В интернете, в печали и по телевидению постоянно звучат “мантры” о необходимости развития малого и среднего предпринимательства, и неизменно высказывается уверенность, что это спасёт экономику страны. Наивность этого поражает. Малые и средние предприятия способны решить только очень узкий круг проблем.
Оценить статью: 2
“Дай бог, и нашему теляти
да волка съесть”
Белорусская народная поговорка
Стали нормой утверждения, что малое и среднее предпринимательство способно поднять экономику, и при этом все ссылаются на опыт Китая.
Экономику часто сравнивают с человеческим организмом, а те или иные области экономики с органами и системами, например, финансы называют кровеносной системой. Малое и среднее предпринимательство вряд ли можно сравнить с какой-либо системой или органом.
В организме человека кроме всего прочего живёт множество микроорганизмов, их количество оценивают от полутора до 3-4 килограммов. Они нужны человеку, без них организм человека не смог мы нормально функционировать, но не они определяют жизнеспособность человеческого организма, если человек умирает, то их ждёт такой же конец. Малые и средние предприятия для экономики являются такими же “микроорганизмами” – они нужны, они необходимы, но не от них зависит развитие и жизнь страны. По ним лишь можно диагностировать состояние экономики: если созданы все условия для их развития, а они не развиваются, значит что-то не то с самой экономикой и государством.
Маркс VS Ватоадмин l Малый бизнес США l Экономические мифы
Брать за пример малые и средние предприятия Китая как минимум не уместно. В нашем понимании предприятия, как хозяйственного организма, китайские малые и средние предприятия предприятиями не являются. Это даже не цеха, цехами в Китае являются целые города, а их предприятия не более чем производственные участки на хозрасчёте.
Сейчас в интернете достаточно фильмов о китайских городах и предприятиях. Китайцы словно скопировали средневековую структуру города, где ремесленники каждой специальности жили на отдельной улице. Была улица кузнецов, была улица башмачников и так далее. Ремесленники одной специальности были объединены в цех.
Тоже сделали и китайцы, но в рамках целой страны, создав специализированные города. Есть города, где производят только носки, есть горда, где производят галстуки, есть города с предприятиями по производству тканей для постельного белья, есть с производителями тканей для блузок и костюмов и так далее. Каждый такой специализированный город имеет логистическую структуру для обеспечения всех предприятий сырьём и сбыта продукции. Это город-цех, а предприятием является вся страна с различными службами по сбыту, снабжению и информационному обеспечению.
Нельзя не восхититься гениальностью китайцев. Они применили разные принципы управления для верхнего и нижнего уровней экономики: планирование для верхнего уровня и рынок для нижнего уровня. Предприятия, расположенные в одном городе и выпускающие продукцию одного типа, конкурируют друг с другом.
Мифы о малом бизнесе
Конкуренция очень жёсткая и, в первую очередь, направлена на усовершенствование организации и снижение издержек, а также выливается в борьбу за лучшие кадры. Технические новинки не могут быть тайной одного предприятия, поскольку предприятия находятся в одном городе и между ними осуществляется ротация кадров — это больше похоже на соцсоревнование, а не на капиталистическую конкуренцию.
Предприятие, которое не выдерживает конкуренции, разоряется, но это не приводит к социальной катастрофе, так как работники сразу поглощаются другими такими же предприятиями. Предприятиям не надо тратиться на поиск источников сырья и потребителей продукции, к их услугам структуры, поставляющие сырьё и обеспечивающие сбыт продукции, как в своей стране, так и за рубежом. Судя по той информации, которая иногда проскакивает в печати, эти структуры являются элементами планового хозяйства. Подобная структура производства накладывает определённые требования на государственных чиновников по организации и планированию, но решает множество проблем на уровне предприятий, снимает с предприятий множество издержек, стимулирует производительность труда и удешевляет производство.
Это чем-то напоминает греко-македонскую фалангу, о которую разбивались толпы варваров; варвары, привыкшие в бою биться воин против воина, натыкались на стену и ничего не могли с ней сделать, то же ждёт и бизнес, которому придётся конкурировать с китайской продукцией. Принцип синергии гласит, что целое больше, чем сумма его составляющих. Китайцы сделали такое целое, противоречивое внутри, а потому способное жить и развиваться, но монолитное снаружи, а потому непробиваемое.
