В данном разделе реферата мы будем рассматривать предпринимательство в 70-80ые годы в СССР.
В 70-х годах в СССР, собственно, функционировало две экономики: плановая советская и теневая «капиталистическая». Оплотом плановой советской была промышленность группы А (тяжпром) и всё, что с этим связано. А вот в группе Б (лёгкая промышленность, сервис) с каждым годом плановая советская всё больше сдавала свои позиции теневой капиталистической. В этом ничего странного не было — даже Госплан не может отменить закона «спрос рождает предложение»[8].
Если советская лёгкая промышленность к концу 70-х годов уже почти не справлялась с запросами советских граждан, выпуская некачественные вещи, то нелёгким делом удовлетворения спроса на изделия лёгкой промышленности занялись люди, которые стояли вне советских законов и рисковали своей свободой, а подчас и жизнью ради теневых прибылей. Впрочем, обороты были такими, что эти люди (цеховики, фарцовщики, спекулянты) могли делиться с государственными структурами, которые по идее должны были с ними бороться. Самой коррумпированной была одна из структур МВД под названием ОБХСС (отдел борьбы с хищениями социалистической собственности), которая к концу 70-х боролась преимущественно с какими-нибудь мелкими сошками (продавцами, которые обвешивают покупателей, поварами, которые не докладывают в суп мясо и масло и т.п.), а вот крупняк вроде директоров магазинов и ресторанов, директоров фабрик и т.п. если изредка и садился, то исключительно по причине того, что недостаточно много «дали на лапу».
Бизнес родом из СССР: к чему привёл дефицит, где начинал Чичваркин, как появились торговые центры
Только с приходом в ноябре 1982-го к власти Андропова начались массовые аресты вполне так разросшегося класса советских подпольных миллионеров. Одним из самых известных было дело директора Елисеевского магазина, от которого нити тянулись чуть ли не к первому секретарю МГК КПСС Гришину. Но Андропов как-то на удивление быстро покинул бренный мир, и всё покатилось как прежде.
Набирая обороты. Был ли он убит? Вопрос открытый. Объективно говоря, Андропов в самом деле был очень болен. Но точно так же объективно — в СССР было немало очень могущественных людей, причём людей с огромными деньгами, кто был очень заинтересован в смерти Андропова.
Так что вопрос открытый.
Сейчас общим местом стало брюзжание о тех или иных гадостях и гнусностях нашего времени, получивших нейтральное название «коррупция». Всё это зародилось по крайней мере в 70-х годах при Брежневе, если не ранее. Но в 70-х — начале 80-х был так сказать латентный период.
Поэтому это самое теневое частное предпринимательство, которое к началу 80-х приняло практически промышленные масштабы, принимало порой уродливые формы. И нельзя сказать, что не было людей во власти, кто хотел бы как-то сдвинуть этот вопрос с мёртвой точки. Например, при помощи литературы и кино.
Как пример — диалог муровца и частного портного из фильма «Огарёва, 6» (или «Петровка, 38»). Суть диалога: портной рассуждает, неужели государству есть вред от того, что он шьёт хорошие костюмы на дому? Муровец (в исполнении Юматова) с ним соглашается. Но оба они ничего сделать не могут. Ибо всем в СССР заправляет Политбюро ЦК КПСС, а кремлёвские мумии даже слышать не хотели о том, чтобы начать движение в сторону трансформации советской экономики во что-либо хоть чуть-чуть более нормальное.
Каким был теневой бизнес в СССР?
Для этого снова воспользуемся воспоминаниями бывшего офицера спецотряда КГБ СССР «Зенит» Валерия Курилова (бывшего оперативника областного УКГБ), который в июле 1979 года в составе отряда прибыл в Кабул для усиления охраны советского посольства (тогда ещё никто не мог предположить, какой драматический оборот примут события спустя всего несколько месяцев).
