемия повлияла на ваш бизнес?
Пандемия «диджитализировала» образование. Мы стали учить через Zoom и подобные платформы. И под «учить» я понимаю не только лекции, но и брейнштормы, практикумы, зачеты, круглые столы и (!) даже занятия хореографией.
Представляете, у нас режиссеры музыкального видео занимаются хореографией, чтобы почувствовать движение и научиться его снимать – и делают это не только в классе, но и удаленно (из разных городов России и мира). Благодаря пандемии мы перешли на смешанный формат преподавания, и нашими студентами на 15% стали ребята из Египта, Китая, Испании, Англии (это наши русские соотечественники, которые живут за пределами Москвы), а также молодые люди из всех концов России и бывшего СНГ (Сибирь, Казахстан, Белоруссия, Юг России). Они привносят «местный» колорит в креатив и продакшн и иногда задают тон своим «по-ломоносовски» жадным желанием учиться по-максимуму и достигать сверх результатов.
Ну, и, конечно, стали востребованы модные направления, которые готовят специалистов для цифровой среды. Здесь я имею в виду самый широкий аспект этой темы. Это не только digital-профессии (таргетологи, digital-стратеги, smm-менеджеры, контент-менеджеры). Я имею в виду цифровых продюсеров, блогеров, ТикТок-режиссеров, шоураннеров. А также более традиционные и уже классические рекламные специализации: копиратинг, арт-дирекшн, стратегия, маркетинг, режиссура, PR, но с расширенным функционалом работы в офф- и онлайн среде.
Какой запрос на бизнес-образование сейчас существует у среднего креативного класса?
У меня есть своя теория, что сейчас в сфере коммуникации нет чистых креативщиков или маркетологов или диджитальщиков. Потому что индустрия требует от каждого единства трех составляющих: креативность, стратегичность и диджитальность. И каждый специалист должен обладать всеми тремя экспертизами, чтобы уверенно чувствовать себя в любом бизнесе и на любом проекте. Отсюда тренд на модульность образования (сочетания этих компетенций в программе) и на модульность готового специалиста (чье портфолио должно содержать в себе эти три экспертизы).
Каков средний уровень студента: это уже состоявшиеся специалисты, желающие повысить квалификацию, новички, жаждущие опыта, заслуженные профессионалы, страдающие синдромом самозванца или же люди, желающие получить очередной диплом для галочки, дабы повесить его на стену в красивую рамочку над рабочим столом?
За последние несколько лет наша аудитория стала более взрослой. Возможно, причина – в неуверенности тех, кому 30+, в своих знаниях. Я бы выделила среди них две целевые аудитории. Первая – это те, кто приходит «с нуля» получить новые для себя знания (поменять профиль, попробовать что-то совсем новое) – для них это кардинальная смена парадигмы: был стоматологом – стал режиссером, был юристом – стал стратегом, был бухгалтером – стал дизайнером. Вторая группа – это люди с синдромом самозванца, у которых нет профильного образования, и они приходят закрыть этот гештальт: систематизировать знания, встряхнуться, получить новые связи, защитить диплом.
Дипломы в нашей индустрии пока не очень востребованы, и трудоустройство происходит на основании совсем других критериев – это хорошее резюме, хорошее портфолио и хорошие рекомендации. Поэтому для многих наших студентов диплом как таковой не имеет ценности. Но я всегда говорю, что диплом должен быть. И мотивирую это тем, что диплом в жизни хотя бы раз может сыграть ключевую роль. Еще для студентов бывает важно «маме показать», но за этим, как мне кажется, стоят глубинные инсайты: гордость пройденным путем, гордость новым профессиональным уровнем, преодоление трудностей и цена каждой оценки, полученной у профессиональной комиссии.
Что приводит к вам клиента: желание получить новые знания, систематизировать уже имеющийся опыт, учиться в удобном формате или может быть завести новые бизнес-связи в процессе обучения?
Едва ли не первую роль в выборе образовательного бренда играет масштаб его нетворкинга. То, что институт знакомит студентов с работодателями, организует нетворкинг, публикует вакансии, устраивает Ярмарку вакансий, колаборирует студентов смежных направлений – это невероятно важно.
Не менее важен в ходе обучения реальный опыт – и здесь предпочтение отдается тем образовательным проектам, где обучение проходит на реальных брифах, дипломы – на реальных клиентах, есть стажировки, экскурсии в компании. И еще очень важно – т.к. наша индустрия амбициозная – фестивальная направленность школы. Ведь каждая победа – это личное место в рейтинге и это внимание экспертов к конкретному студенту. Поэтому наличие в программе предметов, организующих активность студентов («Фестивальный креатив», «Ивенты», «Концептинг») является конкурентным преимуществом школы. Не менее важно партнерство с крупными работодателями (в рекламе это сетевые холдинги), а также квоты (бесплатное участие) для студентов на фестивалях (Wordshop ежегодно участвует в российских фестивалях ADCR и Red Apple, а за пределами страны в AdStars – самом крупном фестивале в Азии).