Китай стал не просто “мастерской мира”, как его любят называть, он стал глобальным производителем с глобальным планированием, который никому не оставляет шансов в сфере производства не только стандартной продукции, но и на уровне среднесерийного производства. Малые и средние предприятия в любом другом государстве могут существовать только в сфере услуг и в производстве нестандартной или мелкосерийной продукции, но даже в этой области китайцы умудряются оказаться на высоте. Например, различная сувенирная продукция с национальным окрасом к международным чемпионатам оказывается китайского производства.
Надежда, что в среде малых и средних предприятий появятся новые эдисоны, форды, опели, зингеры или иные изобретатели, которые вырастут в крупные предприятия, не состоятельна. После появления транснациональных корпораций никакая инновация не способна самостоятельно развиться до промышленного уровня, она будет куплена в самом зародыше. Тот, кто создал что-то новое и довёл его до уровня промышленного образца, продаст своё предприятие со всеми потрохами транснациональным корпорациям, потому что будет понимать, что если не продаст, потеряет всё. Этот процесс можно наблюдать на примере различных стартапов, которые работали в области приложений для мобильных телефонов или в сфере компьютерных игр.
Чтоб поднять страну, надо применить совершенно новые принципы, то, что применялось, даже если применялось успешно, больше не сработает.
Источник: zavtra.ru
Миф о малом бизнесе
Моя колонка про малый бизнес породила больше комментариев, чем обычно. Не имея возможности ответить на все вопросы и возражения, остановлюсь на тех, что показались мне наиболее существенными.
Прежде всего, о цели заметки. Я уже когда-то писал о том, какую угрозу для потребителя создает желание, чтобы в конкуренции выигрывали «хорошие парни», скажем «отечественные товаропроизводители». Среди таких «хороших парней», ради которых не жалко ограничить конкуренцию, есть и «малый бизнес», и он нередко старается этим воспользоваться. Заметка направлена против государственных мер подобного рода.
Некоторые комментаторы указали, что малый бизнес не является исключительным случаем антиконкурентной ментальности и что крупный бизнес ничуть не лучше. Я согласен с этим мнением. В споре между Айн Рэнд, которая считала большой бизнес преследуемым меньшинством американского общества, и Мюрреем Ротбардом, который считал большой бизнес привелигированной группой, заказчиком и выгодоприобретателем государственного регулирования, я скорее на стороне Ротбарда. В американском обществе, которое далеко отклонилось от принципа равенства и неприкосновенности прав и которое законодательством раздроблено на множество групп с особыми правами и обязанностями, ущемление большого бизнеса в некоторых вопросах не свидетельствует о том, что его представители находятся внизу социальной иерархии. То же самое верно и для России.
Малый бизнес отличается от крупного не особой антиконкурентностью, а особым мифом. У каждой группы, желающей защиты от конкуренции, он свой, и, если не ограничиваться общими для всех случаев соображениями про ценность конкуренции, обсуждать надо каждый в отдельности. В основе мифа о малом бизнесе лежат необоснованные представления о его роли в других странах и обсуждение статистически нетипичных примеров такого бизнеса.
Корректная статистика, как мне кажется, разрушает наиболее существенные части этого мифа. Данные о развитии малого бизнеса в различных странах подсказывают, где магистральная дорога, а где проселочная. В развитых странах малый бизнес развит меньше, и с течением времени его роль снижается.
Данные о существенном превышении заработков наемных работников по сравнению с самозанятыми сравнимой квалификации показывают не только более низкую производительность типичного малого бизнеса. Они говорят и о мотивации типичного предпринимателя — готовность жертвовать заработком указывает на наличие существенных неденежных выгод, связанных, видимо, в первую очередь с ощущением независимости и отсутствием босса.
Это явление, родственное дауншифтингу. Ничего плохого в этом нет. В конце концов я и сам, как представитель малого консультационного бизнеса, совершаю подобную жертву. Реалистичный взгляд на мотивы типичного малого предпринимателя плох только одним: под него тяжело получить деньги. Под «программу развития малого предпринимательства» правительство может дать деньги, под «программу развития дауншифтинга» — едва ли.
Некоторые комментаторы оспорили правомерность противопоставления производительности в малом и крупном бизнесе, считая малый бизнес просто стадией развития крупного. Следуя этой логике, ошибочно говорить, что взрослые лучше детей, так как это те же объекты, только в разные моменты времени.