Когда отряд «Зенит» прибыл в Кабул в июле 1979 года, то первое время бойцы отряда (офицеры КГБ, подготовленные в специальном тренировочном центре) сидят на казарменном положении, в город не выходят, питаются скудным солдатским сухим пайком. Причём очень странно себя ведёт «мама» — жена посла, которая относится к офицерам-спецназовцам с какой-то брезгливостью («солдатня вонючая») и следит, чтобы они не стащили с её огорода овощи и фрукты (что, разумеется, оскорбляет офицеров, ибо им в голову такое не приходило). Но спустя какое-то время им выдают на руки местную валюту, чтобы они могли себе что-то купить в посольском магазине и в городе (Кабуле). Далее слово Валерию Курилову:
«Вообще-то я заметил: у нас для того, чтобы сделать человека счастливым, нужно не так уж и много. Например, если человека долго мучить и оскорблять, унижать, издеваться над ним, морить голодом, бить и так далее, а потом внезапно… отпустить и какое-то время не трогать — вот именно тогда наш человек и испытывает огромное счастье, чувство глубокого удовлетворения и благодарности! Это же чудесно, друзья мои, согласитесь!»
Далее Курилов рассказывает о том, как руководство отряда и некоторые счастливцы начинают выезжать в город на рекогносцировку (что им сильно пригодилось в декабре того же года).
«Из поездок на «рекогносцировку» народ возвращался притворно озабоченный сложностью «оперативной обстановки» и с покупками! По тем временам это были диковинные для нормальных советских людей вещи: джинсы, батники, японские часы и магнитофоны, дублёнки. Да… такие вещи в Союзе были доступны, кроме так называемых «выездных», только для лиц, живущих на нетрудовые доходы или пользующихся льготами черпать из государственной кормушки: работникам торговли, партийным и профсоюзным бонзам. А также рубщикам мяса на базарах, цыганским баронам, начальникам овощных баз, спекулянтам с Кавказа и из Средней Азии!»
В этом абзаце воспоминаний офицера КГБ в общем-то перечислены все группы граждан СССР, которые в СССР жили и действовали в поле «теневой экономики». Это лето 1979 года. Кстати, как раз именно тем летом я отдыхал в пионерлагере КГБ СССР. Очень многие пионеры (дети сотрудников Комитета) красовались в импортных джинсах и майках.
И вообще хорошим тоном считалось там одеваться во всё заграничное. Не для всех, конечно, но общий фон был именно таким. Но слушаем дальше чекиста, который описывает свои ощущения в 1979 году от увиденного в убогой столице убогого государства (Афганистана).
«Оказывается, что по тем деньгам, которые нам выдали, все считавшиеся в СССР дефицитными товары стоили здесь не так уж дорого и были вполне для нас доступны! Мысленно я уже представлял, как возвращаюсь домой с богатыми подарками и покупками, как вся моя семья, на зависть торгашам, ходит в удобных, модных и красивых джинсовых одеждах, наслаждается чистейшими звуками модной музыки, записанной на настоящую японскую кассету и проигрываемую на настоящем японском стереомагнитофоне. Ведь к тому времени наша отечественная промышленность уже вконец утратила возможность количественно и качественно удовлетворять потребности граждан и застопорилась на производстве товаров образца 50-х годов, которые никто уже не хотел брать…»
Это, напомним, 1979 год. Советская промышленность должна была очень хорошо постараться, чтобы такие мысли приходили в голову не какому-то там диссиденту, а офицеру госбезопасности. Хотя офицер госбезопасности старается оценивать это всё правильно с точки зрения идеологии, ведь он мало того что чекист, так ещё и член КПСС. Вот что не без иронии он пишет:
«Скажу вам честно: без денег жить гораздо спокойнее. Правильно говорят: деньги зло, они отвлекают трудящихся, а равно и военнослужащих, от классовой борьбы и ненависти. В этой связи сразу вспоминается расхожая байка про партийного пропагандиста, который говорит: «Запад загнивает!» А трудящийся ему отвечает: «Да, загнивает, но как хорошо пахнет!»
«Между тем с очередным рейсом к нам из Союза прилетело небольшое пополнение… Кроме того, нам прислали несколько переводчиков, знающих местный язык дари, а также фарси.
И вот один из переводчиков — молодой парень, армянин, стал «открывать нам глаза». Он объяснил, что заграница для умных людей — это золотое дно, что в Союзе люди тратят на взятки огромные деньги, чтобы попасть «за бугор»: ведь всё потом окупается. Ознакомившись с ситуацией на местном рынке, он привёл конкретные примеры, как надо «делать деньги».