Разработки компании – уникальные продукты компании или же вы работаете в партнерстве с крупнейшими мировыми бизнес-школами, адаптируя их методики для российской аудитории?
Все наши программы авторские, мы их создаем сами под запрос индустрии. Происходит это следующим образом: мы понимаем, что надо от специалиста работодателям, и от этого конечного продукта следует все остальное: пишется программа, подбираются спикеры, брифы для курсовых и дипломов, критерии набора и выпуска студентов. Практику мы придумываем также сами. Но в этом нет надуманности.
В качестве практики мы используем те виды работы, которые приняты в индустрии в данной профессии. Например, рекламный стратег должен уметь написать креативный бриф, разработать позиционирование, провести конкурентный анализ, написать бренд-стратегию. И из этих «должен уметь» мы строим как теоретическую часть программы, так и ее практическую часть. В результате сегодня мы имеем уникальные авторские программы по направлениям, которые практически нигде не преподаются. Это стратегия бизнеса, медиа стратегия, цифровое продюсирование, режиссура рекламного, музыкального и фэшн видео, продюсирование брендированного контента.
Предлагаете ли вы англоязычные программы и велик ли спрос на обучение на английском языке? Как бы вы оценили средний уровень английского ваших студентов?
Английский безусловно важен, т.к. все маркетинговые кейсы и ресурсы англоязычные. Многие наши педагоги работают в международных компаниях, поэтому у них презентации написаны на английском языке, хотя преподают они на русском. На мой взгляд, уровень английского каждый год растет. Сейчас он хороший и достаточный для работы в международных компаниях и с западными специалистами.
Расскажите о ваших планах на будущее: планируется ли экспансия в регионы и рынки СНГ? Будете ли вы расширять номенклатуры предлагаемых для изучения дисциплин и программы обучения на других языках?
Бизнес-школы оставят без оценки
Как уход аккредитующих организаций из РФ скажется на вузах
Три международные Ассоциации бизнес-образования приостановили деятельность в России и временно заморозили выдачу аккредитаций российским учебным заведениям. Об этом так называемые Ассоциации тройной короны — AMBA, AACSB и EQUIS — уведомили своих партнеров.
Выйти из полноэкранного режима
Развернуть на весь экран
Фото: Евгений Дудин, Коммерсантъ
Президент Российской ассоциации бизнес-образования Сергей Мясоедов заверил “Ъ FM”, что на учебные программы российских вузов это не повлияет: «Наши бизнес-школы, а их, если мы возьмем разные аккредитации «тройной короной», по совокупности будет чуть менее 20, остаются учреждениями мирового класса.
Как политическая ситуация сказалась на образовательных контактах вузов РФ
Они имеют право сохранять на своих сайтах логотипы аккредитующих организаций с информацией о том, что они получили высший мировой штамп качества. И нынешняя ситуация это не дезавуировала — их качество признано. Это важно, поскольку сейчас предпринимаются и другие попытки дезавуировать достижения российского бизнес-образования и сказать, что оно вне игры, его никто не признает и так далее. Ассоциации не регулируют отношения между отечественными бизнес-школами и их партнерами — они управляются двусторонними соглашениями.
Если зарубежные студенты хотят остаться в России, и нет заявлений отдельных национальных правительств Европы о том, что им нужно срочно покинуть Россию, они остаются учиться. На сегодняшний день в РАНХиГС и ИБДА такие есть, и счет им идет на десятки, но при этом раньше были сотни. Российские студенты, которые обучаются на зарубежных программах, остаются за границей. Они вернутся уже с соответствующими дипломами, то есть процесс образования продолжается».
Какие тренды наметились на рынке онлайн-образования
Показательный демарш Ассоциации «большой короны» может повлиять на статус выпускников бизнес-школ в России, не исключают некоторые аналитики. Впрочем, обладатели отечественных дипломов, скорее всего, и не рассчитывали на заграничные вакансии, полагает основатель российской образовательной сети Megacampus, экс-ректор школы бизнеса «Синергия» Григорий Аветов:
«Подразумевается, что выпускнику российской бизнес-школы будет сложнее устроиться на работу в глобальную корпорацию. Но другой вопрос в том, что они и изначально были не очень востребованы там, и наличие этой печати не было некой необходимостью для того, чтобы трудоустроиться. В основном выпускники наших учреждений были продуктом для локального рынка — таковым они и останутся. Те, кто планирует работать в иностранных организациях, изначально едут получать бизнес-образование в международных школах.
