Ежегодно в мире по официальным подсчетам выбрасывается 1,6 млрд тонн пищевых отходов, хотя большая их часть является ценным ресурсом и подлежит вторичной переработке. Пищевые отходы можно компостировать, вермикомпостировать или производить из них корм для животных. Но сегодня мы поговорим о таком виде бизнеса, как приготовление ресторанных блюд из отходов. И хотя звучит это не аппетитно, но в некоторых странах владельцы ресторанов уже начали практиковать данный вид бизнеса.
Умелый шеф-повар способен сделать варенье из арбузных корок, а из ботвы приготовить изысканный соус. Такие заведения есть и в России. Все больше предпринимателей задумываются о разумном потреблении и экологической ответственности. Это позволяет рестораторам не только заботится об экологии, но и сократить расходы. Помимо этого для борьбы с отходами появились различные стартапы в виде мобильных приложений для населения и бизнеса.
Что готовят из отходов
Принцип Zero Waste применяется не ради прибыли или экономии, а с целью снижения количества отходов, отправляемых на полигон. Данное направление также включает в себя отказ от пластика и переход на разлагаемые пакеты, посуду, отказ от элементов декора и ненужных аксессуаров в интерьере. Изначально это требует финансовых вложений, но их можно компенсировать за счет приготовления и продажи блюд из пищевых отходов. Проблема в том, что в России нет возможности полностью перейти на безотходное производство из-за малоразвитой индустрии вторсырья.
Как заставить пищевые отходы работать на экономику?
Для того, чтобы готовить из отходов не нужно лезть в мусорное ведро. Суть движения заключается в использовании любых остатков продуктов, которые еще пригодны к употреблению. Например, на кухне ресторанов рыбные головы и хвосты отправляются в урну, хотя из них можно приготовить уху. А из куриной кожи, стеблей петрушки и обрезков грибов выйдет неплохой паштет.
Мясные кости подойдут для варки бульона, из кожуры банана можно сварить варенье, а из подсохшего хлеба сделать сухарики к супу. В дополнение ко всему вполне можно отказаться от чистки молодого картофеля и моркови и готовить с кожурой для уменьшения производства отходов.
Например, в датском ресторане Rubhttps://dzen.ru/a/YpdL3DppHFQIc7z1″ target=»_blank»]dzen.ru[/mask_link]
Как петербургский стартап спас 1,5 тонны еды от помойки и заработал 4 млн рублей. Бизнес-план eatme
Тонны свежих блюд в кафе и ресторанах отправляются на мусорку в конце дня. Петербургский проект eatme предлагает продавать эту еду со скидкой, зарабатывая на остатках продуктов и помогая планете. Основатель eatme Рудольф Ан рассказал Forbes, как использовать модную среди миллениалов осознанность во благо и превратить социальную инициативу в бизнес
Forbes продолжает постоянную рубрику «Бизнес-план». Мы берем за основу форму делового документа и оживляем ее историями героев-предпринимателей, которые с нуля построили перспективный бизнес. На этот раз «на атомы» свой успех разбирает Рудольф Ан — 35-летний основатель проекта e atme, адепт «зеленой» идеологии в России, который предлагает спасать еду из ресторанов и кафе, продавая ее в конце дня со скидкой 15-80%. Почему рестораторам часто легче выбросить, чем продать, как разрушить миф о просрочке и сколько платить разработчикам и менеджерам?
Переработка биологических отходов, делаем корма и получаем выгоду.
Цели и задачи бизнеса
Анализ идеи
Идея спасать еду от помойки тесно связана с личным опытом. Я родился в Петербурге, но в 90-х моя семья уехала за границу. У папы был деревообрабатывающий бизнес — вместе с западными партнерами он выкупил и восстановил несколько советских заводов и поставлял древесину за рубеж ( в апреле 2010 года Роберт Ан был осужден за мошенничество в особо крупном размере и злоупотребление полномочиями и приговорен к 10 годам лишения свободы; Рудольф утверждает, что дело было сфабриковано по заказу конкурентов, и настаивает на невиновности отца. — Forbes ). Партнеры предложили отцу переехать самому и перевезти семью. Я рос в Германии, Австрии, Швейцарии, Великобритании, Японии — в куче стран, которые и определили мое отношение к жизни и экологии.
