Мировые новости, 1 февраля 2018 года. К началу 2018 года в мире осталось только четыре государства, не контролируемых Ротшильдами. Центробанки остальных стран дают семье рычаги воздействия на правительства и политиков.
Семью Ротшильдов считают тайным правителем над правительствами практически всех стран мира. В этом им помогают неограниченные ресурсы власти и финансов, — сообщает политолог и общественный деятель .
Избежать «опеки» Ротшильдов до недавнего времени удавалось шести странам — Северной Корее, Сирии, Ирану, Кубе, Судану и Ливии. Усилиями Вашингтона недавно этот список покинули две последних страны из приведенного списка. Благодаря соратнику семейства Дональду Трампу, с конца прошлого года США активно нападают на Сирию.
Еще одной страной, не подконтрольной тайному правительству, является КНДР. Этим и обусловлены выпады США против режима Ким Чен Ына, которые усилились с приходом к власти Трампа. Возможно, что анонсированные США санкции против Ирана, есть ни что иное как попытка установить «ротшильдовский ЦБ» на этой территории.
«Америка» – 22 мая 2023
Сценарий «мягкого захвата власти» давно отработан. Страну «атакуют» СМИ, душат санкциями, чтобы затем и согласиться на грабительские кредиты.
Если страна не соглашается на кредиты, , а его место занимает лояльный политик. Если лидера страны убить не удается, государство подвергают оккупации под предлогом террористической угрозы и насильственно создают Центробанк.
В 2000 году Ротшильды не контролировали восемь стран: Афганистан, Судан, Ирак, Куба, Ливия, КНДР, Сирия и Иран. За прошедшие годы в большинстве из них «случились» военные кризисы. В результате под контроль кровожадной семейки перешли Афганистан и Ирак. Для этого были использованы атаки 11 сентября, под предлогом контртеррористической операции США вторглись в эти страны и установили в них Центральные банки. аналогичные манипуляции были проведены в Судане и Ливии.
За 230 лет существования семья Ротшильдов вторгалась под тем или иным предлогом . Они использовали физические и экономические угрозы, устраняли неугодных политиков и лидеров. Ротшильды контролируют все законные и незаконные передвижения финансовых потоков любого правительства.
Даже ФРС США является частной собственностью, защищенной от законов США. Эта частная компания принадлежит Ротшильдам, Рокфеллерам и Морганам. Она печатает доллары для правительства США и получает процент за эту услугу. Если США погасят свой долг, каждый доллар из этого долга им предоставит ФРС. Деньги, вложенные нашим правительством в обязательства США, также печатает ФРС.
От законов защищена еще одна служба, — IRS — Служба внутренних доходов, являющаяся иностранным агентом МВФ и «частной армией» ФРС. IRS следит, чтобы американцы исправно платили налоги. Иначе говоря, были «послушными маленькими рабами».
Между тем, в Иране Ротшильды столкнулись с серьезной проблемой. Исламская религия запрещает ростовщичество, поэтому страну старательно втягивают в вооруженный конфликт. Впрочем, взимание процентов считалось когда-то грехов и в христианских странах, за него даже наказывали смертью. Решить вопрос Ротшильдам удалось с помощью подкупа жадных чиновников.
Коррумпированные политики за определенную мзду соглашались на огромные кредиты, которые страна никогда не смогла бы погасить. Поэтому многие страны остаются порабощены долговыми обязательствами перед финансовыми структурами Ротшильдов.
А тех, кто этим недоволен, пугают историями об «ужасных террористах», ведь большинство ведущих СМИ также принадлежат им.
По некоторым оценкам, семейству Ротшильдов принадлежит . Credit Suisse оценил их в $231 трлн. Также они владеют Лондонской золотой биржей, которая ежедневно устанавливает цену на этот драгметалл. В настоящее время управляет активами лорд Эвелин Ротшильд.
Источник: sokolov9686.livejournal.com
США: История страны 80 стр.
Установка прогрессистов на активное вмешательство правительства в дела нации также оспаривалась республиканцами. Государственные организации, доказывал Гардинг, не способны решить социальные проблемы, ибо «нельзя излечить все болезни человечества при помощи законов».
