В России много миллиардеров. Но таких, как Джеймс Дайсон, у нас нет ни одного. Свою компанию англичанин Дайсон основал 15 лет назад – тогда же, когда начинали свой бизнес самые богатые российские предприниматели. Но в основе его состояния не сырьевой экспорт и агрессивный захват пустых потребительских рынков.
Дайсон каждый год зарабатывает по миллиарду долларов на основе собственных изобретений. Самое известное из них – пылесос нового типа. Тоже Dyson, за считанные годы завоевавший симпатии избалованных умной техникой японцев, западноевропейцев и американцев.
…На экране кадры любительской видеосъемки: круг с лопастями необычной формы поднимает вихрь брызг в небольшом бассейне. Сэр Джеймс Дайсон поясняет: «Так я испытывал прототип колеса для автомобиля-амфибии. Ось, на которую колесо было насажено, вращала обычная электродрель.
На создание этой тестовой модели я потратил всего $200 – как видите, разработка новой технологии не обязательно требует больших капиталовложений». Конечно, сэр Джеймс прав. Но правда и в другом: ему пришлось создать 5127 прототипов пылесоса циклонного типа, прежде чем на свет появилась первая серийная модель G-Force, сделавшая его богатым и знаменитым.
Это Изобретатели 100 Уровня / Топ Необычных Самоделок
Карьера Джеймса Дайсона началось в 1970 году, когда он был еще студентом Королевского колледжа искусств. Его первой успешной разработкой стало судно под названием Sea Truck («Морской грузовик»), общий объем продаж которого достиг $500 млн. Спустя несколько лет появился следующий продукт – Ballbarrow: тачка с шаром вместо колеса, которая не увязала в грязи. Еще одно интересное изобретение – Wheelboat, гибрид лодки и автомобиля с колесами-поплавками, развивавший скорость 64 км/ч как по земле, так и на воде.
Джеймс Дайсон
60 лет. Родился в Норфолке, Англия. В 2005 году газета Sunday Times оценила его состояние в 1,05 млрд. фунтов стерлингов. В декабре 2006 года удостоен титула сэра. Почетный доктор двенадцати университетов мира, обладатель званий «Дизайнер десятилетия», «Гигант дизайна» и множества других.
В 1978 году Дайсон обратил внимание на главный недостаток традиционного пылесоса. Для сбора пыли в нем применяется легко забивающийся тканевый мешок. Своеобразным «источником вдохновения» послужил пылесос Hoover Junior, с помощью которого изобретатель с переменным успехом поддерживал чистоту в своем доме: увы, машина быстро теряла силу всасывания. И, задумавшись над причиной этой проблемы, Дайсон начал экспериментировать с системой циклонного отделения частиц, аналогичной той, которая используется в промышленных «циклонах». Один из них – для улавливания краски – как раз был установлен на фабрике, производившей тачки Ballbarrow.
На разработку первого пылесоса без мешка ушло пять лет. Но когда Дайсон создал промышленный образец, все его попытки заинтересовать производителей бытовой техники оказались безуспешными. И неудивительно. Сменные мешки для пыли были неотъемлемой частью бизнес-модели этих предприятий: за год только в одной Британии их продавалось на 100 млн. фунтов стерлингов.
ТАКОЙ БИЗНЕС В ГАРАЖЕ ПРИНЕСЕТ МИЛЛИОНЫ! БИЗНЕС ИДЕИ #SHORT
Более благосклонной оказалась жадная до разных новшеств Япония. Дайсон продал лицензию одному из местных производителей, и в 1986 году пылесос под названием G-Force вышел на японский рынок. Продавался он по каталогам за сумму, эквивалентную 2000 фунтов стерлингов.
И таким образом, сколотив на лицензионных отчислениях стартовый капитал, изобретатель решил создать собственное производство на родине. В 1993 году он открыл завод в Малмсбери, где наладил выпуск еще более мощных пылесосов Root Cyclone, в которых было уже восемь циклонов. Однако в своей рекламе молодая компания делала акцент не на силе всасывания, а на отсутствии необходимости покупать сменные мешки. Как выяснилось, именно этот момент больше всего заинтересовал потребителей.