План продаж и маркетинга
Маркетинговая расстановка (основные характеристики продукции, услуги в сравнении с конкурентами)
Как российский стартап обратил отходы в доходы
Александр Лабыкин
обозреватель журнала «Эксперт»
5 октября 2020, 00:00
Российская биотехнологическая компания «Энтопротэк» освоила технологию превращения органических отходов и производственных пищевых потерь в корма для животных и теперь присматривается к созданию более сложных и маржинальных продуктов для производства косметики и фармпрепаратов
Генеральный директор компании «Энтопротэк» Иван Соколов видит большие перспективы для белка из черной львинки в фармацевтике
Компания «Энтопротэк» сумела занять на российском рынке уникальную нишу полностью безотходной утилизации органических отходов сельскохозяйственного, пищевого производства и ритейла. Компания использует технологию переработки отходов с помощью двукрылого насекомого черная львинка (Black Solder Fly, BSF), органические отходы для которой используются как кормовой субстрат, а получаемую биомассу перерабатывают в кормовые добавки и сырье для косметики и фармы.
Компания работает на стыке двух больших рынков. С одной стороны, она предлагает новую безопасную технологию утилизацию отходов, что сегодня становится все более востребованным у производителей и продавцов продовольствия, особенно у тех компаний, которые следуют мировому тренду устойчивого развития, строгим экологическим требованиям (технология позволяет при переработке сводить выбросы СО2, метана и других свалочных газов до минимума).
С другой стороны, компания предлагает уникальный конечный продукт — сырье, которое может использоваться в целом ряде производств. Бывший стартап за пять лет почти с нуля достиг оборота 190 млн рублей в год (по оценкам Rusbase) и сейчас кратно расширяет свои мощности и географию присутствия вплоть до европейских рынков. В ближайших планах быстрорастущей компании — выход на рынок фармацевтики. Секретами успеха с «Экспертом» поделился генеральный директор компании «Энтопротэк» Иван Соколов.
— В чем суть вашей технологии, как вы ее изобрели?
— Изначально наша компания занималась поиском и трансфертом в Россию инновационных технологий и передовых практик для сельского хозяйства. В начале 2015 года к нам обратился крупный сельскохозяйственный холдинг с просьбой найти эффективную и безопасную технологию утилизации их органических отходов.
Мы изучили мировой опыт, в Японии нашли интересную технологию переработки отходов посредством мухи BSF. Это насекомое — природный редуцент органики, поэтому сложно найти что-то более эффективное. Суть процесса на первый взгляд проста: BSF потребляет кормовой субстрат на основе отходов, а мы получаем конечный продукт в виде белка и жира, которые имеют широкий спектр применения: от кормов для животных до косметики и даже фармацевтики. То есть можем продавать сушеную личинку целиком, можем также «выжимать» из нее жир и продавать его и белок по отдельности.
— Черная львинка давно известна как источник белка и жира, а в чем ваш вклад?
— Мы взяли эту технологию за основу и со временем доработали ее до оптимального экономически целесообразного метода производства белка и жира. Для этого изначально была создана своя лаборатория, которая провела (и до сих пор проводит) исследования для совершенствования технологического процесса. Уже сейчас у нас семь своих патентов, планируем довести их пакет до сорока, часть разработок держим в секрете как ноу-хау. Это патенты, которые защищают способы получения конечного продукта: режимы содержания и кормления BSF, конструкции для их содержания, размножения, вплоть до спектра освещения. Есть патенты на получение особых субстратов, на способы получения максимального числа протеина и жира из определенного объема сырья и другое.
— Что за компания дала вам старт? Что вы сейчас для нее делаете?
— Мотивом этого крупного сельхозпредприятия было взять на вооружение экологически безопасный метод утилизации, поскольку они разрабатывали свою стратегию в рамках целей устойчивого развития ООН, подразумевающую снижение нагрузки на окружающую среду на всех этапах. Что мы в итоге им и предложили.
Наша технология, помимо прочего, позволяет сократить вредные выбросы в атмосферу в пять раз по сравнению с другими способами утилизации. Это дает экономию на экологических платежах. В частности, акты утилизации освобождают наших клиентов от уплаты сбора за негативное воздействие на окружающую среду. Но зачастую решающее значение имеют репутационные выгоды. Сейчас вообще в мире тема экологии стоит очень остро.