Никакие законодательные акты, пусть самые многочисленные, «не могут подменить собой качественное гражданство». Гардинг пропагандировал такую политическую систему, при которой «граждане не ждут помощи от страны, а сами стремятся что-то сделать для своего правительства и страны в целом». Его слова удивительным образом перекликаются с инаугурационной речью Джона Ф. Кеннеди, которая прозвучит несколько десятилетий спустя. Кулидж также доказывал, что американцы не должны полностью полагаться на правительство, ибо «трудолюбие, достаток и репутацию невозможно обеспечить каким-либо законом или правительственным решением». Никакое правительство не может отменить необходимость усердно трудиться.
Президент Кулидж в 1924 г. на открытии сезона Профессиональной бейсбольной лиги
Не меньшие возражения вызывал и следующий постулат прогрессистов: якобы правительственные учреждения защищают народные интересы в борьбе с частными предпринимателями. Республиканцы отрицали такое противопоставление и доказывали, что никакие ограничения деловой активности не помогут.
Только совместные интересы, связывающие воедино общественный и частный сектор экономики, обеспечат развитие и процветание нации. Министерство торговли пропагандировало «ассоционализм». Гувер наметил целый ряд правительственных мер, направленных на то, чтобы упорядочить рынок и повысить его эффективность. Задачу правительства он видел в том, чтобы обеспечивать надежные экономические показатели, помогать фирмам с организацией деятельности, открывать для них зарубежные рынки и всемерно поддерживать совместные кооперативные предприятия. В конце концов, как сказал в 1925 году Кулидж: «Дело Америки – это бизнес».
Республиканцы оспаривали и тезис прогрессистов об активной позиции президента. В 1920-х годах американские президенты не претендовали на роль национальных лидеров, которые обращались бы к народу в обход других ветвей федеральной власти. Они вполне полагались на деятельность своих кабинетов, предоставив законотворчество республиканскому Конгрессу. В особенности это относилось к Гардингу и Кулиджу, которые охотно делегировали свои полномочия другим инстанциям. Молчаливая манера «тихони Кэла» давала в этом отношении даже меньше поводов для шуток, чем политические принципы республиканцев.
Таким образом – поставив во главу угла принципы индивидуализма, минимализма и децентрализации – республиканская администрация той поры вновь вытащила на свет давнишнее утверждение Джефферсона: то правительство лучше, которое правит меньше. Если говорить о внутриэкономической деятельности, республиканцы стремились всячески ограничить федеральные расходы и добиться экономии национального бюджета; они уменьшили сумму государственного долга, снизили налоговые тарифы, ограничили правительственное вмешательство в деятельность крупных корпораций.
В международной деятельности они также действовали в духе джефферсоновских принципов: предпочитали решать вопросы мирными средствами при минимальном вмешательстве правительства. Гардинг рассчитывал уберечь страну как от «лихорадочного бреда войны», так и от «разъединяющей и бесплодной погони за миром посредством суперправления».
Основную ставку республиканцы делали на миролюбивую, ориентированную на торговлю деятельность. Они воздержались от вступления в Лигу Наций, но в 1921 году организовали конференцию по ограничению военно-морских вооружений. В 1928 году Соединенные Штаты предложили к подписанию пакт Келлога – Бриана, направленный на исключение войны из средств международной политики, всемерное расширение зарубежной торговли и поднятие тарифов. Этим же пактом американцы надеялись ускорить погашение долгов, которые остались у союзников еще со времен Первой мировой войны.
Республиканцы декларировали верность кампании Гардинга за «возврат» к прежним нормам жизни. Беда в том, что ни в экономическом, ни в культурном смысле нацию никак нельзя было назвать «нормальной».
Культурные противоречия 1920-х годов
Согласно общепринятому мнению, в «ревущие двадцатые» американцы отошли от традиций, поддавшись соблазну новых идеалов и безграничной терпимости. Однако следует отметить, что далеко не все общество оказалось в плену у неортодоксальных тенденций. Были и те, кто испытывал отвращение перед излишествами «модернизма» и страх перед его опасностями. Второе десятилетие XX века ознаменовалось как движением за перемены, так и упорным сопротивлением этим переменам.