Новый продукт начал быстро захватывать британский рынок. Тут-то и опомнились дремавшие конкуренты! В 1999 году компания Hoover (когда-то выпустившая тот самый пылесос, раздражавший Дайсона слабым всасыванием) вывела на рынок свою модель без мешка, «слизанную» с Dyson. Потребовалось полтора года судебных разбирательств, чтобы молодая компания смогла доказать нарушение патента и взыскать с неудачливых подражателей компенсацию – ни много ни мало $5 млн.
Сегодня техника, разработанная под руководством Джеймса Дайсона, продается в 44 странах по цене от $570. Dyson – марка № 1 по объему продаж пылесосов в Европе, а в США она лидирует среди пылесосов вертикального типа. Предприятие в Малмсбери специализируется на исследованиях и новых разработках. А все производственные мощности разросшейся компании сегодня размещены в Малайзии: в старой доброй Англии для ее развития оказалась слишком дорогая земля и слишком высокие текущие издержки.
Россия – один из новых рынков, которые энергично осваивает Dyson. Минувшей осенью коммерческие планы привели основателя компании в Москву, где он дал интервью.
«Энтузиазм и ум ломают барьеры»
– В 1980-х вы пытались продать свою технологию крупным компаниям, но она была слишком необычной и ставила под угрозу отлаженный бизнес производителей бытовой техники. Многие инновационные старт-апы находятся в похожей ситуации. Что бы вы им посоветовали? Как себя вести, чтобы превратить свое изобретение в прибыль?
– Мой совет: делайте все сами, и делайте это быстро. Не пытайтесь продать свою идею тем, кто сегодня определяет правила игры на рынке. Даже если вам удастся их заинтересовать, они, скорее всего, захотят внести изменения в вашу разработку, и результат будет совсем не таким, как вы его себе представляете.
Конечно, некоторые изобретатели полагают, что препятствие заключено в них самих: они недостаточно предприимчивы, не умеют заниматься бизнесом, не знают, как организовать продажи, как распоряжаться деньгами и т. д. Но вы бы удивились, если бы узнали, как хорошо вы начинаете во всем этом разбираться, когда это действительно имеет для вас значение! Если вы полны энтузиазма, если ваши идеи заряжают вас страстью, вы обязательно победите.
Компания создана в 1993 году. В центре исследований и разработок, находящемся в Малмсбери (Великобритания), работает более 1600 человек. С момента основания компания произвела 20 млн пылесосов и сейчас выпускает по 100 тыс. единиц техники в неделю. Оборот в 2005 году – 470 млн фунтов стерлингов, или около $956,4 млн.
– От российских венчурных капиталистов я тоже не раз слышал скептические оценки предпринимательских качеств изобретателей. Но ваш путь в бизнесе опровергает этот стереотип. С чего вы начинали?
– Поначалу мне было очень трудно убедить крупные британские магазины электротоваров взять мои пылесосы на реализацию. Никто меня не знал, мою технику тоже никто не знал. Переговоры с ритейлерами раз за разом оканчивались ничем.
Но однажды нашелся человек, который поверил в мою технологию. «Мне нравятся твои пылесосы, – сказал он мне. – Но я не возьмусь продавать их, поскольку ты не поддерживаешь продажи рекламой». Я ответил: «Сейчас у меня на это нет денег, я все вложил в производство. Однако если ты купишь две тысячи пылесосов, я потрачу часть выручки на рекламную телекампанию». Он согласился, мы запустили рекламу – с этого все и началось… Если вы открыто говорите людям о своих проблемах, обязательно найдется тот, кто захочет вам помочь.
– Очевидно, не каждая яркая идея может превратиться в завоевавший рынок продукт. Что для этого нужно?
– Думаю, прежде всего вы должны предложить новую, более совершенную технологию. Продукт должен справляться со своей задачей лучше, чем имеющиеся аналоги. Важно также, чтобы он просто был другим – непохожим, с новаторским дизайном. Если эти факторы присутствуют, дальше, чтобы занять достойное место на рынке, остается приложить энтузиазм и ум.
– А коммерческий опыт, знание своей отрасли – это разве не важно?
– Я считаю, что опыт не является необходимым условием успеха. Даже наоборот, опыт может сослужить вам плохую службу. Ведь он говорит вам лишь о том, что работало в прошлом.
Энтузиазм и острый ум, чувство того, что вы являетесь первопроходцем, – вот что вам потребуется. Это оружие, с помощью которого творятся перемены, ломаются барьеры.