Итак, на выданную нам на руки сумму можно купить штуки четыре или пять местных дублёнок и столько же зимних шапок. Все эти вещи переправляются в Союз, где сдаются в комиссионку за сумму, втрое превышающую ту, которую затратили здесь. На вырученные рубли у спекулянтов, которые всегда толкутся в Москве около «Берёзок», приобретаются «чеки», которые идут по курсу 1:1,5 или даже 1:2.
Затем эти «чеки» переправляются сюда, обмениваются на афгани (чеки скупают русские жёны богатых афганцев, а также афганские студенты, которые обучаются в Союзе). На афгани снова закупаются дублёнки и шапки… и так далее. Причём с каждым оборотом первоначально вложенная сумма увеличивается чуть ли не в пять раз!
— А вы что думали? Так делают все умные люди! Я это знаю совершенно точно: у меня родители всю жизнь проработали за границей и я жил с ними за кордоном, пока был школьником. А иначе и жить-то было бы не на что! Вы знаете, сколько платят американцам, которые работают за границей? Да рядовому сотруднику их посольства платя втрое больше, чем нашему послу!
Нас ведь государство здорово во всём обирает. Вон, нашим работникам в ООН положена зарплата от ООН в несколько тысяч долларов в месяц, а их заставляют все деньги отдавать государству, как бы добровольно, а оставляют совсем чуть-чуть. »
Вот так вот просто и бесхитростно. Совдеп как он есть. И ещё любопытно, что такие комбинации этот переводчик предлагает не кому-нибудь, а офицерам КГБ СССР. Значит, имел основания предполагать, что ничего ему за это не будет. То есть в лице этого переводчика офицеров искушает бес корыстолюбия. Далее Курилов вспоминает:
«На эту тему мы немного подискутировали с моим приятелем Володей и в конце концов оба пришли к выводу, что заниматься такими делами не сможем… потому, что этому противится наше естество… Это шло вразрез с понятиями о чести и достоинстве офицера, оперработника…»
В общем, советский офицер, чекист, с честью переборол искушение стяжательством. Но глаза-то у него всё равно были и он не мог не видеть разных вещей и не мог отогнать от себя некоторые мысли. Вот он рассказывает, как впервые с друзьями посетили т.н. «Грязный рынок» — нечто вроде кабульского торгового центра на восточный манер.
«Грязный рынок» — это было особое, знаменитое и даже легендарное среди членов совколонии место в Кабуле. Представьте себе несколько кварталов, заполненных торговыми точками: три этажа вверх и три этажа (а может быть, и больше) вниз!
Чего же только там не было! Сверкающие россыпи японских электронных и механических часов, украшения, китайские фонарики и батарейки, кучи всевозможных безделушек-сувениров, нижнее бельё, ряды японских радиоприёмников и магнитол, коробки с аудиокассетами, бритвенные принадлежности и лезвия фирмы «Жиллетт» (в Союзе мы в те времена, обливаясь кровью, брились уродливыми изделиями фабрики «Нева» — самыми тупыми бритвами в мире!), фотоаппараты, ручки с часами, презервативы в ярких красочных упаковках, роскошные ковры с кроваво-чёрными орнаментами, хитроумные и замысловатые зажигалки, завалы одежды ношеной и совершенно новой, рулоны ярчайших тканей, джинсы, фломастеры, консервы, ювелирные изделия из фальшивого и настоящего золота… Да всего и не перечислить! Всё это производило яркое и неизгладимое впечатление на наших не избалованных советским сервисом и торговлей людей, привыкших к серым и пустым прилавкам магазинов, где вещи и продукты не продают, а «выбрасывают» и где что-нибудь толковое можно купить только с рук у спекулянтов или по блату.
Невольно посещала мысль о том, что если уж в такой бедной стране такое многообразие товаров (по сравнению с нами), то что же делается в Европе?!