— Сколько у вас сейчас клиентов и сколько среди них глобальных?
— Всего по части утилизации отходов свыше шестидесяти, из них глобальных около пяти. Это в меньшей степени сельхозпредприятия, в большей — производители пищевой продукции и ритейл.
— За счет чего в основном растет спрос на ваши услуги?
— С учетом того, что в мире пищевые потери и продовольственные отходы достигают тридцати процентов всего объема производимого продовольствия, проблема выбросов при их утилизации или даже компостировании стоит очень остро. Сейчас в России их на 99 процентов попросту свозят на полигоны, что вызывает определенный дискомфорт и недовольство жителей ближайших населенных пунктов. Поэтому управляющие полигонами компании принимают такие отходы с большой неохотой. Например, ближайший такой полигон, который готов принимать органику, расположен в ста километрах от Москвы, ближе вы их нигде не пристроите.
— То есть повышение экологических требований к утилизации органических отходов как в мире, так и в России, — это один из ключевых драйверов вашего развития?
— Безусловно. Сейчас подавляющее число недобросовестных производителей попросту сваливают отходы в полях, за что порой получают большие штрафы. Один из недавних примеров — в Башкирии, когда компанию за это оштрафовали на двести миллионов рублей. Но главное, что добросовестные производители сами пытаются решить эту проблему.
Самим получать лицензию на утилизацию отходов им невыгодно — много хлопот с организацией самого процесса, кадрами и так далее. А пользоваться услугами сомнительных компаний-утилизаторов, которые нередко встречаются на рынке, многие уже не рискуют, компании все больше озабочены своей репутацией.
Представьте, например, если у вас кондитерская фабрика, вы подрядили какого-то недобросовестного утилизатора, а он взял и вашу продукцию продал на черном рынке. В итоге есть риск отравления людей, потери репутации самого производителя.
Так что спрос на соответствующую всем нормам закона утилизацию растет по экспоненте с учетом ужесточения экологических требований и повышения ответственности производителей. Скажем, известный продуктовый распределительный центр в Москве генерирует до 250 тонн пищевых отходов в сутки. Испорченную продукцию надо куда-то девать и ритейлу, который опасается попадания ее на черный рынок. Есть и особые случаи: к нам как-то обратился импортер макаронных изделий, у которого продукция была вполне потребительского качества, но возникли накладки с маркировкой — и 60 тонн вполне качественных макарон пришлось куда-то утилизировать.
Кормовую добавку из личинок мух охотно покупают для кормления животных за ее уникальный состав аминокислот
— Кто ваши конкуренты, по какой технологи работают они и что это вообще за рынок?
— Пока рынком это назвать трудно даже в мировом масштабе, тем более в российском. Объем органических отходов в мире насчитывает около 1,6 миллиарда тонн в год (хотя оценки приблизительные, поскольку есть разные методы подсчета), в России таковых около 17,5 миллиона тонн в год.
Есть с десяток компаний на всю страну, которые занимаются утилизацией органических отходов, они в основном работают по методу активного или пассивного компостирования; остальные обладатели лицензий на утилизацию (ее выдает Росприроднадзор) попросту свозят их на полигоны. То есть конечный продукт у первых — это в лучшем случае удобрения.
Такая технология, кстати, популярна в Европе. Но здесь есть и плюсы, и минусы. Плюсы в основном в дешевизне процесса утилизации, минусы уже в дешевизне конечного продукта. Немногие сельхозпроизводители готовы в промышленных масштабах использовать компост: расходы на внесение органических удобрений в четыре раза выше, чем при использовании минеральных удобрений.
В Европе есть немало проектов по получению биогаза из компоста, такие стартапы появляются и в России. Но если на Западе таким компаниям компенсируют капитальные затраты, дают другие преференции, то в России этого пока нет, так что такие методы развиваются медленно. Тем более один из минусов таких технологий — появление вторичных отходов сбраживания, которые также надо куда-то девать. У нас производство полностью безотходное, один из наших побочных продуктов — удобрение.
— К каким результатам в итоге вы пришли за пять лет и каковы перспективы развития в этой части бизнеса?