– Но, как минимум, опыт позволяет избежать многих ошибок…
– Ошибки – это очень важная часть пути. Вы должны совершать ошибки! Благодаря ошибкам вы узнаете много нового. Попытки срезать эту часть пути ни к чему не приводят. Вы не можете научиться чему-либо на чужих ошибках. И в любом случае, сегодняшние ошибки отличаются от вчерашних ошибок.
Поэтому в своей команде я предпочитаю видеть умных людей, заряженных энтузиазмом, а не опытных – тех, которые уже «все это видели».
«В некоторой степени дизайн скомпрометирован»
– Вы потратили 14 лет, чтобы пройти путь от идеи до выпуска товаров под собственной маркой. Это быстро?
– Это крайне медленно! Я столько наделал глупостей, столько совершил ошибок за эти годы! Однако к таким потерям надо быть готовым любому изобретателю. И к тому же я не могу сказать, что я был несчастлив, когда у меня что-то не получалось. Все эти годы были захватывающим периодом моей жизни. Мне пришлось пройти через много бед, разочарований, судебных тяжб и всего такого.
Но мне нравилось! И тем слаще оказался успех, когда он пришел.
– А что было вашей главной ошибкой?
– Я полагал, что мне следует продать свою технологию стороннему производителю, который будет выпускать пылесосы и платить мне отчисления. Но нет худа без добра: пока я обивал пороги своих нынешних конкурентов, я узнал о них очень много такого, что мне впоследствии пригодилось.
– Удача улыбнулась вам в Японии. Вы как-то учитывали национальные особенности этой страны?
– Мы понимали, что пылесос, который понравится японцам, должен быть очень компактным. Японцы традиционно отдают предпочтение высоким технологиям, сконцентрированным в небольшом объеме. И сейчас это понимание приходит к жителям других стран. Вы же сами знаете: современные квартиры такие маленькие. В Нью-Йорке за каждые четыре года площадь средней квартиры сокращается вдвое.
Поэтому для пылесосов, продвигаемых в Японии, мы разработали новый тип двигателя. Обычно электродвигатель работает со скоростью вращения до 30 тыс. оборотов в минуту. А нам удалось создать такой, что выдает 110 тыс. оборотов. Это позволило его сделать гораздо компактнее. И кроме того, в нем нет электрических щеток – деталей, которые быстрее всего выходят из строя.
У нас щетка заменена электронным чипом – там просто нечему изнашиваться. Но, конечно, такая конструкция стала более дорогостоящей.
– Пылесос циклонного типа вы создали, поскольку вам не нравился традиционный. А сушилку для рук Airblade придумали по тем же соображениям?
– Да, широко распространенные электрические сушилки для рук не вызывали у меня ничего, кроме разочарования. Вы суете под них руки, трете под струей теплого воздуха, но секунд через 20 вам надоедает, и вы вытираете остатки влаги о пиджак или штаны. Проблема в том, что сушилка пытается превратить воду в пар – что весьма сложно сделать за столь короткое время.
Мы же, имея высокоскоростной двигатель, пошли другим путем: создали «воздушное лезвие» – мощную струю воздуха, вырывающегося со скоростью 700 км/ч через тонкую щель (всего 0,3 мм). Этот поток в буквальном смысле соскребает капли воды с рук, причем делает это очень быстро и не пересушивает руки – ваша кожа сохраняет естественный уровень влажности. При этом потребление электроэнергии в четыре раза ниже по сравнению со стандартной сушилкой.
– Как вы определяете роль дизайна? Вы сознательно стремитесь сделать свои продукты непохожими на другие или это происходит спонтанно?
– Когда дизайн продукта обусловлен его конструкцией, инженерными соображениями, тогда он получается вневременным. Но иногда дизайн – это лишь стилизация. Сначала инженеры конструируют продукт, а потом, когда он практически готов, приглашают кого-то, кто должен сделать его привлекательным. Это, на мой взгляд, весьма неглубокий подход. Такой продукт быстро устаревает, потому что он стилизован «под современность».