Да. Заграница — опасная вещь для советского человека. Особенно если он, выражаясь партийной фразеологией, морально неустойчив и политически малограмотен… Только здесь становится понятно, для чего при оформлении в загранкомандировки советский человек проходит столько проверок и собеседований. Некоторые даже возмущаются, глупые, а ведь это делается для их же пользы! Слабонервные и излишне впечатлительные отсеиваются, чтобы у них крыша не поехала и ненужные или даже вредные мысли не стали бродить в башке…»
Что интересно. В моём журнале нередко обиженные за СССР пишут нечто вроде: «Да одно воспоминание ничего не значит. Это необъективно! Мало ли кто чего вспоминает!» В самом деле, одно воспоминание — это не более чем воспоминание.
Но когда одно и то же — буквально слово в слово — про советский быт вспоминают самые разные люди, жившие в самых разных городах, из самых разных социальных слоёв, то это уже не «субъективные воспоминания». Это уже приговор. Ну и когда обиженные за СССР пишут трафаретную фразу «Мы, наверное, в разных СССР жили», то мне хочется ответить: в самом деле, мы жили в каких-то разных СССР.
Я жил в реальном, а вы — в каком-то СССР из программы «Время». И как вы умудрились жить в этом СССР, не замечая всей это совковой убогости, для меня большая загадка. Голову вы, что ли, себе ватой обложили?
Но эта часть воспоминаний была бы неполной без финальной части.
Итак, после лета 1979 года с Валерием Куриловым и со всем отрядом «Зенит» происходят разные события, обусловленные ухудшением политической ситуации в Кабуле. В итоге к декабрю 1979 года он в составе других бойцов отряда «Зенит» попадает в т.н. «мусульманский батальон». 27 декабря 1979 года они участвуют в штурме дворца Амина. Это очень драматическая часть воспоминаний.
Курилов входит в группу, перед которой поставлена задача захватить первый этаж дворца и взять под контроль кабинеты с важными документами. Там, на первом этаже дворца, он получает множественные ранения — пуля в бок под бронежилет и осколки от разрыва гранаты, которую в него кинул с верхнего этажа один из гвардейцев Амина.
Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:
Источник: studopedia.ru
Свободу кооператору! Как в СССР появились первые легальные миллионеры?
Первые миллионеры Советского Союза. 35 лет назад появился закон о кооперации. Платные туалеты, ларьки и компьютеры – топовые бизнесы того времени, которые положили начало рыночной экономике в стране и всему российскому предпринимательству. Корреспондент «МИР 24» Глеб Стерхов нашел кооператоров в списке Forbes.
45 лет назад студент Строгановки Андрей Ковалев и подумать не мог, что ждет его судьба олигарха, миллиардера – 11 строчка в списке Forbes, особняк в центре Москвы и свой большой бизнес. Полвека назад в СССР это фантастика, абсолютно невозможная. Тотальный дефицит, полный провал плановой экономики и политический кризис.
«Решением секретариата ЦК было запрещено публиковать данные о невыполнении пятилетнего плана теми республиками, где во главе стояли члены Политбюро», – подчеркнул доктор экономических наук Иосиф Дискин.
О НЭПе «по-горбачевски» люди прочитали во всех главных газетах: «Вмешательство в хозяйственную или иную деятельность кооперативов со стороны государственных органов не допускается».
И это в стране, где тотальный контроль над всем, частная собственность запрещена, за нетрудовые доходы или наемный труд на спекулянта – тюрьма.
Теперь все наоборот. Главная цель – при помощи коммерсантов победить товарный дефицит в стране.
Нового изобретать не пришлось, вернули хорошо забытое и запрещенное старое: слово «кооперация» звучало и в советских колхозах, и в артелях, а потребкооперация сельское хозяйство спасала.
Гаражные и жилищно-строительные кооперативы – одна из немногих легальных возможностей обзавестись собственностью, пусть и не частной, а групповой. Дома, построенные «на паях», были престижнее государственных.
Так начали зарабатывать и люди, имена которых сейчас у всех на слуху. К лету 1988-го, к моменту принятия закона о кооперации, только в одной Москве уже насчитывалось более полутысячи кооперативов, их создали в порядке эксперимента. Общепит – яркий пример.
Ресторан «Разгуляй» – статусное место. В модном заведении цены заоблачные, в 15-20 раз выше государственных.
Для тех, кому не по карману – ларьки. Их – целые города в городах. Дешево и сердито. Первый появился на следующий день после выхода закона о кооперации, в Узбекистане. За год в СССР появились десятки тысяч таких киосков.