Если говорить о малом предпринимательстве в целом, эта точка зрения мне не кажется убедительной. С одной стороны, многие малые бизнесы — точнее, большинство малых бизнесов — никогда не станут крупными и даже не ставят перед собой такой задачи. В этих условиях «краткосрочные», «временные» характеристики малого бизнеса значат по крайней мере не меньше, чем его гипотетическое существование в качестве крупного. С другой стороны, деловые предприятия могут начинаться с любого размера, совсем не обязательно малого. В этой ситуации едва ли удачно говорить о стадиях.
Однако идея стадий становится продуктивной для выработки государственной политики, если проводить терминологическое различение между «представителями малого бизнеса» и «предпринимателями», где последних от первых отличает не размер, а главная цель ведения бизнеса — получение прибыли и рост компании. То, что нужно предпринимателю, во многом отличается от того, к чему призывают во имя развития малого бизнеса. Он нуждается в том, чтобы выжить, вырасти и получить плоды своего успеха, тогда как подавление государством крупного бизнеса ставит эти цели под сомнение.
Автор — старший научный сотрудник Академии народного хозяйства
Источник: www.forbes.ru
Миф о малом бизнесе
Малый бизнес – истинный герой современного капитализма. Мелкие предприниматели — трудолюбивые смельчаки, которые создают рабочие места и двигают экономику вперед. Манифест Австралийской лейбористской партии гласит: «Малый бизнес вносит огромный вклад в национальное процветание и создает рабочие места». В Европе тяжело найти партию, которая поспорит с этим утверждением.
Британское правительство официально (хотя такие данные не поддаются проверке) утверждает, что на фирмы с 5 работниками и менее приходится 95% важнейших изобретений. Даже в раздираемых политическими противоречиями США, как замечает известный комик Джон Оливер, представители обеих партий соглашаются, что «малый бизнес — это хребет нашей экономики». В мире транснациональных корпораций и глобального капитала владельцам небольших магазинчиков уделяется очень много внимания.
Однако остаётся вопрос: а какова реальная роль малого бизнеса в экономике? Прогрессивно ли защищать индивидуальных предпринимателей? Конечно, всеобщая тяга к стартапам и новациям коренится в идеях независимости и прогресса. Но как связан миф о крепком малом бизнесе с политикой?
С начала 1970-х годов этот миф становится важной частью политической жизни современных капиталистических стран. Прежде всего, мы обязаны этим Рейгану и Тэтчер, которые принялись активно прославлять малый бизнес. Вот только выиграли от этого, прежде всего, крупные корпорации.
Может казаться, что любовь к малому предпринимательству является неотъемлемой чертой капитализма, однако распространённое представление о малом бизнесе как двигателе экономического роста появилось относительно недавно. С 1980-х гг. в развитых странах малый бизнес начал выходить из-под тени «Большого Бизнеса» при активном покровительстве политиков, интеллектуалов и деятелей культуры.
В США президент и демократ Джимми Картер называл себя «первым предпринимателем» в Белом доме со времён Гарри Трумэна. Поэтому он пообещал помочь малому бизнесу и избавить его от избыточного регулирования. Активнее стали и лоббисты. С момента основания в 1940-х гг. Национальная федерация независимого бизнеса (NFIB) занималась только опросами предпринимателей по почте.
Но в 1980-х она пережила второе рождение и стала активной лоббистской группой. Затем подключились и интеллектуалы. Если в 1970 году лишь 8 американских университетов предлагали курсы по запуску своего бизнеса, то десять лет спустя их было уже 137. Появлялись различные журналы об успешном предпринимательстве.
Ключевым для этого мифотворчества стал 1978 год. Именно тогда экономист из MIT Дэвид Бирч опубликовал статью, в которой утверждал, что с 1968 по 1976 год на малый бизнес пришлось 80% новых рабочих мест. Критики довольно быстро заметили, что выводы Бирча были ошибочными из-за неправильного определения малого бизнеса. Дело в том, что Бирч определял размер фирмы в зависимости от того, сколько работников было занято в определенном месте (филиале, фабрике или магазине), а не от общего состава организации. На самом же деле, в 1970-х, как и сегодня, большинство рабочих мест создается небольшим количеством стремительно растущих фирм, в то время как большинство малых предприятий закрывается (соответственно, уменьшая количество рабочих мест), либо не растёт.
Позднее Бирч признался, что цифра в 80% была глупостью, но его идея укрепилась в массовом сознании и политической риторике 1980-х. Например, президент Торговой палаты США (крупнейшая лоббистская организация, представляющая интересы бизнеса) Ричард Лешер в своих выступлениях неоднократно говорил, что «малые предприятия создают 8 из 10 новых рабочих мест».