Первая мировая война пошатнула веру американцев в необратимость прогресса. Многие интеллектуалы усвоили более скептический взгляд на вещи. К этому их подталкивали и открытия современной науки, которые свидетельствовали о ненадежности человеческого опыта, стойком влиянии иррационального начала на психику человека, относительной (а не абсолютной, как считалось прежде) природе истины и надуманном (а не естественном) характере мирового порядка. Все эти новые идеи нашли свое отражение в американской литературе того периода, проникнутой горечью обманутых надежд и страхом перед коллективным безумием.
Мотивы безысходности и сомнения в прежних ценностях явственно звучат в творчестве тех писателей, которые покинули родину, дабы взглянуть на американскую культуру со стороны и составить о ней верное представление. Эзра Паунд, Т. С. Элиот, Эрнест Хемингуэй, Кэтрин Энн Портер, Джон Дон Пассос, Эдна Сент-Винсент Миллэй и другие принадлежат к поколению послевоенных писателей, которое, с легкой руки Гертруды Стайн, стали называть «потерянным поколением».
Хемингуэя и Паунда можно по праву назвать революционерами американской литературы. Критически переосмыслив литературные традиции своих предшественников, они решительно отказались от витиеватого, нравоучительного стиля, господствовавшего в конце XIX века Хемингуэй и Паунд выработали собственную – простую и немногословную – манеру письма, которая больше соответствовала окружавшему их миру – миру, где благородные идеалы и величественный строй мысли утратили свое значение. Творчество не только этих авторов, но и всех писателей-эмигрантов было проникнуто чувством потерянности и дезориентации. Так, главным мотивом поэмы Элиота «Бесплодная земля» (1922) стал мотив одиночества и разрушения: «Что там за корни в земле, что за ветви растут из каменистой почвы?» Первые романы Хемингуэя «Фиеста» (1926) и «Прощай, оружие» (1929) представляют собой пронзительное описание изломанных войной человеческих жизней. Как говорит рассказчик из второго романа, «То, что считалось славным, не заслуживало славы, и жертвы очень напоминали чикагские бойни.»
Пока одни писатели оплакивали утраченные иллюзии, другие успели испытать и выразить разочарование по поводу идеалов и навязчивых идей новой эпохи. В одном из своих первых сборников рассказов «Сказки века джаза» (1922) Ф. Скотт Фитцджеральд отдавал должное послевоенному процветанию: «Этот великий город поражал невиданным ранее великолепием, тем изобилием, который принесла с собой война». Однако уже в последующих произведениях, особенно в романе «Великий Гэтсби» (1925), он показал бесплодность лихорадочной погони за материальным благополучием и блестящими приманками нового времени. Разворачивая печальную историю жизни Гэтсби, человека, поднявшегося из самых низов на вершину общества, автор подводил читателя к пониманию, что само по себе богатство не гарантирует счастья, оно лишь иссушает душу человека, лишая его жизненных сил. Созданному Элиотом образу опустошенной земли Фитцджеральд противопоставил собственную «пустыню» – мусорную свалку, забитую гниющими излишками современного производства.
Тема бесплодности и разочарования возникает в американской литературе тех лет. Одни писатели посвятили свое творчество изображению бесцельной и безрадостной жизни в маленьких американских городках.
К числу этих авторов относятся Синклер Льюис со своими романами «Главная улица» (1920) и «Бэббит» (1922), Шервуд Андерсон с книгой «Уайнсбург, штат Огайо» (1919) и Г. Л. Менкен с «Американским Меркурием». Мелочность интересов, ограниченное самодовольство и разрушенные мечты – вот что скрывается под обманчивым спокойствием американской глубинки.
Андерсон так отзывался о своей героине из «Уайнсбурга»: «В ней жило сильнейшее беспокойство. Было тревожное стремление к переменам, какому-то большому, важному сдвигу в жизни». Уильям Фолкнер избрал темой внутреннюю драму патриархального Юга.