Дело нехитрое: ночью посреди улицы ставили грузовой контейнер, от ближайшего столба бросали провод и вуаля – торговая точка оборудована. Проще было сказать, чего нельзя купить в ларьке. Одежда, продукты, сигареты и алкоголь – круглосуточно и на каждом шагу.
В свободное время кооператор Гусинский катал на такси. В лихие 90-е жаргон извозчиков ему пригодится «вопросы решать», и выражения про «два счетчика», и про «серьезных пассажиров». Группа компаний «Мост», а потом и «Мост-банк» – его самый успешный бизнес.
Каждый день в стране открывались по сотне кооперативов. Регистрация – всего пять рублей и в тот же день можно вывеску вешать и штат набирать. Деньги тогда делали быстро, иногда буквально из воздуха и не только.
Кооперативный туалет с лепниной и мрамором, вход платный. Примета времени. Многие негодовали, даже в газетах возмущались, но не долго.
К новому 1989-му году в СССР почти 100 тысяч кооперативов. И новая народная мудрость: куй железо, пока Горбачев!
«Таких условий для бизнеса не было никогда в России больше. Два процента – налог. Два процента – кредит. Я приходил в банк, заполнял такой листочек и получал там 10 «КамАЗов» или поточную линию, слово «залог» в банке не знали тогда. Вот для мошенников было бы раздолье», – отметил бизнесмен, продюсер, музыкант, председатель Общероссийского движения предпринимателей Андрей Ковалев.
Рижский рынок в Москве. Самопальные джинсы-«варенки» и спортивные костюмы, платья на кнопках и блузоны с накладными карманами, кожаные куртки. Ширпотреб против дефицита.
«Когда разрешили малый бизнес, до этого я разгружал вагоны. Когда банки были наше все, я ходил, работал в банке, мы создали два крупнейших частных банка», – рассказал бизнесмен, кооператор Михаил Прохоров.
Тогда же открылось еще одно окно возможностей – Турция, страны соцлагеря стали поставщиками кооператоров. Покупки за границей – удел избранных. Комсомол – готовая база для внешнеэкономических операций.
Центры научно-технического творчества молодежи, перестроечные коммерческие структуры широкого профиля. Их устав позволял очень хорошо заработать. Это хорошо знал молодой комсомольский вожак Миша Ходорковский.
«Он был директором центра НТТМ Фрунзенского райкома комсомола, и фактически это было то ли первое, то ли второе образование в стране. Михаил Борисович был его директором. Надо называть вещи своими именами, это использовалось как механизмы обналичивания денег напрямую», – пояснил генеральный директор Национального рекламного альянса Сергей Васильев.
Компьютеры тогда стоили как квартира. Но можно было взять недорого, за границей. Но для этого нужна валюта. НТТМ писали заявку напрямую в госбанк с просьбой валюты одолжить. Покупали товар и продавали его с наценкой в 500, 1000%, а то и дороже.
Оставалось и кредит отдать, и в рост вложиться.
«Как ни смешно, мой путь производственный, он достаточно типичен для рыночной экономики. Повезло, вырученные деньги вложил в создание банка. Повезло, банк пошел в гору. Вырученные деньги вложил в создание других банков. Опять повезло, опять банки пошли в гору», – поделился бизнесмен, кооператор Михаил Ходорковский.
Вскоре кооператор Михаил Ходорковский займется и коньячным бизнесом, нажитый капитал поможет стать ему и нефтяным королем.
Еще один советский интеллигент, математик, доктор технических наук, зарабатывал на жизнь написанием диссертаций кандидатских на заказ, но кооперативное движение все перевернуло.
В то время «Жигули» в России стоили семь тысяч долларов штука, мечта любого советского человека. На экспорт их отдавали всего за две-три тысячи, так как страна остро нуждалась в валюте. Через свой кооператив «Логоваз» при поддержке чеченской диаспоры выкупал по дешевке экспортные машины самой качественной сборки, собранные на отдельном конвейере.
И потом продавал как частный дилер в разы дороже закупочной цены. АвтоВАЗ беднел, Березовский богател. За три года поднял свой оборот до четверти миллиарда долларов.