Сейчас в Англии промышленный дизайн преподается в одной связке с инжинирингом – так же, как это было в XIX веке. А идея использовать дизайн как двигатель продаж появилась в 30-х годах XX века. И, к сожалению, она глубоко пустила корни: в последние 50 лет дизайн использовали для того, чтобы придавать вещам внешнюю новизну, не меняя технологии. Это, можно сказать, в некоторой степени скомпрометировало само понятие дизайна.
«Инструкции – жуткая вещь»
– Какие усилия вам пришлось приложить, чтобы добиться узнаваемости и популярности своего брэнда?
– Я никогда не думаю о том, что я делаю, как о брэнде. Я произвожу продукт, и самое главное – как он работает. Наши пылесосы стоят дорого, потому что они хорошо работают, потому что у них выдающиеся характеристики, высокое качество изготовления. И это, на мой взгляд, куда важнее всего остального.
Я рассуждаю так. Пусть требуется время, чтобы заработать такую репутацию, когда люди начнут рассказывать своим знакомым о моем продукте и искренне поверят, что он самый лучший. Ну и что же? Я никуда не спешу. Лучше я заложу прочный фундамент, обусловленный самими свойствами продукта, чем буду пытаться раздувать брэнд искусственными методами.
Ни в одной из стран, где мы продаем пылесосы, мы не делали ставку на мощную рекламную кампанию, предпочитая расти органически.
– На какие принципы вы опираетесь как предприниматель и руководитель?
– Я не люблю слово «руководство». Мой главный принцип: все люди в моей компании должны ощущать себя пионерами, первопроходцами. Они должны понимать, что делают нечто особенное, нечто новое. Я всегда ищу необычные способы решения стандартных задач и проблем. Поэтому я предпочитаю брать на работу молодых людей, не отягощенных багажом опыта, – тех, кто всегда готов попробовать что-то новое.
Я люблю, когда люди выступают с инициативой, делают предложения. И в своей компании я пытаюсь не допустить цинизма. Иногда кто-то высказывает предложение, которое на первый взгляд кажется глупым, и люди начинают делать на этот счет циничные замечания. Но я считаю, что даже глупое предложение порой может принести немало пользы.
Я стараюсь побуждать сотрудников к творчеству, не только в сфере инжиниринга, но и во всем остальном. И очень важно также чувство вовлеченности: люди должны участвовать в принятии решений и знать, что происходит в компании. У нас очень открытый отдел исследований и разработок, все сотрудники видят, над чем мы в данный момент работаем. Это не очень хорошо с точки зрения защиты от промышленного шпионажа и всего такого, но я обнаружил, что это здорово подхлестывает в людях энтузиазм.
– Говорят, что на ранней стадии ваши разработки финансировались за счет доходов вашей супруги. Это правда?
– Да, она мне очень помогла в ту пору, пока я не зарабатывал ни гроша, а лишь занимал деньги. В течение нескольких лет каждый месяц мы с женой наведывались в банк и подписывали новые бумаги, согласно которым наш долг рос и рос, достигнув в итоге суммы в $2 млн. А она все это терпела. Она ни разу не высказала пожелания, чтобы я все бросил и нашел нормальную работу.
И со своей стороны делала все что могла, чтобы мы оставались на плаву: давала уроки живописи, пыталась продавать свои картины – вплоть до того, что выращивала овощи. Но самое главное – все это время она верила в меня.
– Здесь опять можно провести параллель с сегодняшними старт-апами, большинство из которых на начальном этапе получают финансирование от «трех F»: friends, family, fools (друзей, семьи и дураков). Не считаете ли вы, что инвесторы должны быть более внимательными к новым технологиям? Ведь наверняка тот, кто поддержал бы на старте вас, сейчас получал бы солидную прибыль.
– Да, инвесторам стоит быть прозорливее. Я не знаком с российскими инвестиционными фондами, но во всем мире они работают примерно по одной и той же схеме.
В основном они вкладывают деньги в покупку контрольных пакетов акций перспективных компаний, причем чаще всего в сферу их интересов попадает розничная торговля, фастфуд и т. д. Я думаю, это связано с тем, что инвесторы в большинстве своем слабо разбираются в технологиях и производстве. С этим трудно что-то поделать, но я бы на их месте формировал портфель вложений таким образом, чтобы его небольшая часть, скажем 5%, приходилась на технологические старт-апы. Такими деньгами можно рискнуть. Само слово venture означает рискованное предприятие, однако сегодняшние венчурные капиталисты почти не рискуют.