— Сейчас мы вышли на объемы переработки пятнадцать тонн органических отходов в сутки, площадь завода в Пензенской области составляет более 1900 квадратных метров, большинство процессов на предприятии автоматизированы. Поскольку спрос на утилизацию превышает наши возможности, у нас в стадии проектирования и строительства мощности еще на пятьдесят и сто тонн переработки. Помимо Пензенской области мы рассматриваем возможность строительства мощностей под Москвой, в других регионах, а также в Израиле, где уже есть интерес к нашим услугам по утилизации и к конечной продукции.
— Получается, что у вас есть два источника доходов: сначала вы получается деньги за утилизацию, потом выручку от продажи конечного продукта. Где больше прибыль?
— Примерно пятьдесят на пятьдесят.
— Что представляет из себя конечная продукция и каков спрос на нее?
— Конечная продукция — это цельные, сухие личинки, они используются для производства кормов для непродуктивных (домашних) животных, это кормовая добавка и энтомологический жир, который используют в косметике и экспериментально — в медицине. Все они имеют разную степень маржинальности.
Первая категория наших клиентов — те, кто готов платить самую высокую цену, это заводчики питомников разных редких животных и птиц. Например, среди наших покупателей есть те, кто разводит и содержит ушастых ежей, варановых, экзотических и охотничьих птиц, боевых петухов. Они готовы платить большую цену именно за цельную личинку, чтобы давать животным корм, максимально приближенный к естественной среде. Это улучшает здоровье их питомцев, активность, вплоть до внешнего вида оперения.
— Кто ваши потребители в промышленных масштабах?
— А что не так с рыбной мукой?
— Дело в том, что применять в рационе рыб белки растительного происхождения можно в очень ограниченных количествах. Основное производство муки расположено в Южной Америке. Поскольку общий объем водных биоресурсов год от года снижается, промысел становится все более накладным, рыбная мука все время дорожает.
К тому же это рынок довольно проблематичный, опять-таки с точки зрения экологии: сырье для ее производства добывают порой варварскими методами, когда тралом выгребают все, что можно, включая краснокнижные виды биоресурсов. Отчасти поэтому ряд глобальных компаний отказываются от рыбной муки в пользу белка из насекомых, следуя целям устойчивого развития ООН. И это одна из причин того, что рынок альтернативных белков будет расти.
— В нашу рыбную державу тоже везут эту муку из Чили?
— В основном да. Конечно, Росприроднадзор обязывает сейчас новые рыбоперерабатывающие предприятия строить попутно линии по производству рыбной муки. Но у них такое производство обычно нерентабельно, поскольку путина ведется ограниченное время, а большую часть года такие линии простаивают, себестоимость получается высокой.
Производственная площадка «Энтопротэк» в Пензенской области полностью автоматизирована
Маржинальный жир
— Видимо, самый маржинальный ваш продукт — жир от личинок…
— Да, здесь мы видим уже большие перспективы. Его покупают производители косметики. Пока в основном это средние компании и разные ремесленники, производители брендированной эксклюзивной продукции. Иногда они сами поставляют нам сырье, это уже не отходы. Мы сейчас проводим исследование с косметологической фабрикой «Свобода» по составу определенного вида жирных кислот.
Косметологам важно добиться высокого содержания лауриновой кислоты. Уже ведем работу на уровне доклинических испытаний (изучение токсичности, аллергенности, безопасности).
— Расскажите, пожалуйста, о научной составляющей вашего бизнеса. Почему вы не прекращаете исследования, хотя уже добились необходимых для коммерческого оборота результатов?
— Это процесс, который нельзя останавливать, в том числе потому, что он открывает каждый раз новые перспективы. В нашей компании работает примерно сто человек, и почти сорок из них — ученые и сотрудники лабораторий. У нас сейчас три лаборатории, первая изначально была в Пензенской области непосредственно на производственной площадке. Но практика показала, что основную науку лучше дистанцировать от производства, поэтому мы открыли также RD-подразделения?
— Направления работы как фундаментальные, так и прикладные (регулирование аминокислотного профиля, жирных кислот, повышение выхода продукта из той же биомассы и прочее). Вообще, расходы на Rhttps://expert.ru/expert/2020/41/kak-rossijskij-startap-obratil-othodyi-v-dohodyi/» target=»_blank»]expert.ru[/mask_link]