Образовательные проекты Coursera и Pearson приостанавливают работу в России
Текущая бизнес-конъюнктура и бизнес-климат у нас особенные, специфические, сильно отличающиеся от глобальных. И я думаю, что ни один лидер такого учреждения не будет заниматься срочным поиском какого-то очередного международного агентства. Приоритетная задача сейчас — модернизировать образовательные программы, провести очередной раунд переговоров с преподавательским составом по поводу их гонораров, снизить себестоимость образовательных курсов, понять, какие инструменты маркетинга вообще остались живы, как можно набирать студентов».
В совместном заявлении Ассоциаций указано, что приостановлена не только аккредитация, но и ре-аккредитация российских бизнес-школ. Заморозка будет действовать неопределенный срок, до нового уведомления. Однако позже пришло разъяснение, что действующую аккредитацию всех вузов продлят на тот же неопределенный срок, вплоть до разрешения вопроса.
- Светлана Белова подписаться отписаться
- Российское образование подписаться отписаться
Источник: www.kommersant.ru
«Бизнес-образование приходится срочно переизобретать»: что будет с российскими МВА
Международные ассоциации приостанавливают аккредитацию российских бизнес-школ, европейские профессора отменяют курсы, а американские университеты закрывают свои программы. Forbes Life выяснил, что будет с бизнес-образованием в России
Зона турбулентности
12 марта стало известно, что топовые международные бизнес-организации, в том числе AMBA (Ассоциация MBA-программ) и AACSB (крупнейшая в мире ассоциация бизнес-образования), ставят на паузу сотрудничество с российскими университетами. Как объясняет Марина Карбан, проректор по образовательным программам Школы управления «Сколково», на практике аккредитацию у русских вузов не отзывают: «Речь идет о приостановке взаимодействия и выдачи новых аккредитаций. В уже существующих и лицензированных бизнес-школах по-прежнему можно будет получить MBA». Помимо «Сколково», это, например, МИРБИС, Институт бизнеса и делового администрирования РАНХиГС, Высшая школа менеджмента НИУ «ВШЭ».
Помимо заморозки аккредитации, российские бизнес-школы столкнутся — и уже столкнулись — с другими проблемами. Главная из них — массовый уход западной профессуры и приостановка партнерств с иностранными вузами. Например, лондонский Kingston University закрыл свои программы в РАНХиГС, пользовавшиеся большой популярностью у предпринимателей. В «Сколково» и МИРБИС отменились многие международные модули.
Эксперты сходятся в том, что отсутствие педагогов из Европы и США сильно ударит по российскому бизнес-образованию. «Безусловно, уход западных профессоров нас сильно обеднит, — объясняет Андрей Шербенок, профессор практики Института управления «Сколково». — Ведь это носители уникального опыта, они работают в международных школах, с топовыми мировыми корпорациями. В России немного людей с таким опытом».
Как правило, приходится выбирать — или профессор, который давно отошел от деловой повестки, или опытный практик без фундаментального образования
Кроме того, теперь особенно очевидной стала историческая проблема российского бизнес-образования: «много теоретиков, мало практиков». «На постсоветском пространстве предпринимательство осуждалось, собственной бизнес-методологии не было, — объясняет Татьяна Ежова, преподаватель НИУ ВШЭ и РАНХиГС. — До сих пор не хватает педагогов, которые одновременно обладают академическими знаниями и работают в бизнесе. Как правило, приходится выбирать — или профессор, который давно отошел от деловой повестки, или опытный практик без фундаментального образования».
Внутренний рынок качественных педагогов в России довольно ограничен. «Они адаптируют под нашу реальность знания, полученные у западных коллег, но собственные наработки мало у кого есть», — объясняет Юлия Скалецкая из бизнес-школы РАНХИГС. Кроме того, отечественные профессора могут рассказать, как устроены российские компании, но секреты финансового гиганта Morgan Stanley точно не раскроют. Андрей Щербенок из «Сколково» подтверждает, что полностью «импортозаместить» западных профессоров не получится.
С уходом зарубежных преподавателей студенты лишатся и возможности получить передовые знания по определенным дисциплинам. «Например, маркетинговые инновации — слабая сторона российских бизнес-школ», — комментирует Валерий Катькало, декан Высшей школы бизнеса ВШЭ. Юлия Скалецкая добавляет, что в России невозможно качественно научиться организационному развитию и поведению. «К сожалению, многие предметы у нас подаются хаотично, бессистемно, без привязки к общей картине экономических процессов, и выпускники просто не знают, как потом применять эти знания».