– А вы готовы рисковать своими деньгами, вкладывая их в разработки других людей?
– Видите ли, в моей компании трудится 800 инженеров и ученых, головы которых полны блестящих идей. Поэтому мне просто незачем искать проекты на стороне. Если я так поступлю, это будет несправедливо по отношению к тем, кто работает в моей компании. Хотя бывают исключения. Автора одного интересного изобретения, с которым мы познакомились, мы взяли к себе на работу, чтобы он смог развить свою технологию, а мы могли бы использовать ее в своих будущих продуктах.
– Кстати, о будущем. Что нам готовит завтрашний день на рынке бытовой техники?
– Если бы я и знал, я бы не стал говорить вам, чтобы не вооружать своих конкурентов. Но обещаю, что будет много интересного. Приборы будут становиться легче, компактнее и эффективнее. Многие функции будут автоматизированы, что означает простое и интуитивное пользование техникой. Инструкции – жуткая вещь, они только смущают потребителя.
От них нужно избавляться.
Источник: bishelp.ru
Бизнес идеи от изобретателей
За последние годы я видел сотни ученых и научных сотрудников, желающих коммерциализировать свои разработки. Инженеры и ученые, проработав одно-два десятилетия над разработкой лабораторной технологии, желают достигнуть заветной цели – увидеть свою научную разработку в виде прибора, промышленной технологии, продукта и получить положительную оценку от общества в виде крупного счета в банке. При этом почти всех этих инноваторов объединяло одно — отсутствие понимания, как довести свои разработки до рынка.
Забегая вперед: успех стартапа в доведении продукта до рынка зависит от ряда факторов: это работающая технология, инвестиции, умение играть в команде (в том числе в команде с инвестором), наличие в команде вожака-предпринимателя, способного «тащить» проект через тернии до конца и попадание продукта в ожидания рынка. Только где ученому или инженеру с технологией взять все эти составляющие успеха?
Риски, шансы на успех и инвестиции
Любой технологический стартап, начинающий с идеи или лабораторной разработки, имеет ряд рисков:
- Риски технологии — можно ли будет лабораторную технологию реализовать силами инженеров в серийном продукте. При этом сама по себе идея может потребовать значительных усилий и инвестиций для демонстрации работоспособности.
- Риски команды — наличие в команде предпринимателя, технического специалиста, владельца продукта и разработчика технологии (как правило, ученого).
- Риски рынка — успевает ли продукт с учетом ряда внешних факторов рынка попасть в открытое окно возможностей? Нужен ли продукт потребителю?
По мировой статистике, более 90% стартапов проваливаются на самых ранних этапах. Всемирно известный акселератор Y Combinator и вовсе оценивает долю успешных стартапов в 0,4%. Вспомните провалы даже таких крупных проектов, как Juicero, Pearl и Hello — и это только в 2017 году. Иными словами, эти цифры показывают серьёзность рисков, которые не позволяют подавляющему большинству технологических разработок вырасти в крупную компанию или бизнес.
Высокие риски проекта для инвестора должны компенсироваться высокими потенциальными возвратами на вложения (этимология английского термина «interest rate» очень недвусмысленно указывает на склонность инвестора к риску в зависимости от процента ставки). Поэтому реалии современного инвестиционного мира могут удивить ученых — венчурные капиталисты ожидают получить после «выхода» из проекта не менее 30% годовых на вложенные инвестиции (удваивание вложенной суммы каждые 3 года), поскольку крайне велика вероятность смерти стартапа.
Для изобретателя практически невозможно пройти самостоятельно, без сторонних инвестиций, путь от идеи к бизнесу. Для выхода на мировой (да и российский) рынок требуются шестизначные долларовые суммы. Поэтому сомнительно, что ученый или изобретатель сможет сделать мир лучше в одиночку, без команды партнеров, соратников и инвесторов. Парадокс заключается в том, что деньги инвестора не могут купить команду и её мотивацию, а технологии без продукта и денежного потока ничего не стоят.
Какой должна быть команда
Ученый-предприниматель, ученый-менеджер, ученый-дизайнер — слышали о таких? Вряд ли. Современный технологический предприниматель должен не только решиться прыгнуть с головой в стартап, но и привлечь в команду партнеров для создания и вывода на рынок своего продукта.