Доходы кооператоров стали сильно бросаться в глаза. Простой народ называл кооператоров фарцовщиками, торгашами и просто жуликами.
«Эти люди, когда сверху посыпались деньги, сидели на зарплате, в месяц получали 150-200 рублей, и вдруг они стали в день получать по 200, выручка такая пошла. Понимаете, как это психологически поменяло людей», – сказал в 80-90х сотрудник КГБ СССР, РУБОП МВД РФ Михаил Игнатов.
Появились кооперативы по охране кооператоров от других кооператоров, а с ними и бандитские группировки.
«Приходили и говорили: мы понимаем, что ты работаешь там, с серьезными людьми, но эти люди там, в Белом доме сидят, а ты здесь. И на прицел ты попадешь к нам, а не они», – продолжил Михаил Игнатов.
Один из тех, кому олигархом стать не довелось, пионер той самой российской финансовой системы, которой и сейчас пользуются воротилы от бизнеса. Леонид Онушко работал на заводе «КАМАЗ». Когда разрешили кооперативы, создал свой кооперативный банк. «Межрегиональный народный банк «Континент» с уставным капиталом в полмиллиона рублей вырос до пяти миллиардов.
Собственные фонды в шесть раз больше. Кредитовал бизнес. Дела шли отлично. До поры.
«Я сделал огромную ошибку, я начал открывать филиалы. Криминал тут же сел на кооперацию. Государство не было заинтересовано защитить кооператора. Все посмеивались: ага, вы там и так обжираетесь, пусть вас пощиплют немножко для дисциплины», – поделился воспоминаниями председатель правления Межрегионального кооперативного банка (1988-1996) Леонид Онушко.
Вооруженные братки поставили условие: или жизнь, или банк. Леонид Онушко выбрал первое. Милиция тогда ничего не могла противопоставить.
«Вал шел, районные отделения милиции не справлялись. Петровка тоже захлебнулась тогда, МУР захлебнулся в этих преступлениях. 1988-й год, не забывайте, когда это было. Создались первые подразделения по борьбе с оргпреступностью», – рассказал Михаил Игнатов.
С распадом Советского Союза кооперативы превратятся в ООО, АОЗТ и прочие формы бизнеса для уже другой прослойки общества – «новых русских», вскоре и они вымрут как класс, а олигархи так и останутся бывшими кооператорами.
Источник: mir24.tv
Бизнес в СССР
В начале 1930-х годов после сворачивания новой экономической политики и начала утверждения плановой экономики предпринимательская деятельность граждан в СССР была практически полностью запрещена.
В результате сформировался огромный теневой сектор в экономике, в котором миллионы людей незаконно работали в торговле, производстве и сфере услуг. Государство не справлялось с оперативным снабжением некоторых районов товарами, также отсутствовала современная и отвечающая потребностям населения служба быта, поэтому, несмотря на то, что частное предпринимательство противоречило социалистической идеологии, оно допускалась в форме индивидуально-трудовой деятельности кустарей и ремесленников. Работа этих людей помогала сглаживать и преодолевать несовершенства плановой экономики, а их самих можно назвать официальными советскими предпринимателями.
К кустарям и ремесленникам относились портные, сапожники, парикмахеры, фотографы, плотники и ряд других профессий. Граждане должны были встать на учёт, получить годовое регистрационное удостоверение, заниматься только разрешённым видом деятельности, а также платить подоходный налог. По трудовому законодательству допускалось, что размер годового дохода кустаря и ремесленника мог превышать 70.001 рублей, то есть теоретически законная предпринимательская деятельность в СССР могла приносить даже сверхдоход. Но в этом случае пришлось бы отдать в качестве налогового сбора более 50% заработанной суммы. Также запрещалось трудиться с другими людьми, не являвшимися родственниками организатора предприятия.
В результате попытки советской власти частично разрешить предпринимательство не увенчались успехом, так как это было законно далеко лишь в немногих отраслях, а большинству предпринимателям приходилось скрывать свою деятельность, чтобы уйти от налогов и избежать уголовной ответственности за спекуляцию или использование наёмного труда. Однако сам факт существования такого феномена показывает, что без бизнеса не может обойтись ни одна экономика, так как он является одним из ведущих факторов её развития.
Источник: businesspeople.news