Президент Джимми Картер (справа) и представители Торговой палаты США
Малый бизнес является одним из мощнейших символов современного капитализма. Предпринимателей часто описывают как добродетельных и независимых людей. Интересно, что подобные черты Томас Джефферсон приписывал свободным фермерам XVIII века, а Макс Вебер – протестантской трудовой этике, которая, по его мнению, породила промышленный капитализм в конце XIX столетия. Примечательно, что из-за небольших размеров предприятий малому бизнесу не приписывают тех недостатков, что часто связывают с «Большим Бизнесом»: бюрократию, манипулирование рынком или кумовство.
Но, как и многие другие символы, малому бизнесу довольно трудно дать определение. С момента основания Управления по делам малого бизнеса (SBA) американское правительство официально определяло его как организацию, которой «независимо владеют и управляют… и которая не доминирует в своей сфере деятельности».
Сегодня, чтобы получить заём от SBA, американские производители должны иметь в штате менее 500 работников и годовой доход менее 7,5 миллионов долларов. Исследователи также отмечают и другие аспекты, например, отсутствие управленческих иерархий, менее формализованные трудовые отношения и более тесные связи с местными сообществами. Сюда входит широкий спектр деятельности: от химчистки в небольшом городке, до стартапа в сфере программного обеспечения из Силиконовой долины. Мы можем опознать малый бизнес только подобно судье Верховного суда Поттеру Стюарту, который сказал, что «узнает порнографию, когда увидит её».
Исторически малый бизнес не существовал, пока в конце XIX века не появился «Большой Бизнес». До возникновения вертикально интегрированных и диверсифицированных корпораций, малый бизнес был одновременно везде и нигде. Первыми представителями крупного бизнеса, стали производители стали, масла, сахара и сигарет, монополизм которых ограничивал принятый в 1890 году Закон Шермана.
Политическое сознание малого бизнеса начало формироваться в начале XX века, противопоставленное появившимся сетевым магазинам. Наследуя традиции борьбы с монополиями, движение против сетевых магазинов отстаивало интересы мелких розничных торговцев, которые столкнулись с разрушительной конкуренцией со стороны магазинов «товаров почтой» и универмагов.
В США лидером движения против сетевых магазинов стал конгрессмен-демократ от Техаса и сторонник расовой сегрегации Райт Пэтман. Избранный в Конгресс в 1928 году, он был родом из семьи фермеров-арендаторов и считал себя защитником простого народа от банкиров, промышленников и владельцев сетевых магазинов. В 1935 году Пэтман внёс закон, который ограничивал максимальные скидки, которые могли предложить крупные магазины. Так называемая «Великая хартия вольностей для малого бизнеса», или просто Закон Робинсона-Пэтмана (соавтором был сенатор из Арканзаса Джозеф Робинсон), был принят и подписан президентом Рузвельтом, хотя он и считал его вредным для восстановления экономики. По мнению Пэтмана, закон устанавливал честные правила игры (одинаковые скидки во всех магазинах) и способствовал перераспределению богатства, не наносил при этом ущерба потребителям.
Но закон Робинсона-Пэтмана стал концом, а не началом защиты малого бизнеса. После Второй мировой войны о небольших предприятиях позабыли, а их влияние стало крайне ограниченным. Большие корпорации получали большие исследовательские гранты от больших государственных служб и вместе с большими университетами значительно улучшили жизнь американцев в сферах от фармацевтики до космонавтики, компьютеров и новых средств связи. Когда в 1976 году Райт Пэтман умер в возрасте 83 лет, возрождение интереса к малому бизнесу и критика всего «большого» ещё не начались.
Если бы Пэтман дожил до 1980-х годов, то он вряд ли принял бы аргументы в пользу малого бизнеса от современных политиков. На протяжении первой половины 20 века, Пэтман и другие защитники мелкого предпринимательства утверждали, что оно добродетельно и нуждается в специальной защите, несмотря на эффективность крупных компаний и низкие цены на их продукты. 1980-е же стали десятилетием рецессии, инфляции, фискальных кризисов и низкой производительности труда, которые привели к трансформации политической культуры в капиталистических странах. В США, Западной Европе и Австралии логика защиты малого бизнеса полностью изменилась. Вместо того, чтобы являться ценностью-в-себе, он стал антидотом от избыточного разрастания и неэффективности; независимым источником инноваций.