Это профессиональные инженеры, конструкторы, электронщики, программисты, производственники, технологи, маркетологи. По нашему мнению, в типичном научном или hardware-стартапе в команде помимо ученого, разработавшего технологию, должен быть инженер, владелец продукта (product owner, он же технический директор стартапа или CTO) и предприниматель (CEO), возлагающий на себя управленческие функции. В одиночку справиться с подобным проектом практически нереально. Однако встречаются талантливые предприниматели, на начальном этапе успешно сочетающие в себе функции CEO и CTO. Или же возможно другое «комбо», когда талантливый ученый владеет как научными аспектами технологии, так и способен курировать разработку.
По мере развития стартапа важность ролей владельца технологии, инженеров, производственников и маркетологов меняется. Когда происходит разработка критически важен ученый, разработавший технологию. Затем в процессе инженерной разработки продукта возрастает роль управленца, а также инженеров и конструкторов. Когда разработка готова, критически важными становятся маркетолог, продавец и управленец. Талантливый предприниматель (и управленец) — это «клей», который склеивает мозаику проекта и команду.
Готовность технологии
Технология — это фундамент стартапа. На основе технологий появляются новые продукты, позволяющие стартапу создавать ценность для потребителей и тем самым заработать приличную добавленную стоимость и окупить вложенные инвестиции. Далеко не каждый стартап может предложить прорывное изобретение.
Исторически сложилось, что новые технологии появляются либо в центрах компетенций, которые в последние 100 лет создавались волевым решением государства ради военных разработок (Кремниевая долина в Калифорнии, Хьюстон, Минск, Новосибирск, проект LAVI в Израиле), либо внутри университетов и крупных корпораций (MIT, МФТИ, Bell labs, Samsung, IBM, Xerox, Toyota, Dupont и другие). Центры компетенций имеют главный актив: умных людей, которые создают в лабораториях технологии будущего. Иногда эти технологии, не найдя применение у военных или корпораций, просачиваются «на гражданку» в виде стартапов.
Мне постоянно приходится сталкиваться с непониманием некоторых ученых и изобретателей, что их идея и даже технология из лаборатории очень и очень далека от массового применения и получения инвестиций. В действительности на пути доведения новой технологии до рынка вас ждут девять кругов ада в виде этапов ее развития. Для оценки стадии высокотехнологичных проектов мы активно применяем методологию уровней готовности технологии (УГТ или TRL), разработанную NASA. От идеи и лабораторного прототипа до запуска серийного производства вашего продукта без сумм с пятью-шестью нулями вряд ли обойдется.
Эту схему разработали в NASA для классификации готовности к применению различных технологий, создаваемых и коммерциализирумых учеными и инженерами. Каждое качественное продвижение на пути к созданию коммерческого продукта или технологии, лежащей в основе продукта, называется TRL (technology readiness level) или уровень готовности технологии (УГТ). Конечная цель (повседневная эксплуатация и коммерциализация с последующим получением прибыли) покоряется далеко не всем стартапам.
Существует также классификация по уровням готовности производства или MRL (manufacturing redindess level), но я не буду касаться данной классификации в этой статье.
Инвестиции в разработку
Никто не готов финансировать чистую идею. Практически никто из профессиональных инвесторов не готов вкладываться в проект, который не достиг TRL-4, прототипа «на коленке» или POC (proof of concept). На этой стадии развития проект/технология будет интересна лишь отчаянным бизнес-ангелам с отраслевой экспертностью или государственным институтам развития, ставящим задачу поддерживать НИОКР разработки.
Мне часто приходится видеть ошибки бизнес-ангелов и венчурных фондов, вкладывающих в «готовый прототип» (который на самом деле находится на 3-5 уровне готовности технологии). Эти фонды, не имея технического инсайда и экспертности в оценке технологии, вкладывают средства в слишком сырые технологии, находящиеся на гораздо более низких стадиях TRL, чем декларирует стартап. Это стоит фондам денег, времени и больших нервов. Многие, получив опыт вложения «в готовые прототипы», зарекаются вкладывать в железные стартапы.
Изобретения массового спроса
Опять придется упомянуть БМ (это не реклама, мне за эту информацию никто не платит). Но я там подсмотрела интересную идею.