Начав с романов «Сарторис» и «Шум и ярость» (1929), он написал целую серию произведений, действие которых разворачивается в вымышленном округе Йокнапатофа. Яркие образы и экспериментальная манера изложения позволили писателю добиться глубокого психологизма в изображении незамысловатой жизни маленького городка на Миссисипи. Его персонажам приходится вести нелегкую борьбу с вековыми традициями, расовыми предрассудками и семейными неурядицами.
Источник: sharlib.com
«Бизнес с врагом»: почему США помогали Гитлеру и зачем спасали его ученых
После Первой мировой войны США помогали восстанавливать экономику Германии. К 1939 году компании из США владели 70% всей германской автомобильной промышленности. После Второй мировой войны Штаты укрывали у себя немецких ученых, которые раньше работали на Гитлера. И хотя американцы признались, что использовали гитлеровцев, большинство из сбежавших не понесли ответственность за свои поступки.
Среди тех, кто предстал перед Нюрнбергским трибуналом в качестве одного из главных фигурантов преступлений нацизма, был экономист и банкир Ялмар Шахт. Его обвиняли в создании хозяйственной модели Третьего рейха, которая позволила Германии, находившей в упадке после Первой мировой, возродить промышленность, поставить ее на военные рельсы и развязать Вторую мировую.
Парадокс претензий к Шахту заключался в том, что подозреваемый мог с полным основанием предъявить зеркальные обвинения и тем, кто его допрашивал. Что он и сделал, обращаясь американскому адвокату.
Ялмар Шахт, экономист и банкир: «Если вы хотите обвинить наших промышленников, которые помогли перевооружить Германию, то вы должны предъявить обвинение самим себе».
Ялмар Шахт имел в виду, что американский бизнес вложился в Германию 1930-х ресурсами и огромными по тем временам суммами (в пересчете на сегодняшние деньги — миллиардами). Немецкого банкира в Нюрнберге оправдали. Американцам оправдываться не пришлось, они были среди победителей, да и на любые моральные претензии ответом мог быть лозунг одного из довоенных президентов Кэлвина Кулиджа: «Главное дело Америки — это бизнес».
Начиная с 1930-х годов Shell и Standard Oil снабжали рейх нефтью, каучуком и компонентами для производства авиационного топлива. Американцы контролировали немецкий «Стальной трест», обеспечивавший металл для тяжелого вооружения. Они были главными акционерами трех крупнейших немецких банков, выдававших кредиты правительству Гитлера, а General Electric поставляла лучшую радиоаппаратуру.
Въехавшие на своих «доджах» и «виллисах» в 1944 году в Европу простые американские солдаты были неприятно удивлены, когда узнали, что их враг ездит на грузовиках и мотоциклах, произведенных на заводах, принадлежавших американским компаниям. А летали немцы на самолетах, выпущенных концерном Opel, как раз перед самой войной ставшим стопроцентной «дочкой» General Motors. Ведь, как сказал глава GM после оккупации немцами Чехословакии, к менеджерам компании это отношения не имеет.
Хотя инвестиции в германскую армию, с которой потом пришлось воевать самим инвесторам, и выглядят как непрогнозируемые издержки бизнеса, в правительстве США прекрасно понимали последствия.
Михаэль Хайземанн, историк, доктор наук: «Гитлера спонсировали, чтобы они со Сталиным истребили друг друга, а Америка потом пользовалась тем, что останется. Победа СССР совершенно не отвечала интересам американцев. Они рассчитывали полностью контролировать Европу или хотя бы ее разделить».
Как пишет Чарльз Хайэм, автор книги «Торговля с врагом», США не разрывали деловые связи с Рейхом и Японией даже после Перл-Харбора и официального вступления в войну.
Чарльз Хайэм, автор книги «Торговля с врагом»: «Через шесть дней вышел президентский указ, определявший условия, при которых могло быть предоставлено официальное разрешение на бизнес с врагом. И правительство часто давало такие разрешения. AThttps://polk.press/news/stranicy-istorii/biznes-s-vragom-pochemu-ssha-pomogali-gitleru-i-zachem-spasali-ego-uchenyh» target=»_blank»]polk.press[/mask_link]