Конгрессмен Райт Пэтман
Возвращение малого бизнеса в центр политической повестки в 1980-х внесло одно важное изменение. Вместо того, чтобы как раньше нападать на крупный бизнес, активисты критиковали рост правительства. Прикрывшись мифом о малом бизнесе, консерваторы успешно повернули вспять сотню лет дискуссий о размере экономических агентов.
Но эти изменения не прошли легко. К разочарованию консервативных активистов и лоббистов интересов малого бизнеса, республиканская партия сохраняла своей имидж партии крупного бизнеса, особенно в течение первых лет администрации Рейгана. Многие предприниматели жаловались, что налоговая политика республиканцев благоприятствовала более крупным фирмам, которые воспользовались лазейками и резервами для списания амортизации крупных активов. К тому же, растущий дефицит федерального бюджета, который только увеличился после уменьшения налогов Рейганов в 1981 году и рецессии, продлившейся до конца 1982 года, привёл к росту процентных ставок, что сильнее всего било именно по мелким предприятиям.
Члены администрации Рейгана боялись, что их популярность среди предпринимателей падает. Это был их электорат: белые мужчины из среднего класса с консервативной экономической позицией. Но некоторые из них стали отворачиваться от республиканцев, считая, что они выступают на стороне крупного бизнеса и корпоративной Америки. Поэтому они логично предполагали, что этим могут воспользоваться демократы.
Но взяв на вооружение риторику малого бизнеса, республиканцы меняли не свою политику а то, как они говорили о ней. На протяжении всего 20 века владельцы малого бизнеса подчеркивали достоинства конкуренции. Они просили у государства юридической защиты, карательных налогов для компаний, доминирующих на рынке, а также принятия антимонопольного законодательства, чтобы сохранить конкуренцию на рынке.
Экономические консерваторы в 1980-х делали ровно противоположное. Председатель Совета экономических советников Рейгана Мюррей Вейденбаум считал, что основной целью политиков должен быть экономический рост, а не конкуренция. Определенные сферы экономики, включая быстро растущий сектор услуг, более продуктивны с небольшими предприятиями. А промышленное производство процветает с небольшим количеством крупных компаний, которые используют свой размер для эффективного производства в массовом масштабе.
Сфокусировавшись на экономическом росте, консерваторы манипулировали мифологией малого бизнеса. Большинство малых предприятий не просто не превращается в средние, но разоряется в первые 5 лет своего существования. Раньше малый бизнес рассматривали как непереходное состояние, а их владельцев считали отдельным стабильным классом. Однако консервативная политика 1980-х годов сосредоточилась на небольшом сегменте малого бизнеса: предпринимателях.
Хотя термин «предприниматель» означает любого человека, который начал свой бизнес, в конце 20 века он получил новое определение. Предпринимателя отличает ориентация на рост, в отличие от владельцев малых предприятий, которых всё устраивает, он всегда хочет быть больше и богаче. Другими словами, предприниматель – это владелец малого бизнеса, который не хочет оставаться владельцем малого бизнеса.
Фетиш предпринимательства стал важной часть консервативного проекта и помог размыть границы и различия между малым и крупным бизнесом. Этот переход отлично продемонстрировал сам Рейган, чья карьера прошла в Голливуде и Дженерал Электрик – двух образцах крупного бизнеса середины 20 века. Несмотря на это, ему удалось создать себе образ защитника простых американцев, даже когда он продвигал экономическую программу, от которой больше всего выиграл именно крупный бизнес. Похваляясь выходом страны из рецессии в 1987 году, он настаивал, что «малый бизнес лучше всего обеспечивает стабильные цены, низкие процентные ставки и постоянный рост, а американские предприниматели постоянно экспериментируют с новыми товарами, технологиями и каналами поставок».
Но здесь Рейган обхитрил американцев. «Крупнейшие промышленные и торговые центры нашей страны были построены новаторами, вроде Генри Форда и Александра Грэма Бэлла, чьи малые бизнесы выросли и определили облик новой экономики». В этой фразе он несознательно выдал весь подвох: ценность малого бизнеса заключается не в сохранении конкуренции и локальных ценностей, но в потенциале постоянного экономического роста. При этом довольно очевидно, что тысячи салонов красоты, ресторанчиков и фотостудий никогда не достигнут масштабов компаний Форд Моторс или AThttps://dzen.ru/a/WhFwMqgV8YX9jh0H» target=»_blank»]dzen.ru[/mask_link]