Подписывайтесь на наш Телеграм-канал и ВКонтакте, чтобы первым узнавать все новости
Если вы изобретатель и хотите своим изобретением обогатить все человечество (и самого себя), изобретайте вещь изначально массового спроса. Еще лучше — если этот спрос будет исходить от коммерческих фирм, а не от частных лиц (тем более бедных).
Возможно, я уже упоминала такое изобретение, как холодильник для веников (на картинке ниже — не холодильник, а сегодняшний способ хранения веников).
Многие бани страдают от того, что закупленные свежие веники быстро портятся. Если изобрести подобный холодильник и наладить массовое его производство, их можно поставлять практически в каждую баню России (возможно, за то время, что я не была на БМ, он уже изобретен и поставляется во все бани России).
Вы можете затем зарабатывать на обслуживании этих холодильников и на поставке в каждую российскую баню свежезамороженных веников (представляете масштаб изобретения, где вы получаете массовый рынок сбыта в бизнес-сфере, постоянный доход от обслуживания и собственный канал сбыта для еще одного товара — веников)?
Аналогичным изобретением на Коучинге БМ было упомянуто устройство, которое само завязывает на девичьей (или женской) голове косичку (по-моему, аналоги этого изобретения уже где-то есть). (На картинке ниже, по-моему, не то изобретение, слишком оно простое. Изобретение, про которое говорили на БМ, заплетает косичку само, простым протягиванием его через волосы, а не вручную, как указано на картинке.)
Такое устройство можно продать в каждый российский салон красоты (а их в каждом городе — как грязи, на каждом шагу). Такой укладыватель косичек может купить и каждая модная женщина с длинными волосами (чем ходить в салон красоты, можно и самой волосы уложить).
Тема женской красоты — сама по себе очень денежная тема (судя по количеству салонов красоты в каждом захудалом городишке). Так что спрос ожидается очень большой (этому поможет в том числе и Интернет, где женщины сегодня занимают активное доминирующее положение).
И вот еще одно изобретение (хотя оно, наверное, давно уже не изобретение), которое я увидела на днях своем городе (увидела впервые, и только у одного недавно построенного супермаркета):
Компактная, простая треугольная призма, которая выполняет в городе роль пандуса.
И не надо ломать бордюр или устанавливать железные рельсы (о которые все будут спотыкаться).
Не знаю, кто изобретатель или производитель этой конструкции, но как изобретение — вещь отличная.
Наша страна сейчас старается доказать всему миру и своим гражданам, что она заботится о людях с ограниченными возможностями (доказывает так рьяно, что тратит на это достаточно много денег — сделали в нашем местном интернате для больных детей такой ремонт, которому позавидует любая школа: установили пласткивые окна, оборудовали тренажерный зал, зооуголок — и еще много чего, на входе установили огромный полукруглый железный пандус). А до тротуаров руки не всегда доходят, хотя они как раз-таки на виду. (Почему не доходят? — либо люди пока не жалуются, либо трудоемкое это дело — ломать бордюры.)
А представленный пандус-призма позволяет без особых затрат решить проблему передвижения инвалидов-колясочников по городу. Сама призма эта имеет простое устройство (то есть должна быть недорогой), установить ее может один человек (низкие трудозатраты), да и для установки ничего не нужно ломать. Со всех сторон как ни посмотри — очень удобное для всех изобретение.
Оно решает извечную проблему инвалидов-колясочников перейти с тротуара на дорогу и обратно (колясочники будут не просто рады, они будут очень благодарны); позволяет местной власти торжественно отчитаться перед федеральной властью об успешном решении задачи создания доступной среды для людей с ограниченными возможностями; делает Россию ближе к Европе (решается проблема федеральной власти).
А производителю позволяет простым однотипным недорогим продуктом массово выйти на рынок российских городов на уровне муниципальных властей.
Вот такими должны быть изобретения — простыми и решающими проблемы во всей России сразу. Тогда вы со своим изобретением не будете мыкаться по кабинетам инвесторов, а сразу получите и средства на развитие, и прибыль.
В следующей статье я расскажу об одной такой массовой проблеме, которую я пока не придумала как решить, но, возможно, решение придумает кто-то из читателей.
P.S. Для тех, кто не читает, а только картинки разглядывает, разъясняю: эта идея не о пандусах, а об изобретениях, которые вы можете придумать и внедрить.
Источник: homebusiness.ru