Кроме того, из-за санкций и политической повестки российская профессура будет отрезана от мирового научного сообщества. А исследовательская деятельность, напоминает Валерий Катькало, никогда не была сильной стороной отечественных бизнес-школ. «В российском бизнес-образовании зачастую был налет местечковости, который не помогает полноценно изучать мировые практики».
Материал по теме
Цена знаний
Вопрос, который волнует всех студентов и недавних выпускников: что же будет с MBA? Минусом отечественных бизнес-школ всегда был их невысокий престиж. По данным исследования кадрового агентства Hays, 42% российских компаний предпочитают кандидатов с зарубежными бизнес-дипломами. Известный московский хедхантер Ирина Баранова, управляющий партнер бизнес-лаборатории B.lab, объясняет, что традиционно для работодателей ценными считаются дипломы MBA, полученные в школах из первой десятки официального рейтинга, а отечественных вузов в ней нет. Кроме того, диплом MBA сам по себе уже лет десять как перестал быть значительным козырем при трудоустройстве.
«Обычно он был преимуществом, если в компании имелись конкретные позиции или программы, ориентированные на выпускников MBA, — объясняет Ирина Баранова из B.Lab. — Такие вакансии предлагали главным образом международные корпорации, которые сейчас уходят с рынка». Карьерный консультант Анна Рыжкова подтверждает, что ни разу в своей практике не видела, чтобы предпочли кандидата только из-за наличия у него MBA, тем более русского.
«Работодатели всегда снисходительно относились к моему «сколковскому» MBA, — комментирует Екатерина Долгошеева, менеджер по развитию бизнеса одной из крупнейших на рынке FMCG-компаний. — И кстати, напрасно. Я очень довольна обучением, оно помогло мне полностью сменить род деятельности — из журналистики и пиара я смогла перейти в бизнес».
Российское бизнес-образование приходится срочно «переизобретать», а вузы, единственным козырем которых была международная аккредитация, обречены на провал
Материал по теме
Безусловно, плюсы у российского бизнес-образования можно найти. «С точки зрения педагогических технологий в нашей стране уровень не хуже, — комментирует Максим Белухин из бизнес-школы PresentPerfect, вышедшей на рынок в феврале этого года, и автор программы «Executive-коучинг», единственного из российских проектов, вошедшего в мировой рейтинг открытых образовательных программ по версии Financial Times в 2019-2020 годах. — Я не верю в безусловное величие западных профессоров. С их уходом падает конкуренция, а это плохо для развития, но повышается востребованность российских специалистов, которые действительно могут чему-то научить». Это в первую очередь педагоги-практики с внушительной личной историей в бизнесе. По словам Валерия Катькало, сейчас Высшая школа бизнеса активнее привлекает к разработке новых образовательных блоков глав компаний и бизнес-лидеров. А в PresentPerfect программы ведут топ-менеджеры известных корпораций — например, директор департамента аналитики IBM Александр Клименков и заместитель генерального директора по финансам и международным проектам «Фосагро» Александр Шарабайка.
Трансформация под санкциями
Эксперты сходятся в том, что российское бизнес-образование приходится срочно «переизобретать», а вузы, единственным козырем которых была международная аккредитация, обречены на провал. Оксана Разумова, сооснователь бизнес-школы Sensemakers, где сертифицируют по программе бизнес-коммуникации PCM (Process Communication Model), уверена, что сейчас актуальны короткие и эффективные программы — времени на долгое обучение нет, новые знания нужны здесь и сейчас.
Еще одна тенденция — уход обратно в офлайн. «Если раньше приблизительно четверть класса была в онлайне, то теперь все стремятся в кампус», — комментирует Марина Карбан из «Сколково».
Направления бизнес-образования меняются в соответствии с повесткой. Сейчас главные запросы — это антикризисный менеджмент, новые операционные модели и устойчивость организаций. Кроме того, теперь студентам нужна не теория, а практика: разбор конкретных кейсов, причем из отечественного бизнес-контекста.
Все эксперты сходятся в том, что для этого нужно посмотреть на Восток — например, приглашать профессоров из Сингапура или Пекина. Правда, Андрей Щербенок из «Сколково» напоминает, что тут могут возникнуть сложности: азиатские педагоги в гораздо большей степени, чем западные, заточены на лекционную трансляцию знаний, что не слишком привлекательно для бизнес-студентов, предпочитающих интерактивные форматы.
Максим Белухин уверен, что целью бизнес-образования станет не «корочка», а решение собственных рабочих задач, причем очень четко сформулированных: например, кратно увеличить прибыль или построить новую финансовую модель. «Приостановка выдачи международных сертификатов может мотивировать студентов к учебе, потому что больше нельзя будет «прикрываться» дипломом. Многие обладатели MBA на практике беспомощны в бизнесе», — объясняет Белухин.
Источник: www.forbes.ru